Читаем без скачивания Одержимый - Алексей Макеев

– Я еду на Кавказ работать! – Романов наконец обиделся. – В конце концов, не самая безопасная работа, между прочим. Опасность там за каждым кустом.

– Я и говорю, будь поосторожнее с кавказскими тостами, – сказала жена. – Это для тебя сейчас опаснее всего.

– Ты так считаешь? – оскорбленно спросил Сергей. – Забавно! Забавно, какой вывод ты делаешь из моих телерепортажей. Выходит, ты считаешь это увеселительной прогулкой?

– Никто не мешает тебе считать себя Хемингуэем, – улыбнулась жена. – Я просто прошу тебя не увлекаться. В твоем возрасте пора подумать и о здоровье.

– Хорошо, мне все понятно, – буркнул Романов.

Жена тоже была женщиной и хотела владеть им безраздельно, но поскольку это ей не всегда удавалось, она находила утешение в тех маленьких унижениях, которым подвергала мужа. Унижения были замаскированы под горячую заботу и вызывали у Романова такое же ощущение, что и легкая оплеуха, отпущенная в шутку. Шутка она и есть шутка – бывает ведь и такой род шуток. Главное было сдержаться, не ответить грубостью, не взорваться, не опуститься до безудержного и безобразного скандала. Суть ведь еще была и в том, что родной дядя жены являлся большой шишкой на одном из центральных телеканалов. Нет, не на том, где блистал Романов, но при случае он вполне мог подпортить ему карьеру. Речи о такой возможности между Романовым и женой никогда не заходило, но по едва заметным намекам, по едва уловимым интонациям он понимал, что зарываться не стоит. Вообще, Романов считал, что брак – это ярмо, которое необходимо тащить, раз уж впрягся. Тем более что брак его состоялся не совсем по любви. Он выбирал и выбирал сознательно – жаловаться не на кого.

Однако эти чуть замаскированные придирки могли вывести из себя кого угодно, даже такого терпеливого и талантливого человека, как Сергей Константинович Романов. В последнее время у него тоже стали пошаливать нервишки. Возможно, жена была по-своему права, но, по мнению Романова, он заслуживал снисхождения. Образ жизни, который он вел, предполагал запредельные психические нагрузки, и об этом стоило помнить. Но жена не желала этого помнить. Он помнила только то, что хотела, и это обижало. Вдумываясь в двусмысленность своего положения, Романов с каждой секундой терял самообладание. В глазах у него темнело, в груди поднималась волна первобытной ненависти, сердце стучало, кулаки сжимались. В какой-то момент он не выдержал, повернулся к жене и с диким криком, бледный и страшный, бросился на нее, с намерением вцепиться в ее горло...

От собственного крика Сергей Константинович проснулся и рывком сел на кровати. Сердце у него действительно стучало, и голова шла кругом, но ни жены, ни привычной обстановки вокруг него не было. Был погруженный в темноту убогий номер провинциальной гостиницы, отблеск тусклого фонаря за окном, раскачивающегося от ветра. Ветер жалобно свистел в щелях оконной рамы. В комнате было очень холодно. Романов, которого от ночного кошмара прошиб пот, моментально замерз и начал дрожать. Он уже сообразил, что домашний скандал всего лишь приснился ему. Он уже два дня был на Кавказе, в маленьком паршивом городишке в двух шагах от заснеженных, продуваемых всеми ветрами гор, где было пусто, холодно и очень неуютно, но руководству канала ко Дню защитника Отечества понадобился суровый репортаж о суровых буднях людей в погонах. Их группа должна была обеспечить этот репортаж. Он как ведущий, оператор Слава Кобылкин и Полина, некрасивая, энергичная девушка, которая была мастером на все руки и выполняла в их группе функции кого угодно – завхоза, квартирмейстера, ассистента, монтажера. Без нее Романов чувствовал себя как без рук. Жаль, внешность ее была совершенно не в его вкусе, иначе у них с ней была бы полная гармония.

Романов отер со лба пот и попытался унять внутреннюю дрожь. Удивительно, до чего сильна была во сне ненависть! Романову казалось, что в реальной жизни он никогда подобной ненависти к жене не испытывал. Или же испытывал? Скорее всего, испытывал, просто загонял внутрь, давал иные названия, переключал внимание, но в подсознании...

Романова взяла досада. Он чувствовал, что заснуть теперь не получится. Нервы совершенно истрепались. Ему нужен хороший, продолжительный отдых. Хватит заколачивать деньги и работать на собственный имидж, нужный только для того, чтобы снова заколачивать деньги да тешить тщеславие. Счастлив ли он на самом деле – это большой вопрос. Даже выспаться толком у него не всегда получается.

