Читаем без скачивания Том 15. Дела и речи - Виктор Гюго

В 1877 году монархисты, возглавляемые тогдашним президентом республики маршалом Мак-Магоном, готовили низложение республиканского режима. 16 мая 1877 года Мак-Магон уволил в отставку правительство буржуазных республиканцев, опиравшееся на большинство палаты депутатов, и сформировал новое министерство Бройля, составленное из монархистов.

Готовясь к военному перевороту, Мак-Магон издал приказ по армии, где говорил о своей «миссии», которую он исполнит «до конца».

Возникла реальная угроза существованию республики. Гюго понял, к чему стремился Мак-Магон, и начал решительную борьбу против происков монархистов. В нескольких речах, произнесенных в сенате, он разоблачил монархических заговорщиков.[61]

Гюго подчеркивал, что опорой в его борьбе служат подлинные демократы-республиканцы и в первую очередь рабочие. «Нынешний час таит в себе угрозы; возможно, что период тяжелых испытаний наступит вновь. Мы будем поступать так же, как поступали до сих пор. Мы тоже пойдем «до конца», — писал он.

В связи с тем, что создавшаяся в тот момент обстановка весьма походила на обстановку кануна бонапартистского переворота 2 декабря 1851 года, Гюго счел необходимым немедленно опубликовать свою книгу «История одного преступления», разоблачавшую преступление Луи-Бонапарта и его сообщников. Своей книге Гюго предпослал следующие многозначительные слова: «Эта книга больше чем своевременна, она необходима. Я публикую ее».

Благодаря росту политической активности трудящихся масс попытка государственного переворота потерпела крах, и Мак-Магон был вынужден с позором уйти в отставку.

Большое политическое значение и особую актуальность имеют выступления Гюго в защиту мира.

В девятнадцатом столетии друзья мира еще не опирались в своей деятельности на широкие слои народа. Потому они не смогли достигнуть плодотворных результатов. Разумеется, их нельзя сравнивать с могучей армией мира, созданной в наши дни передовым человечеством.

На протяжении нескольких десятилетий Гюго в многочисленных статьях и речах, произнесенных на политических митингах и международных конгрессах, последовательно выступал за мир, прочное сотрудничество, экономические и культурные связи между народами. Политике силы, колониальных грабежей и войн он противопоставляет политику мира, свою оптимистическую веру в светлое будущее человечества, свой идеал — социальное равенство внутри стран и взаимную дружбу между народами. При этом, однако, в социальных прогнозах Гюго, как и во всем его мировоззрении, мы видим много наивного утопизма.

Передовые идеи Гюго сохраняют свое значение и в наши дни. Мужественный голос писателя-трибуна присоединяется сегодня к миллионам голосов простых людей, борющихся за мир.

Гюго, по его собственному признанию, в течение всей своей жизни «сеял зерна мира». Начиная с 40-х годов, когда он выступил как активный политический деятель, тема мира становится одной из центральных проблем его художественного и публицистического творчества.

В августе 1849 года происходил Парижский конгресс друзей мира, на котором присутствовали представители передовой интеллигенции многих стран: писатели, философы, публицисты, служители культа — люди различных политических и религиозных убеждений, объединенные одним желанием — устранить угрозу войны. Гюго был избран председателем конгресса.

В своей речи он с чувством горечи говорил о том, что если бы миллиарды, ассигнованные на войну, были отданы делу мирного созидания, это привело бы к обновлению всей земли, к уничтожению нищеты и голода, царящих среди широких масс трудящихся: «Если бы… эта колоссальная сумма, сто двадцать восемь миллиардов, была употреблена таким образом… знаете ли вы, что бы произошло? Лицо мира изменилось бы. Русла рек были бы углублены, перешейки перерезаны каналами, а горы — туннелями, оба континента покрылись бы густой сетью железных дорог, торговый флот всех стран увеличился бы во сто раз, и нигде уже не было бы ни засушливых степей, ни полей под паром, ни болот».

Писатель указал на необходимость рассеять подозрительность и недоверие, еще существующие между народами, ибо эти чувства искусственно раздуваются злонамеренными людьми; политика силы должна уступить место мирным переговорам между равноправными и суверенными нациями: «Отныне цель разумной и правильной политики должна заключаться в том, чтобы признать права всех наций, воскресить историческое единство народов и путем установления мира во всем мире навеки сочетать это единство с цивилизацией… заменить сражения переговорами и, наконец, — в этом выражено все, — навсегда оставить за справедливостью то последнее слово, которое в старом мире принадлежало грубой силе».

