Читаем без скачивания Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова - Феликс Юсупов

Мне надо сейчас идти в храм.

Бог благословит тебя и да даст тебе силы и радости быть честным человеком.

Елизавета»[59].

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова часто плохо себя чувствовала и часто бывала на отдыхе в Крыму. Она по-прежнему принимала у себя многих гостей. Так, например, князь императорской крови Гавриил Константинович в воспоминаниях писал о посещении осенью 1911 г. ее имения:

«Мы ездили с визитом к княгине Зинаиде Николаевне Юсуповой, в тот самый дом, в котором Татиана (родная сестра Гавриила Константиновича – В.Х.) была объявлена невестой кн. Багратиона.

Мы как-то обедали у Юсуповых. Они жили по-царски. За стулом княгини стоял расшитый золотом татарин и менял ей блюда. Мне помнится, что стол был очень красиво накрыт, и что были очень красивые тарелки датского фарфора. В столовой было большое зеркальное окно с прекрасным видом на Ай-Петри.

После обеда мужчины сели играть в бридж, а я остался разговаривать с княгиней и другими дамами. Я томился, потому что все темы были исчерпаны»[60].

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова горячо одобряла сердечный выбор сына и сообщала о юной княжне Ирине Александровне почти в каждом письме. Так, например, она писала сыну 15 ноября 1911 г. из Кореиза в Англию: «В моем последнем письме говорила, что еду пить чай в Ай-Тодор… Ирина была поразительно красива. По-моему, она теряет в свете, а гораздо красивее в домашней обстановке»[61].

Интересно, что Феликс младший, часто общаясь с великим князем Александром Михайловичем и его женой, не был долгое время лично знаком с их дочерью Ириной. Кстати, Феликс и его мать порой довольно зло отзывались как о Сандро, так и о Ксении Александровне. Так, например, в начале октября 1911 г. Феликс писал матери из Парижа: «Из театра поехали ужинать в Caffe de Paris. Как раз перед нами сидел Александр Михайлович со своей дамой [В свете ходили слухи о любовнице-американке великого князя] и Ксения Александровна со своим англичанином [В свете ходили слухи о недвусмысленных отношениях великой княгини с неким англичанином господином F]. Это прямо непонятно, как можно так афишироваться. У Ксении вид ужасный, цвет кожи совсем земляной. Ее англичанин очень красив и замечательно симпатичен, а американка так себе, очень банальное лицо, но зато чудные белые зубы. Почти рядом с нами сидел Борис Владимирович [великий князь] с целым гаремом кокоток. Александр Михайлович на старости лет с ума спятил. Когда мы все вышли на улицу, он бросился на Дмитрия Павловича и меня, схватил нас за руки, и мы бешено начали крутиться на тротуаре при общем удивлении публики и прохожих»[62].

Великую княгиню Ксению Александровну по-прежнему продолжают беспокоить слухи о Распутине. Она 25 января 1912 г. записала в дневнике:

«Поехала к Анне, которую застала в постели (в ее большой комнате). Говорили о Гермогене, Илиодоре, а главное о Гр[игории] Распутине. Газетам запрещено писать о нем – а на днях в некоторых газетах снова появилось его имя, и эти номера были конфискованы.

Все уже знают и говорят о нем и ужас какие вещи про него рассказывают, т. е. про А[ликс] и все, что делается в Царском. Юсуповы приехали к чаю – все тот же разговор – и в Аничкове вечером и за обедом я рассказала все слышанное. Чем все это кончится? Ужас!»[63]

Против Григория Распутина выступали многие влиятельные лица. Так, например, председатель Государственной Думы М.В. Родзянко писал в воспоминаниях о беседе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной:

«После запроса в Думе (о Распутине – В.Х.) председатель Совета Министров Коковцов был вызван к Государю. Он мне говорил, что императрица Александра Федоровна требовала непременно роспуска Думы. Если до запроса я колебался, ехать ли мне с докладом о Распутине или нет, то после запроса я уже бесповоротно решил, что поеду с докладом и буду говорить с Государем о Распутине.

Я целый месяц собирал сведения; помогал Гучков, Бадмаев, Родионов, гр. Сумароков (имеется в виду граф Ф.Ф. Сумароков-Эльстон младший – В.Х.), у которого был агент, сообщавший сведения из-за границы. Через кн. Юсупова же мы знали о том, что происходит во дворце. Бадмаев сообщил о Гермогене и Илиодоре в связи с Распутиным. Родионов дал подлинник письма императрицы Александры Федоровны к Распутину, которое Илиодор вырвал у него во время свалки, когда они со служкой били его в коридоре у Гермогена. Он же показывал и три письма великих княжон: Ольги, Татьяны и Марии.

В феврале 1912 г. кн. Юсупов сказал мне, что императрица Мария Федоровна очень взволнована тем, что ей пришлось слышать о Распутине, и что, по его мнению, следовало бы мне поехать ей все доложить.

Вскоре после того ко мне явился генерал Озеров, состоявший при императрице Марии Федоровне, по ее поручению.

Он говорил, что императрица Мария Федоровна желала бы меня видеть и все от меня узнать. Императрица призвала кн. Юсупова и у него расспрашивала, как он думает, какой я человек и может ли председатель Думы ей все откровенно сказать. Кн. Юсупов ответил: “Это единственный человек, хорошо осведомленный, на которого вполне можно положиться, он вам скажет лишь святую правду”.

Вся царская фамилия с трепетом ожидала моего доклада: буду ли я говорить о Распутине, и какое впечатление произведет мой доклад. <…>

За несколько дней до моего доклада позвонил телефон, и мне сообщили, что императрица Мария Федоровна ждет меня на другой день в одиннадцать часов утра. Я взял с собой все материалы и поехал. Немедленно был введен в ее маленький кабинет, где она уже ожидала. Императрица обратилась ко мне со словами:

– Не правда ли, вы предупреждены о мотиве нашего свидания? Прежде всего, я хочу, чтобы вы объяснили мне причины и смысл запроса. Не правда ли, в сущности цель была революционная, почему же вы тогда этого не остановили?

Я ей объяснил, что хотя я сам против запроса, но что я категорически должен отвергнуть, будто тут была какая-нибудь революционная цель. Напротив, это было необходимо для успокоения умов. Толки слишком далеко зашли, а меры правительства только увеличивали возмущение.

Она пожелала тогда осмотреть все документы, которые у меня были. Я ей прочел выдержки из брошюры Новоселова и рассказал все, что знал. Тут она мне сказала, что она только недавно узнала о всей этой истории. Она, конечно, слышала о существовании Распутина, но не придавала большого значения.

– “Несколько дней тому назад одна особа мне рассказала все эти подробности, и я была совершенно огорошена. Это ужасно”, – повторяла она.

“Я знаю, что есть письмо Илиодора к Гермогену (у меня действительно была копия этого обличительного письма) и письмо императрицы к этому ужасному человеку. Покажите мне”, – сказала она.