Читаем без скачивания Якудза из другого мира 7 - Алексей Владимирович Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё по науке — сначала похвалить. Прямо как у старика Дейла Карнеги. Психология в действии. Я похвалил, а потом разнес ко всем чертям.
Почему мы материмся? Психологи объясняют все стрессами, воспитанием. Лингвисты — слабым словарным запасом. По выводам социологов, среднестатистический матерщинник — отнюдь не сантехник-выпивоха, а семейный мужчина до 45 лет с высшим образованием и высокой зарплатой.
Современный мир стал жестче, и те, кто ругается матом, как бы принимают воинственную окраску. Ведь мат — язык с очень сильной энергетикой. К сожалению, чем больше у человека власти, чем выше вершина, на которую он взобрался, тем чаще он выражается независимо от места и окружения. Но мат — чисто мужской язык. Женщины, которые часто выражаются, маскулинизируются и резко теряют женственность. Переводя на язык поговорки — у бабушки резко вырос… первичный половой признак!
Что слышалось со стороны Мрамора?
Одни только:
— Но я… Но мы… А вот… Нет-нет…
И эти возгласы со временем становились всё тише. Когда на каждый звук вываливается десяток крепких словечек, то невольно заставляешь себя призадуматься — а может ну его на фиг? Пусть выскажется, а потом отпустит.
Мрамор слушал с пылающими от гнева ушами. Я же бил фактами, традициями, правилами этикета. За то время, пока я находился в этом мире, я успел от души поднатореть в тонкостях и мельчайших поведенческих оттенках.
За время нашего разговора я провел босодзоку через все стадии принятия. Сначала у него было отрицание, потом гнев. Он даже пытался торговаться, но я плавно ввел его в небольшое состояние депрессии, расписав безрадостное будущее без моей команды. И в конце приободрил, заставив принять все мои слова так, как он никогда ничего не принимал.
Разговор обязательно надо закончить подведением черты и договоренностями. Главное — нужно добиться от человека реакции, вроде «Да, я все понял, иду исправлять». А потом надо обязательно проверить, были ли улучшения, и опять дать подчиненному обратную связь. Хорошо, если на этот раз — положительную!
— Так что я думаю, что мы всё прояснили, — наконец произнес я, откидываясь на кресло. — Между нами не возникнет недоразумений?
— Нет, Такаги-сан, — угрюмо пробурчал босодзоку.
— Тогда я даю тебе важное поручение — съезди в больницу под номером десять и узнай, как дела у женщины по имени Мэдоку. Она недавно случайно отравилась, так что теперь должна идти на поправку. Если всё нормально, то спроси её — не хочет ли она вместе с мужем поработать у нас?
— Да, всё понял. Сейчас съезжу и узнаю, — проговорил Мрамор. — А кем она будет работать?
Краснота с его лица проходила. Он успокаивался. Я видел, что моя головомойка достигла эффекта. Надо будет произвести небольшой разговор спустя некоторое время, чтобы полностью взять Мрамора под свой контроль.
— Думаю, что работа поваром её устроит. Всё-таки такую большую кодлу прокормить непросто, а твои ребята уже устали от сухого пайка. Если всё нормально, то приглашай её. И я надеюсь на тебя, Мрамор. Надеюсь на твои дипломатические способности.
— Я не подведу, босс! — с жаром откликнулся он.
— Вот и хорошо. Позовешь по дороге сэнсэя? Конечно, он сначала тебя пошлет на три буквы, потом скажет, что сено к лошади не ходит, но на третий раз сообщи ему, что у меня есть для него важная информация.
— А если он драться полезет?
— Тогда я лично выделю тебе местечко на кладбище. Даже разорюсь на маленький погребальный камень, — мило улыбнулся я в ответ.
— Добрый ты, босс, — хмыкнул босодзоку. — За это тебя и уважаю.
Он поклонился, причем выбрал один из почтительных поклонов, какие делают слуги перед хозяевами. Было видно, что ему подобное далось не просто, но он-таки пересилил себя и сделал это. Я встал и поклонился в ответ. Мой поклон был на десять градусов меньше. И сделал это для того, чтобы подчеркнуть разницу в положениях.
Нет, я бы мог встать и пожать ему крепко руку, но босодзоку просто бы этого не понял. Человек, воспитанный на поклонах, вряд ли может понять рукопожатие. Скорее, он примет это за жест, присущий гайдзинам, иноземцам, а не истинным японцам.
— Ещё будут какие указания?
— Пи..уй давай, — с улыбкой махнул я рукой.
— Так точно! Пи..ую! — чуть ли не отдал он мне честь.
Развернулся и, чеканя шаг, покинул мою скромную обитель. Похоже, что мои рассуждения всё-таки нашли благодарные уши и благодатным елеем легли на нужную почву.
Да, если бы я вылил ушат гнева на его шальную голову прилюдно, то Мрамор возненавидел бы меня за это. А так, как я спас его от смерти, от позора демонстрации слабости, да ещё и похвалил вдобавок, то чувства гнева, ярости, досады и бешенства смешались воедино и образовали самый крепкий цемент в фундаменте доверия. Ещё одна небольшая речь, для закрепления результата, и у меня окажется ещё один верный товарищ.
Заметьте, не слуга, а товарищ! Друг!
А это важнее в будущих отношениях. В моём прошлом мире даже поговорка такая была: «Верный друг лучше сотен слуг». Вот я и стараюсь окружить себя не слугами, а друзьями. Чтобы в случае чего можно было доверить спину, а они будут биться за тебя также, как ты за них.
Пока я так размышлял, телефон пикнул и показал сообщение от Масаши. Я прочитал:
«Дед сказал, что ты уже поступил в Рикугун сикан гакко. Прими мои соболезнования».
Хотел было спросить, в связи с чем я должен принимать соболезнования, но в этот момент дверь едва не слетела с петель, а на пороге возник сэнсэй. Его губы сжаты в тонкую линию, а это было дурным для меня знаком.
Глава 8
— Хули ты творишь? Что это за панибратские отношения? — с порога выпалил сэнсэй.
Его гневно сморщенная лысина могла испугать кого угодно, но только не меня. Я уже не раз видел сэнсэя в гневе, поэтому на всякий случай накинул Доспех Духа. Мало ли, звезданет, а потом успокоится и покается. А уже поздно будет!
— Какие отношения? О чем ты? — сделал я непонимающее лицо.
—
