Читаем без скачивания Любовница лилий - Ярослава Лазарева

– Молчи, – прошептала Лиза и крепко поцеловала меня.

Я опрокинул девушку на спину и поднял подол ее платья. Она замерла подо мной, ее глаза закрылись, улыбка сбежала с лица, грудь начала вздыматься от все убыстряющегося дыхания. Волна возбуждения прокатилась по моему телу, заставив забыть обо всем. Я резко вошел, застонав от острейшего желания. Разум отключился, я был полностью захвачен физическим наслаждением. Лиза шла навстречу страстно, она двигалась в такт и будто сливалась со мной. Когда нас одновременно настигла разрядка, мы закричали, сцепившись и превратившись в одно целое.

– Солнышко мое любимое, – прошептал я, приходя в себя.

– Ты был хорош, как никогда, – услышал глухой голос в ответ и раскрыл глаза.

Подо мной лежала Соланж и довольно улыбалась почерневшими губами. Я вскочил и бросился прочь. Ноги словно сами привели меня к озерку. Лилии снова цвели, раскрыв свои жадные восковые рты над водой. Мне было невыносимо мерзко, ощущение, что я только что извалялся в чем-то гнилом и протухшем, не покидало, хотелось вымыться, и я шагнул к воде.

– Самое время утопиться, – раздался позади вкрадчивый голосок. – И все это закончится.

Я обернулся. Моника стояла в двух шагах и ехидно улыбалась.

– Господи, помоги… – нервно забормотал я.

– Никто тебе не поможет, – продолжила прилипала. – А в дурдоме жизнь ох какая несладкая! Электрошок – это самое невинное, что там применяют к таким пациентам, как ты. И заметь, для психиатров шизофрения неизлечима.

– Я не шизофреник! – крикнул я и отскочил от воды.

– Уходи, быстро! – раздался шелестящий голос.

И фигуру Моники заслонил полупрозрачный силуэт призрака.

– Мама, – растерянно проговорил я.

Сердце начало бешено колотиться, и разум моментально прояснился. Призрак полетел передо мной, словно расчищая путь. И я последовал за ним, стараясь не слышать голоса, зовущие меня. Я различал то нежный голосок Лизы, то низкий бархатистый Соланж, то резкий Моники, и бежал все быстрее…

Очнулся в машине. Что это было? Для кошмарного сна все слишком четко и ясно. Неужели я подвержен галлюцинациям? Это очень плохой признак, и мне необходимо быть как можно внимательнее к своему самочувствию. Медитация ежедневно, занятия йогой возобновить, а то я как-то запустил себя в последнее время».

Виктор приехал в Ковров под вечер. Он заглянул в супермаркет и набрал всяких вкусностей и игрушек. Таксист высадил его возле ворот. Петр Иванович уже открывал калитку и радостно улыбался.

– Слава богу, вы вернулись! – торопливо говорил он, беря часть пакетов из рук Виктора. – Ева так вас ждала! Чудесная девочка! Но уж очень неровное настроение у нее.

– Почему? – спросил Виктор, направляясь к особняку.

– Вроде улыбается, да вдруг как разревется, – сообщил сторож. – Первые дни я даже ночевал в особняке, боялась она одна оставаться, да и я волновался за сиротку. Уж так жаль ее, так жаль! Сердце кровью обливается. Жена моя чуть не каждый день пироги ей печет, приносит, она ей и платьишки пошила.

– Платьишки? – изумился Виктор. – Я ведь вам оставил деньги, чтобы купить Еве вещи на первое время.

– Вот что, дорогой хозяин, – решительно проговорил Петр Иванович, не ответив на его вопрос. И остановился, глядя прямо и с вызовом. – Не возьмете себе девочку, так мы ее удочерим! Так-то мы с супругой порешили. Детей бог нам не дал, одинокие мы, ну вы знаете… и будет Ева нам как дочка. Уж такая она умница, а поет-то как! Вы слышали? Ангелы так не поют, как она! Полюбили мы ее.

От такого заявления Виктор растерялся. Но в то же время это многое бы решило. Он тревожился о судьбе девочки и категорически не хотел, чтобы она отправлялась в детдом.

– А Серафима Павловна все еще работает на заводе? – уточнил он.

Так звали жену сторожа, она трудилась на молокозаводе сортировщицей и получала мизерную зарплату. И Петр Иванович много лет отработал на том же предприятии наладчиком оборудования.

– Там же, все там же, – закивал сторож.

– Дядя Витя! – раздался восторженный голосок.

