Читаем без скачивания Рисунок, начертанный маятником (СИ) - Старлайт Ёжи

Если бы Гдаша увидел кто-нибудь из знакомых, он был бы удивлен. И это самое слабое определение того, что он бы почувствовал. Гдаш, с его амбициями, с его вагкханским упрямством, наконец, с его консерватизмом, учился плавать. Он держался за пузырь с воздухом и болтал в воде ногами. Внешне Гдаш был абсолютно спокоен. Только пальцы рук, сжимающие пузырь, побелели от напряжения. Ингер сидела на кромке бассейна и внимательно следила за его действиями. Она потратила столько сил, уговаривая его научиться плавать, и все впустую. И вдруг, совершенно неожиданно, он решил попробовать сам. Учеба продолжалась третий день подряд. Ингер, хоть и не понимала причины его столь внезапного решения, была рада. Гдаш делал пусть небольшие, но успехи. Он уже мог немного держаться на воде. Девушка как раз собиралась сказать ему об этом, когда увидела среди брызг и волн Тилию. Та вынырнула и раздраженно посмотрела на вагкха. Затем она увидела Ингер, и ее лицо приобрело злое выражение. Тилия громко сказала:

— Иди за мной. Я хочу с тобой поговорить.

Ингер чуть замешкалась.

— Она никуда не пойдет.

Тилия не поверила своим ушам. Эти слова произнес тот самый мужчина, который еще минуту назад бил ногами по воде, поднимая тысячу брызг и вызывая нешуточные волны. Сейчас он сидел рядом с Ингер на краю бассейна и внимательно смотрел на нее своими темно-зелеными глазами. Видя, что она пребывает в замешательстве, он повторил:

— Ингер никуда не пойдет с тобой. Если хочешь ей что-то сказать, говори.

— Я не собираюсь беседовать с ней в твоем присутствии!

Гдаш пожал мощными плечами и спокойно ответил:

— Как хочешь. Тогда уходи отсюда.

— Как ты смеешь так разговаривать со мной?

— А почему нет? Ты мне не начальник, не друг. Ты вообще никто. Я буду разговаривать с тобой так, как захочу. Так, как ты, по моему мнению, заслуживаешь!

Тилия выбралась из воды и встала рядом с Гдашем. Она выставила вперед подбородок и приготовилась достойно ответить ему. Взгляд мужчины стал насмешливым.

— Я вижу, крошка, ты собираешься произнести речь? Тогда хоть оденься… Когда я смотрю на твои голые сись… на твою грудь, я не могу воспринимать тебя всерьез!

Гдаш расхохотался. Тилия сердито сдвинула брови и посмотрела на свою помощницу. Ингер тут же вскочила и бросилась куда-то в угол комнаты за одеждой. Пока женщина надевала платье, Гдаш тоже успел переодеться. Затем он вольготно устроился на диване, широко раскинув руки и положив их на его спинку. Казалось, он собирается обнять любого присутствующего в комнате. Тилия была вынуждена сесть напротив. Мужчина больше ничего не говорил. Он просто смотрел на нее, но под его насмешливым взглядом мелузина чувствовала себя неуютно. Она бросила на Гдаша несколько сердитых и надменных взглядов, но он не обратил на них ровным счетом никакого внимания. Вагкх продолжал молча смотреть на нее, и Тилии пришлось начать разговор первой.

— Я хочу разобраться в одном деле, поэтому и приплыла сюда.

За время небольшой паузы, которую она сделала специально, ничего не изменилось. Мужчина продолжал спокойно смотреть на нее. Тогда Тилия с вызовом воскликнула:

— Мне кажется, меня предали!

Его левая бровь вопросительно поднялась, а потом так же медленно опустилась. Тилия в упор посмотрела на свою помощницу.

— Мне кажется, это сделала именно ты, Ингер!

— А в чем заключалось предательство? — это Гдаш нарушил свое молчание.

— Кто-то кормил одного человека во время моего отсутствия!

— Я так понимаю, что ты уплыла куда-то по своим делам и оставила какого-то человека без еды и воды. Правильно? Ты хотела, чтобы он умер?

— Нет…

— Значит, ты просто забыла попросить, чтобы кто-то позаботился о нем?

— Нет.

— Тогда я не понимаю тебя. Ты не хотела его убивать, но и не хотела заботиться о нем. Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь?

— Прекрати так разговаривать со мной! В моих словах нет никакого противоречия! Я хотела преподать этому человеку урок, а Ингер все испортила!

Гдаш перестал улыбаться. Он сердито посмотрел на Тилию и сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Озби мой друг. Я не позволю издеваться над ним! К тому же все твои попытки сломить его сопротивление совершенно бесполезны. Ты скорее убьешь его, чем заставишь делать то, чего он не хочет!