Выступления Гюго в защиту мира выходили за пределы обычного пацифизма. Идею мира он связывал с борьбой за освобождение трудящихся масс от политического и социального гнета. Он указывал, что для избавления от ужасов войны народы должны вести решительную борьбу против деспотизма, должны добиться упразднения постоянных армий, «леса штыков», при помощи которого монархи ведут кровопролитные войны и грабят народы.

«Мы хотим мира, — говорил Виктор Гюго на Лозаннском конгрессе мира в 1869 году, — страстно хотим его… Но какого именно мира мы хотим? Мира любой ценой? Мира без всяких условий? Нет! Мы не хотим мира, при котором, согбенные, не смели бы поднять чело; не хотим мира под ярмом деспотизма, не хотим мира под палкой, не хотим мира под скипетром! Первое условие мира — это освобождение. Для освобождения, несомненно, потребуется революция, изумительнейшая из всех революций, и, быть может, — увы! — война, последняя из всех войн. Тогда все будет достигнуто. Мир, будучи нерушимым, станет вечным. Исчезнут армии, исчезнут короли. Прошлое сгинет бесследно. Вот чего мы хотим».

Выступая против тех войн, которые приносили неисчислимые бедствия народам и затевались во имя незыблемости тронов королей и обогащения капиталистов, Гюго в то же время горячо поддерживал национально-освободительную борьбу всех народов. Наряду с монархами, разжигающими войны, Гюго неизменно осуждал и пушечных магнатов, в частности Круппа, справедливо называя его злейшим врагом мира и цивилизации.

30 мая 1878 года Гюго произнес одну из своих самых прекрасных и вдохновенных речей — речь, посвященную столетию со дня смерти Вольтера, чьим наследником он, по справедливости, себя считал. В этой речи Гюго снова возвращается к проблеме войны и мира. Он смело разоблачает коронованных убийц, заливающих мир кровью: «Народы начинают понимать, что гигантский масштаб преступления не может служить оправданием для преступника, что если убийство — злодеяние, то убийство многих людей не может служить смягчающим вину обстоятельством… что кровопролитие есть кровопролитие, что имена Цезарь или Наполеон ничему не могут помочь и что в глазах всевышнего лицо убийцы не изменится от того, что вместо шапки каторжника ему на голову наденут корону императора».

Речь Гюго о Вольтере была встречена исключительно враждебно клерикальной прессой. Особенно негодовал епископ орлеанский Дюпанлу, написавший в свое время брошюру в защиту изуверского документа Пия IX — «Силлабуса» 1864 года. Дюпанлу напечатал письмо, в котором оскорблял Вольтера и Гюго. В ответе Дюпанлу Гюго заклеймил его, как человека, в течение двадцати лет пресмыкающегося перед императором.

Одну из последних публичных речей Гюго посвятил представителю рабочего класса Франции — машинисту Гризелю. В 1882 году Гризеля чествовали как героя, предотвратившего крушение, поезда. По просьбе делегации союза железнодорожных рабочих Виктор Гюго принял на себя председательство на этом торжественном собрании. В своей речи Гюго сказал: «Чествуя этого человека, республика чествует двести тысяч работников железных дорог Франции… Кто создал такого человека? Труд. Кто создал это празднество? Республика».

Так, в последние годы своей жизни поэт прославлял образ трудовой Франции, олицетворявший собой героизм, честь, величие всей страны.

Великий демократ Гюго хорошо понимал значение и могущество яркого и правдивого слова, замечательным мастером которого был он сам. Его мужественные, страстные, идущие из глубины сердца публицистические произведения были обращены на защиту мира и свободы человечества.

ПРИМЕЧАНИЯ

ИЗ КНИГИ «ДО ИЗГНАНИЯ»

РЕЧЬ ПРИ ВСТУПЛЕНИИ ВО ФРАНЦУЗСКУЮ АКАДЕМИЮ

В. Гюго баллотировался во Французскую Академию дважды: в начале 1840 г. — неудачно и 7 января 1841 г., когда и был избран. Свою вступительную речь он посвятил, как это было принято, восхвалению заслуг своего предшественника Лемерсье, а также защите конституционной монархии.