Но что делать до утра в паршивом одноместном номере, в городишке, где самым привлекательным местом является воинская часть, стоящая в полукилометре от городской черты? На этот раз все его надежды пошли прахом. Ни одного намека на веселый поворот сюжета. Одна пахота – съемки на ледяном ветру, бесконечные интервью с краснолицыми офицерами, неизбежный репортаж с бронетранспортера, бодрые солдаты в кадре, еда всухомятку...

Почему-то в этом городке невозможно было достать ни капли даже самого плохого самогона. А все, что они захватили с собой, уже было нерасчетливо выпито в дороге или раздарено. Как скоротать теперь эти тоскливые часы до рассвета, Романов не знал. Дурацкое положение! Рассказать кому-нибудь, не поверят – на Кавказе не выпить и глотка вина! Но что-то не заладилось на этот раз. Холоден и мрачен был городок, жители замкнуты и обособленны. Не было интереса к столичным гостям. На пришлых смотрели, как на врагов. Нищая жизнь ли тому причиной, суровая зима, специфические местные проблемы – Романову было недосуг разбираться. По-настоящему его не волновали ни эти люди, ни их судьбы, ни горы, из-за которых приходят то ли боевики, то ли всего лишь слухи о них. Его волновала только четкая картинка на телеэкране, и его собственное мужественное лицо, твердый суровый баритон, имитация полной осведомленности, причастности к горячим проблемам. Сергей Романов прикасается к оголенному нерву современности! Жена, в сущности, права – никакой он не Хемингуэй. Так, бледное подобие, седьмая вода ни киселе...

Романову стало горько и одиноко. Выпить захотелось дико. Он был готов пойти и разбудить своих спутников, которые спали в отдельных номерах, но не стал этого делать, потому что точно знал – это бесполезно. Романов посмотрел на часы и слегка приободрился. Оказалось, что терпеть оставалось не так много, как ему казалось, – было уже шесть утра. В принципе, можно даже подниматься. «Наш корреспондент на Кавказе Сергей Романов поднялся затемно, умылся ледяной водой из горного ручья, принюхался к ветру – отчетливо пахло близкой опасностью...»

Свою импровизацию Романов закончить не успел – в дверь неожиданно кто-то поскребся. Романов вздрогнул. Кто бы это мог быть? Кажется, до сих пор к нему никто не проявлял здесь ни малейшего интереса. Может быть, не спится кому-нибудь из его помощников. В конце концов, если Полина вдруг почувствовала себя этим утром одиноко...

Романов быстро натянул брюки, отпер дверь и устыдился своих мыслей. Перед ним стояла пожилая женщина, по местному обычаю до бровей затянутая в темный платок – дежурная по гостинице. Сколько ей лет, догадаться было невозможно. Недружелюбно глядя на полуодетого Романова, она пробурчала, что внизу его просят к телефону. До такого блага, как номера с телефоном, этот городок еще не дожил. В гостинице был один-единственный телефонный аппарат, и тот, насколько было известно Романову, работал с перебоями.

Гадая, кому он мог понадобиться в такую рань, Романов оделся и спустился в вестибюль. Начальство, жена, любовница? Для всех них было, пожалуй, рановато. Если только не случилось чего-либо ужасного, какой-нибудь катастрофы. Романов вдруг понял, что откровенно боится этого звонка. Ему не хотелось новых проблем.

Он взял холодную телефонную трубку, отвернулся от колючего взгляда дежурной и, стараясь придать голосу деловые интонации, произнес:

– Алло! Романов слушает! Кто это?

Ответ поразил его своей неожиданностью:

– Здравствуйте! Это полковник Гуров Лев Иванович из Главного управления МВД, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Вы извините, ради Бога, что я вас так рано поднял, но дело такое, что не терпит отлагательства. Возможно, вам угрожает серьезная опасность.

– Что?! О чем вы? Это что, шутка? Откуда вы узнали этот номер? – разволновался Романов. – Да отвечайте же, черт возьми!

– Простите, Сергей Константинович, но вы слова не даете мне вставить. Вот теперь я доложу вам все по порядку. Насчет телефонного номера вы переборщили. Это, наверное, спросонья. Все-таки мы милиция, и уж телефонный номер узнать в силах. Мы связались с вашим руководством, выяснили, куда вас направили в командировку... Остальное было делом техники. А теперь о главном. Вы окончательно проснулись?

– Я в полном порядке, – сухо ответил Романов. Ему было неловко, что он так глупо спросил незнакомого полковника о телефонном номере. – Но я не понимаю...