В раскрытых дверях особняка появилась Ева. Она подпрыгнула, захлопала в ладоши и бросилась к мужчинам. Виктор подхватил ее и прижал к себе. Когда Ева бежала к ним, он машинально включил «второе» зрение и вздрогнул, поняв, что девочку окружает сильное поле темного цвета. Ему в первый миг показалось, что это густо-фиолетовые тона, но внутренний радар опровергал это. Обычно, когда он ощущал депрессивную энергию, она словно пыталась пробить его поле, и это в ответ рождало глубинную тоску, с которой было трудно бороться. Но сейчас отклик был другим: вспыхнула радость. И, вглядевшись, Виктор понял, что цвет поля девочки насыщенно-синий.

«Индиго?! – мелькнула догадка. – Ева за это время пришла в себя, энергия восстановилась и выровнялась. И я вижу то, что ей свойственно от природы. И это цвет индиго».

Виктор знал о существовании таких людей не понаслышке. Постоянно сканируя поля, он не раз натыкался на «излучателей синей энергии».

– Вот и славно, вот и славно, – забормотал подобревший Петр Иванович и двинулся в дом.

Виктор взял девочку за руку и пошел за ним.

– Ты останешься со мной? – спросила Ева, крепко сжимая его ладонь.

– Ненадолго, – ответил он. – Мне необходимо уехать по делам.

– А ты знаешь, что в твоем доме живет привидение? – неожиданно спросила Ева и тихо рассмеялась.

Виктор увидел, что сторож уже вошел в двери, и повернул девочку к себе. Ева улыбалась безмятежно, никакого испуга он не заметил. Он присел на корточки, заглядывая ей в лицо.

– Но привидение доброе, – продолжила она.

– И ты его видишь?

– Ее, – поправила Ева. – Это женщина.

– Так-так, – пробормотал Виктор, не зная, что сказать.

– Но дядя Петя ее боится. Я ему не говорила, что четко вижу призрака, но он сам у меня как-то спросил.

– И что же конкретно? – уточнил Виктор.

– Он не хотел меня напугать, так вот я думаю, и уклончиво поинтересовался, как я себя ночью чувствую на новом месте и не снятся ли мне кошмары. К примеру, не появляется ли в моих снах белая женщина, – весело сообщила Ева. – И я поняла, что он знает о привидении.

Виктор решил ничего не отрицать, тем более девочке не было страшно от соседства призрака его матери. К тому же он знал о способностях индиго. Они очень отличались от обычных людей, природа наделяла их многими талантами. И он не исключал, что и экстрасенсорными.

– Да, в этом доме живет дух… моей матери, – сказал он. – Ты неординарная девочка, поэтому и видела то, что обычному человеку не дано. Ты же всегда легко училась? Французский вон как хорошо знаешь. И поешь прекрасно!

– Да, мне в удовольствие получать знания, – согласилась Ева. – Но отчего дядя Петя так странно реагирует на призрака? Ему жутко, я это чувствую и без слов.

– Ну… он уже мужчина в возрасте, нервы не такие крепкие, как у нас с тобой, – сказал Виктор. – И давай договоримся, что ты не будешь ему рассказывать, что видишь привидение. Но как это было?

– Когда ты уехал, я сразу в кроватку, – поведала Ева. – Так устала, что тут же и заснула. А потом очнулась, как от толчка. Было темно, только горел ночничок. Это дядя Петя оставил в комнате, думал, я темноты боюсь. Я ощутила какое-то дуновение, решила, что форточка открылась и это сквозняк. Но потом заметила шевеление возле кровати. Я села и пригляделась.

– Не испугалась?

– Нет! У меня какое-то есть чувство… Оно мне всегда помогает понять, опасно для меня что-то или нет, – сказала девочка. – И это было неопасно.

«Что ж твое шестое чувство не помогло, когда пристала прилипала?» – невольно подумал Виктор.

И Ева, словно поняв его мысли, добавила:

– Правда, когда я не в силах справиться с бурными эмоциями, оно молчит. Но я себя тренирую. Мама говорила, что воспитанная девочка не может вести себя некрасиво и в любой ситуации обязана сохранять спокойствие.

– И она права, – одобрил Виктор. – И что же призрак?

– Сгусток белого тумана приблизился, затем он будто превратился в силуэт женщины, одетой в воздушный балахон. У нее были светящиеся глаза, тонкое лицо. И она улыбалась так грустно, что мне стало ее жаль. И я сказала: «Привет, призрак». Но она лишь протянула ко мне руку, а потом исчезла. Значит, это твоя мама? Она твой ангел-хранитель?

– Да, – растерянно ответил Виктор и встал. – Пошли в дом. А то Петр Иванович нас потеряет.

Они поужинали втроем. Сторож был доволен, видя, как разрумянилась Ева, как блестят ее глаза и как она счастливо улыбается.

Виктор уложил ее спать и вернулся в гостиную. Он был задумчив.

– А девочка вас любит, – заметил Петр Иванович. – Это видно невооруженным глазом.

– Она же считает меня своим спасителем, – ответил Виктор и сел в кресло.