Читаем без скачивания Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

Флибустьер немного откинулся назад и носком сапога перевел шпагу себе между колен. Нападавшие не обратили на его движение ни малейшего внимания, полагая, что он лишь хочет расслабить мышцы после того, как долго просидел в неподвижности.

Но в это мгновение Фультремон ударил кулаком по руке великана. Этого оказалось довольно, чтобы привести в действие удивительный механизм, придававший жестам флибустьера огромную скорость.

Четверо нападавших были настолько уверены в своей победе, что совершенно расслабились. Для них Ив был болтун, один из тех гасконцев или нормандцев, которые соврут – дорого не возьмут.

Одним движением руки Ив отшвырнул Фультремона на четыре туазы; бедняга зацепился в своем падении за стул, и тот рассыпался с оглушительным треском. Ударом ноги Ив перевернул тяжелый стол, а вместе с ним – Гараби и Салиньяка. Оставался Орлиак. Кулаком с зажатым в нем тяжелым кошельком он вполсилы ударил Орлиака в челюсть, снизу вверх. Со стороны удар казался настолько плавным, что напоминал скорее ласковое поглаживание, однако негодяй взлетел над стулом, будто собирался выпрыгнуть из собственных сапог.

Ив медлить не стал. Он в три прыжка оказался у двери. Любой на его месте воспользовался бы смятением врагов, чтобы поскорее унести ноги.

Лефор же сунул кошель в голенище сапога и, схватив железный прут, перекрыл дверь и громовым голосом прорычал:

– Ни один не выйдет отсюда, не отведав моей шпаги! Вы узнаете, что значит гость из тропиков!

Фультремон пришел в себя первым и, ощупывая ушибленные места, смотрел на великана налитыми кровью глазами.

Его товарищи вскоре к нему присоединились. Растерявшись было от неожиданной атаки, жертвами которой они явились, теперь негодяи с удовлетворением следили за тем, как Лефор перекрыл вход. Они считали, что теперь-то уж как-нибудь разделаются с этим хвастуном, раз он сам запер себя в клетке.

Ив вынул шпагу из ножен. Он стремительно вращал в воздухе клинком, но не для того, чтобы к нему нельзя было подойти, просто флибустьер разминал мускулы и готовился к атаке, словно к показательным выступлениям.

Нападавшие, кстати, занимались тем же. Не выпуская Лефора из виду, Фультремон обнажил шпагу, потом обмотал черный плащ вокруг левого предплечья.

– Черт возьми! – выругался он, обращаясь к своим соучастникам. – Он дорого заплатит за сопротивление! Нечего с ним цацкаться! А ну, вперед! Убейте его!

Но прежде чем кто-либо из них успел шевельнуться, трактирщик смело ринулся вперед и стал между разбойниками и флибустьером. Переводя взгляд с одного лица на другое, он взмолился:

– Господа! Подумайте о моем заведении! Это же один из самых известных кабачков в Париже! Ради всего святого, ступайте выяснять отношения в другое место! Сюда вот-вот нагрянут лучники.

– К дьяволу твоих лучников! – прорычал Орлиак. – Я хочу прикончить этого наглого хвастуна, который не знает, кто мы такие, и я это сделаю!

– О черт! – бросил Гараби. – Перед нами отличный мешок для тренировки! Небольшая разминка нам не повредит…

– Приятель! – возразил Лефор. – Не слишком ли плотно набит ваш мешок?! Вот я сейчас разворошу его своим клинком!

В эту минуту трактирщик пал на колени, умоляюще сложив руки и увещевая сражавшихся остановиться. Лефор подскочил к нему, ударил его шпагой плашмя пониже спины, отчего тот рухнул на пол, а сам скрестил шпагу с Фультремоном.

Гараби попытался зайти к нему в тыл и ударить в спину. На мгновение ему почудилось, что Лефор не разгадал его маневра, так как великан смотрел прямо перед собой, наседая на врагов и заставляя их отступить. Однако Гараби не удалось воплотить свой план в жизнь: не успел он опустить шпагу, как Ив, неожиданно отскочив, словно кот, назад, сильным ударом отвел его удар и сделал выпад. Раздался глухой крик, потом глубокий вздох, и разбойник выронил шпагу, зазвеневшую при падении. Гараби схватился обеими руками за грудь и, выпучив глаза, замер с широко раскрытым ртом, будто задыхался.

Фультремон увидел, что пальцы его друга выпачканы кровью, а из уголка губ стекает красная струйка. Он выкрикнул страшное ругательство, а в следующее мгновение Гараби рухнул на пол и застыл навсегда.

– Один готов, разрази его тысяча чертей! – дико захохотал Ив.

Он не успел прибавить ни слова: три шпаги с оглушительным звоном скрестились с его клинком; должно быть, шум сражения слышался за десять туаз от кабачка!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Флибустьеру приходится туго

– Брат мой! – умирающим голосом прошелестел доминиканец, теряя последние силы. – Если Бог не придет мне на помощь, я не доеду до вашей таверны.

– Молитесь! – посоветовал отец Фовель, пришпоривая свою лошадь. – Забудьте, что вы в седле!

– Я пытаюсь, брат мой, пытаюсь! – отвечал отец Фейе. – Однако формы, коими наделил меня Господь, не дают мне забыться, скорее напротив. У меня прямо все тело ломит!

Монах пожал плечами и бег своей лошади не умерил. Спустя некоторое время он продолжал:

– Если верить полученным сведениям, мы находимся на дороге в Нейк, а селение, которое виднеется вон там, несмотря на темноту, скорее всего Рул. Мы находимся на пути в предместье Сент-Оноре. Еще немного – и мы в Париже…

– Мне не доехать!

– Боже правый! Доедете! Помолитесь, черт побери! Сделайте же над собой усилие ради Господа нашего Иисуса Христа, тысяча чертей!

– Как?! – изумился отец Фейе. – Вы опять ругаетесь, отец Фовель?

– Да нет, это так, ради красного словца, – смиренно произнес монах, – и мои ругательства отношения к делу не имеют, потому что вы должны быть сегодня ночью в «Лисьем хвосте» и будете там, даже если мне придется нести вас на себе!..

Так за разговором двое монахов въехали на улицу Сен-Дени. Их лошади медленно переставляли ноги и из-под копыт летела грязь.

Отец Фейе продолжал громко жаловаться, и, по правде говоря, монаху это порядком надоело, так как доминиканец только и делал, что стонал с той самой минуты, как сел в седло. Но для отца Фовеля главное заключалось в том, чтобы добраться до «Лисьего хвоста». Он то и дело задирал голову, пытаясь разглядеть вывеску, точь-в-точь как делал Лефор несколькими часами раньше.

– Стоп! – вдруг крикнул монах и натянул поводья.

Отец Фейе последовал его примеру, не очень хорошо соображая, что делает. Он увидел, как его спутник прислушался, вытянув длинную шею по примеру собственной лошади, умиравшей от голода и жажды.

– Боюсь, мы не опередили Лефора! – вскричал монах.

– Откуда вы это взяли?

– А вы ничего не слышите?

– Ничего, – признался доминиканец, – если не считать гула в ушах, но это, должно быть, от усталости.