Читаем без скачивания Обнаженный Бог: Финал - Питер Гамильтон

Мысли Сиринкс поплыли по ее мозгу, переполненные спокойной гордостью, в то время как она была погружена в созерцание подробной конфигурации.

– Это было нетрудно, – скромно сказал «Энон».

– Ты справился великолепно, – оценила Сиринкс. – Надо это сказать.

– Спасибо.

Сиринкс сделала попытку сдержать грусть.

– Но ты же понимаешь, что мы, вероятно, туда не доберемся.

– Понимаю. Нам нужно сдерживать черноястребов.

– Мне так жаль. Я знаю, как ты хотел туда полететь.

– И ты тоже. Но мы не должны быть эгоистичными. На кон поставлено больше, чем чувства. И мы все-таки исследовали куда больше, чем другие.

– О, да!

– Джошуа прекрасно справится.

– Я знаю. – Это ее позабавило. – Год тому назад я бы так не сказала.

– И не только ты переменилась.

– Тебе он всегда нравился, правда?

– Он был тем, чем ты боялась сделаться. Твоя зависть стала презрением. Ты никогда не должна была пугаться того, что ты собой представляешь, Сиринкс. Я всегда буду тебя любить.

– А я тебя, – она довольно вздохнула. – Джошуа, «Свантик-ЛИ» обнаружил Спящего Бога на звезде класса F, за триста двадцать световых лет отсюда. Координаты прилагаются.

Она приказала процессору передать файл бортовому компьютеру «Леди Макбет».

– Ну, «Энон», прекрасная работа.

– Спасибо, Джошуа.

– О'кей. Как ты думаешь уничтожить это самодовольство? Если я дам отсюда залп боевыми осами, они будут вынуждены отступить и исчезнуть. Мы можем объединиться, чтобы защитить цилиндр. Может быть, нам повезет, и они уничтожат друг друга до того, как вернутся за ним.

– Нет, Джошуа. Мы можем справиться с ситуацией. Теперь ты устранишься.

– Господи, да ты шутишь!

– Мы не можем тратить время, которое потребуется на защиту цилиндра, очень похоже, что понадобится много дней. И мы, безусловно, не можем рисковать тем, что будем оба повреждены или уничтожены в борьбе с черноястребами. Ты должен улететь. Как только это противостояние закончится, мы можем последовать за тобой.

– Очень уж холодный и логический расчет.

– Он разумен, Джошуа. Я же в конце концов эденистка.

– Ладно. Если ты уверена…

– А кто может быть больше уверен?

Она торжественно расслабилась на противоперегрузочной койке, разделяя восприятие местного космоса «Эноном». Ожидая прыжка «Леди Макбет», сопровождаемого резким сдвигом в пространстве-времени, которое произойдет в наносекунды.

Сиринкс оглядела свой экипаж, потянувшись к ним, так что их мысли и сожаления могли перемешаться с ее. Склоняясь к тому, чтобы достигнуть этого желанного равенства их цивилизаций. Должно быть, это подействовало, потому что через некоторое время она спросила:

– Есть у кого-нибудь колода карт?

27

Два друга шагали рядом к вершине скалы острова Кеттон, чтобы побыть вдвоем несколько минут и попрощаться. Они расстаются навсегда. Чома решил остаться с Колокольчиком, путешествуя с этим существом по вечности, а Сайнон, почти уникум среди сержантов, решил вернуться в Мортонридж.

– Я обещал жене, что вернусь, что еще раз присоединюсь к Согласию, – сказал он. – Я сдержу слово, которое ей дал, потому что мы вместе верим в эденизм. Поступая так, я сделаю нашу цивилизацию сильнее. Не намного, я первый это признаю, но моя убежденность в нас и в пути, который мы избрали, добавит к сверхубежденности и к вере в Согласие. Мы должны верить в себя самих. Сомневаться теперь – это значит допускать, что мы вовсе никогда не существовали.

– И все-таки то, что мы делаем, это вершина эденизма, – добавил Чома. – Перенося себя в вариант Согласия Колокольчика, мы расширяем возможности развития человечества, мы с доверием и восхищением продвигался все дальше от наших истоков. Это и есть эволюция, постоянная учебная кривая, и нет предела тому, что мы сможем обнаружить в этой реальности.

– Но ты останешься один, в изоляции от нас, всех остальных. Каков смысл знания, если тебе не с кем его разделить? Если им нельзя воспользоваться, чтобы кому-нибудь помочь? Потусторонье – это нечто такое, перед чем род человеческий должен предстать в единении, нам нужно знатьответ и принять его всем вместе. Если Мортонридж ничему другому нас не научил, мы усвоили из него хотя бы это. К концу я уже не испытывал к одержимым ничего, кроме сочувствия.

– Мы оба правы. Вселенная достаточно велика, чтобы это допускать.

– Это так. Хотя я сожалею о том, что ты делаешь. Необычное развитие. Думаю, я теперь сделался чем-то большим, чем предполагалось существованием в этом теле. Когда я присоединялся к Освобождению, я считал такие эмоции невозможными.

– Их развитие было неизбежным, – сказал Чома. – Мы несем с собой семена человечества, и неважно, в каком сосуде путешествуют наши мозги. Они были приговорены к процветанию, к тому, чтобы отыскать свой собственный путь вперед.

– Тогда я больше не тот Сайнон, который выделился из множественности.

– Нет. Всякое разумное существо, которое жило, изменилось.

– Значит, теперь у меня будет душа. Новая душа, она отличается от того Сайнона, которого я помню.

– Да, она у тебя есть. И у всех нас.

– Тогда, опять-таки, мне придется умереть, прежде чем я вернусь к множественности. То, что я несу в обиталище, – это приобретенный опыт, какой я сумел обрести в пути. Моя душа не соответствует моим воспоминаниям, как говорят киинты.

– Ты боишься того дня?

– Не думаю. Потусторонье не для всякого, если знать, что существует путь через него или вокруг него, как уверяет Латон, этого достаточно, чтобы дать мне уверенность. Хотя какая-то тревога во мне и шевелится.

– Ты ее преодолеешь, я уверен. Никогда не забывай, что возможно преуспеть. Одна только эта мысль должна руководить тобою.

– Я буду помнить.

Они остановились возле вершины и посмотрели оттуда на остров. Длинные ряды людей проделывали путь по исковерканной земле, последние беженцы из засыпанного города, направляющиеся к вершине скалы, где к камню прижалась Колокольчик. Опаловый свет гигантского кристалла посылал волны светлого оттенка поверх грязновато-бурой земли. Воздух собрался вокруг него топазовым нимбом.

– Как подходяще выглядит, – заметил Сайнон. – Как будто они все вливаются прямо в заходящее солнце.

– Если я о чем-то сожалею, так только о том, что не узнаю, чем кончатся их жизни. Странную группу они составят, эти души, которые собираются занять тела сержантов. Их человечность всегда останется вне времени.

– Когда они прибыли из потусторонья, они клялись, что все, что им нужно, – это снова иметь ощущения. Теперь они их получили.

– Но они не имеют рода. Не говоря о том, что лишены секса. Они никогда не познают, что такое любовь.