Читаем без скачивания Дьяволица - Натали Лавру

Наша целительница была потомственной владелицей огромной сельскохозяйственной территории и успешно справлялась с ведением дел. Почти все её многочисленные отпрыски работали на плантациях.

Мне объяснили, чем занимаются люди в полях при посадке, прореживании и сборе риса; все этапы взращивания рисовых культур здесь производились вручную, без участия техники.

Рабочие (некоторые из них такие же родственники тяжелобольных, как и я) следили за тем, чтобы почва поддерживала достаточный уровень влаги и чтобы растения не желтели и не осыпались раньше времени. Ходить по полям со шлангом — вполне приемлемый и не слишком тяжёлый труд, но если бы мне дали выбор, я бы занялась чем-то более интеллектуальным.

Управляющая плантацией еженедельно проверяла состояние жилищ постояльцев, следила за порядком. Это была молодая девушка лет двадцати, довольно дружелюбная, но очень ответственно относящаяся к своей работе и гордящаяся ей. Управляющую звали Джина, и она приходилась дальней родственницей госпоже Морено.

Джина также торговала продуктами повседневного спроса: куриными яйцами и тушками, фруктами, овощами и бытовой химией. Она всегда сообщала нам, когда в продаже появлялось свежее коровье молоко, и хотя мы с Диланом были едва ли не единственными, кто покупал его (молоко продавалось в бутылках по пол литра и стоило целое состояние, на эти деньги можно было снять в отеле номер класса «люкс»), оно никогда не застаивалось на прилавках.

Глава 8

Прошёл месяц. Мы изо всех сил старались привыкнуть к новым условиям жизни, но день за днём Дилан угасал. Он потерял около десяти килограммов веса и больше уже не вставал с постели. Его тело начало сжигать само себя, и я понимала, что прежними мерами мне не удастся стабилизировать его состояние.

Следом за Диланом начала иссыхать и я. Сказывались ежедневные физические нагрузки, отсутствие нормального отдыха и постоянное нервное напряжение.

Я заключила с больницей договор о поставке партий внутривенного питания, капельниц и донорской крови. Наша коморка превратилась в палату.

От идеи положить Дилана в больницу я отказалась, так как в этой стране врачи славились своей вопиющей безграмотностью. Смерть, как и рождение, здесь была делом частым, обычным. За жизнь особенно не боролись. На смену умершим появлялись дети, очень много детей.

Чтобы ухаживать за Диланом мне хватало собственных умений и знаний; всё, что нужно, я могла получать в больнице за деньги. Правда, ездить туда каждую неделю было довольно утомительным занятием. Кроме того, Дилану становилось совсем плохо, когда расстояние между нами увеличивалось до тридцати с лишним километров. Но нам пришлось привыкнуть и к этому.

Мне очень не нравился запах в жилище. Проветривание, ежедневная уборка, стирка и личная гигиена, помогали лишь отчасти. Болезнь не выветривалась. Дилан постоянно потел, так его организм пытался справиться с последствиями радиационного облучения и отравления токсинами и ядами, которыми его пичкали те, кто нас похитил. Каждый вечер я тщательно мыла Дилана, делала ему массаж всего тела и одевала в чистый хлопковый костюм-пижаму.

Чтобы избавиться от нездоровой вони, я решилась на установку кондиционера. У меня был страх, что от сквозняков Дилан начнёт болеть ещё больше, но всё же сдалась перед труднопереносимой жарой.

Вместе с кондиционером появился и водонагреватель. С этих пор пребывание в нашей коморке стало чуть более комфортным.

После того как внутривенное питание стало беспрерывным, в состоянии Дилана появилась хоть какая-то стабильность. Однако, несмотря на это и на капельницы с витаминами, зубы и волосы у него по-прежнему не отрастали.

Раз или два за ночь у Дилана случались приступы головной боли, когда его выкидывало из сна. Боль была настолько нестерпимой, что он не мог нормально дышать, его тело сотрясалось в конвульсиях. Поначалу помогала пара глотков моей крови и массаж головы, потом пришлось перейти на уколы кеторола.

Любое колебание в настроении могло спровоцировать приступ, поэтому я была исключительно нежной с ним. Дилан часто просил меня посидеть рядом, и это единственное, что доставляло ему радость, ведь ни читать, ни смотреть в монитор он уже не мог.

Особенно он любил массаж, когда я легонько водила пальцами по его коже. Со стороны это могло напоминать любовные игры, но ни о каком интиме речь не заходила и подавно. Тему секса мы не затрагивали. Но я отлично понимала, как изъеденному болезнью телу Дилана необходимы приятные ощущения.

Во всей этой, казалось бы, непроглядной тьме я старалась видеть и создавать положительные моменты. Это было спасением не только для Дилана, но и для меня, ибо отчаяние всё сильнее нависало надо мной, а положиться было не на кого.

В неделю мне давалось два выходных: среда и суббота. В эти дни я ездила в больницу за препаратами для Дилана и закупала продукты на рынке. В один из погожих бархатных вечеров я решила отдохнуть от домашних хлопот и выйти на прогулку, Дилан уже почти три месяца не покидал пределы нашей коморки.

«Тебе будет полезно побывать на свежем воздухе», — предложила я.

«Я не хочу. Если хочешь, прогуляйся сама», — был ответ.

«Ну давай же, не упрямься, помоги мне тебя переодеть.»

Дилан больше ничего не ответил, у него не было сил спорить. Он не хотел ловить на себе любопытные взгляды наших соседей и прохожих. Его можно было понять: он выглядел, как скелет, обтянутый сероватой полупрозрачной кожей, ноги и руки превратились в тощие угловатые плети, а отсутствие зубов стало ещё более заметным. Чтобы поесть, он надевал зубные протезы, терпел дискомфорт, так как воспалённые дёсны ныли и кровоточили.

Однажды в лавочке, где управляющая плантацией торговала товарами повседневного спроса, произошёл случай: прибежал человек (по-видимому, родственник Джины) и стал кричать, что её сестра умирает, а скорая помощь не может приехать: больница переполнена.

Джина, как девушка эмоциональная, тут же бросилась в слёзы и начала метаться, спрашивать,