Читаем без скачивания Луна предателя - Линн Флевелинг

— Так мне и говорили, — ответил принц, — хотя непонятно, почему моей сестре Клиа было позволено самой выступать перед лиасидра, а мне — нет.

— Тут совсем разные ситуации, — ответил Риагил. — Клиа прибыла вести переговоры, а ты поднимаешь вопрос, касающийся атуи, и, как ни жаль мне это говорить, некоторые кланы могут усомниться в твоем праве на это. Тирфэйе — кто бы они ни были — не обладают равными с ауренфэйе правами. Не сомневайся, Адриэль окажет тебе очень большую помощь.

Коратан бросил на Риагила гневный взгляд.

— Так вы считаете нас низшей расой?

Кирнари прижал руку к сердцу и слегка поклонился.

— Некоторые так думают, господин, но не я. Пожалуйста, поверь: я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя сестра и Торсин-и-Ксандус получили справедливое отмщение.

В середине того же дня колонна выступила в путь; скаланцев сопровождали двадцать воинов-гедрийцев. На этот раз не было ни вьючных коней, ни музыкантов, которые могли бы замедлить продвижение. Коратан не стремился к соблюдению излишних церемоний, и вместе со своими солдатами отправился в путь, словно в поход, не взяв ничего, кроме необходимого.

Серегил и Алек ехали вместе со скаланцами, одетые в плащи и стальные шлемы личной охраны принца.

— Ну вот, наконец-то ты в военной форме, а? — ухмыльнулся Серегил, глядя, как Алек теребит ремень шлема. — В таком виде да еще с темными волосами тебя и Теро не узнает!

— Лучше будем надеяться, что не узнают акхендийцы, — ответил Алек, внимательно оглядывая скалы по сторонам дороги. — Как ты думаешь, заметит кто-нибудь, что мы единственные в отряде принца, у кого нет оружия?

— Если кто-нибудь поинтересуется, то мы — личные повара Коратана.

Колонна миновала дравнианскую башню; лагерь был разбит несколькими милями дальше, на перевале. Когда путники достигли заколдованного участка дороги, Коратан покладисто согласился завязать глаза, заметив только, что хотел бы, чтобы и Скала имела такую защиту.

До скрытого парами озера Вхаданакори они добрались к полудню следующего дня и остановились на берегу, чтобы дать отдохнуть коням. Серегил и Алек остались с солдатами, а Риагил повел Коратана и двух магов к каменному дракону.

Кобыла Серегила имела привычку надувать брюхо, когда ее седлали, и на последнем отрезке пути он почувствовал, что седло начало съезжать на сторону. Напоив лошадь, Серегил стал затягивать подпругу, шлепнув кобылу по боку, чтобы не дать ей выкинуть тот же номер опять.

Занимаясь этим делом, он вполуха прислушивался к разговорам вокруг. Воины Коратана сразу показались ему мрачноватой компанией, но теперь их гедрийским проводникам удалось некоторых из них расшевелить. Беседы велись на ломаной смеси скаланского и ауренфэйского. Однако до Серегила донеслись и более тревожные высказывания некоторых скаланцев: солдаты жаловались на необходимость ехать с завязанными глазами и «странную, неприятную магию». Похоже было, что Фория не одинока в своем недоверии к ауренфэйе и волшебникам вообще. Такое отношение со стороны скаланцев было чем-то новым, и оно очень встревожило Серегила.

Он как раз заканчивал возиться с подпругой, когда все вокруг внезапно умолкли.

— Сын Корита, — сказал ему в ухо чей-то голос. Волосы на голове Серегила зашевелились. Он резко обернулся, ожидая увидеть перед собой руиауро или кхирбаи. Однако рядом были только Алек и солдаты, занимающиеся своими делами, хотя до Серегила по-прежнему не доносилось ни звука.

Гадая, не оглох ли он внезапно, Серегил оперся на свою лошадь, чтобы не упасть, и тут увидел сидящего на седле дракона размером с собаку. Крылья дракона были сложены, а шея позмеиному изогнута. Серегил только успел понять, кто перед ним, как дракон напал на него; челюсти сомкнулись на его левой руке.

Серегил замер на месте. Сначала он почувствовал лишь жар, словно от раскаленной печи, потом боль от зубов и попавшего в рану яда.

Серегил другой рукой вцепился в гриву лошади, принудив себя не дернуться и не закричать. Когти дракона прочертили белые линии на коже седла; он еще больше стиснул челюсти и встряхнул руку Серегила, а потом замер неподвижно, глядя на человека одним жестоким желтым глазом. Кровь вытекала из окруженной чешуей пасти и струилась по запястью Серегила.

«О Аура, это же большой дракон! — подумал Серегил. Опасно большой. Почти вся кисть руки помещалась в его пасти. — Ну и счастливая же метка останется!»

Боль превратилась в некое подобие экстаза. Серегил не видел ничего, кроме дракона, и с мучительным восторгом заметил, как сгущается вокруг колеблющееся золотое сияние. Солнечный свет бросал на чешуи радужные отблески, острия на морде дракона чуть шевелились, из изящных золотых ноздрей вырывались клубы пара.

— Сын Корита, — снова сказал дракон.

— Аура Элустри, — дрожа, прошептал Серегил. Дракон выпустил его руку и взлетел, тут же скрывшись в горячих испарениях.

На Серегила обрушились звуки. Рядом с ним оказался Алек, который осторожно опустил друга на землю: ноги того уже не держали. Серегил оторопело смотрел на двойной пунктир кровоточащих ранок на руке — и снизу, и сверху.

— Он был больше, чем дракон Теро, — пробормотал Серегил, изумленно качая головой.

— Серегил! — Алек потряс его за плечо. — Откуда он взялся? С тобой все в порядке? Где тот флакон?

— Флакон? В кошеле. — Сосредоточиться было трудно: вся рука пылала, словно по ней тек жидкий огонь. Вокруг толпились люди, их голоса, казалось, оглушали его.

Алек снял кошель с пояса Серегила и вытряхнул из него стеклянный сосуд с лисенком, переданный Серегилу руиауро, — тот самый, который тот чуть не забыл.

Серегил сдавленно рассмеялся.

«Они знали, что лиссик мне понадобится. Они все знали с самого начала».

Алек осторожно смазал ранки темной маслянистой жидкостью; жжение сразу уменьшилось.

Толпа расступилась, пропустив Риагила и Коратана. Кирнари опустился на колени рядом с Серегилом, осмотрел его руку, потом велел принести целебные травы.

— Клянусь Светом, Серегил! — пробормотал он, поспешно накладывая их на рану и перевязывая руку влажным полотном. — Получить такую отметину, это же…

— Дар, — хрипло прошептал Серегил, чувствуя, как яд дракона расходится по всему телу, превращая вены в ручейки раскаленного металла.

— Действительно дар. Ехать ты сможешь?

— Привяжите меня к седлу. — Серегил попытался подняться, но не смог. Кто-то поднес к его губам флягу, и он глотнул горького отвара.

— Ты весь дрожишь, — сказал Алек, помогая Серегилу встать. — Как же ты справишься с лошадью?

— Особого выбора нет, тали, — ответил Серегил. — Впрочем, через день-два полегчает. Он не укусил меня так уж глубоко — как раз достаточно, чтобы пометить и заставить вспомнить