Гдаш наклонился вперед и произнес тихо, словно сообщая известную только ему одному тайну:

— Ты эгоистична и надменна. Ты не умеешь любить, а, значит, не достойна того, чтобы любили тебя!

Тилия вспылила:

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой! Озби должен быть наказан! Вы помешали мне сделать это в первый раз, но вы сделали хуже только ему. Вы не знаете, на что я способна!

Тилия вскочила с дивана и направилась к бассейну. Вслед ей донеслось:

— Если с Озби что-то случится, ты пожалеешь об этом!

— Я не ослышалась? Чтобы сухопутный человек угрожал мне?!

Гдаш не обратил внимания на ее замечание. Он спокойно продолжил:

— Комда уничтожит тебя.

Тилия резко остановилась. Второй раз она слышала это странное имя.

— Кто это Комда?

— Та, которая покарает тебя, если ты причинишь Озби вред.

Тилия нарочито громко рассмеялась:

— Я не боюсь твоих угроз! Ни одна сухопутная женщина не сравнится со мной!

— Я не пугаю тебя. Если бы ты знала Комду, ты поняла бы это. И разве я сказал, что она сухопутная женщина? Поостерегись, Тилия, делать какую-нибудь очередную глупость. С этого момента твоя жизнь только в твоих руках.

Увещевания Гдаша никак не подействовали на Тилию. Она сделала так, как собиралась. Отключила в доме воздух и закрыла дверь на большой замок. Именно на последнее Ингер сейчас жаловалась Гдашу, сидя у его ног и утирая слезы.

— Перестань. Ты и так вся мокрая. Не реветь надо, а действовать!

Гдаш встал и зашагал по комнате. Если его другу, командиру Озгушу это всегда помогало размышлять, то почему бы не попробовать походить самому? Гдаш бродил по комнате до тех пор, пока у него не заболели ноги, но ничего придумать не смог. Обессиленно упав на диван, он пробормотал:

— Если бы я умел плавать, как рыба…

И тут на его лице появилась радость. Он схватил на руки Ингер и закружился с ней по комнате.

— Кажется, я понял, что нам нужно сделать!

Он усадил девушку на диван и торопливо заговорил:

— Когда вы обнаружили нас на берегу, помнишь, там, где находится высокая уродливая статуя? — увидев, что Ингер несколько раз кивнула головой, он возбужденно продолжил. — Ты поцеловала меня, и в этот момент я что-то проглотил. Что-то круглое, похожее на шар. Так ведь? Как я понимаю, именно этот шар позволил мне дышать под водой?

— Да. Но разве ты забыл, как тебе было больно после этого?

— Я ничего не забыл, но ради Озби готов вытерпеть это еще раз. У тебя остались такие шары?

— Конечно.

— Тогда слушай, что мы с тобой сделаем.

Гдаш усадил девушку к себе на колени и, глядя ей в глаза, заговорил:

— Ты дашь мне проглотить такой шар. После этого мы поплывем к дому Тилии, и я открою замок, — видя, что девушка собирается что-то сказать, он остановил её, — подожди, не перебивай меня! Ты поднимешься к Озби, всё объяснишь ему и тоже заставишь проглотить шар. Затем ты выведешь парня из дома и проводишь его к острову. Забыл, как ты его называла…

— Гридос.

— Вот-вот. Проводишь его на Гридос.

— А ты?

— Я вернусь домой. Ты ведь знаешь, Ингер, я, к сожалению, так и не успел научиться плавать. Я бы только мешал вам. Был бы обузой. Без меня вы доплывете до острова значительно быстрее. Я вернусь и буду ждать тебя.

Он на секунду замолчал, а потом уточнил:

— Ждать твоего возвращения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мелузина сначала улыбнулась, а потом снова горько заплакала:

— Ну-ну, Ингер, девочка моя… Прекрати плакать. Я ведь сказал, что дождусь тебя — значит дождусь. Сейчас главное — спасти Озби. О нас мы поговорим потом. Позже.

Глава 10

Саргатанас сидел на полу у ног своего повелителя. Изредка демон поднимал голову и бросал на Астарота внимательный взгляд. Он терпеливо ждал, когда хозяин решит нарушить затянувшееся молчание. Было темно. Прохладный ночной воздух кружил по комнате и колебал пламя единственной горящей свечи. Свеча стояла в изголовье кровати, на которой лежала женщина, которая назвала себя Комдой. Тонкая ткань серой паутиной покрывала ее тело, оставляя открытым только лицо. По нему скользили тени, и под влиянием их беззвучной серо-черной пляски лицо казалось живым. Можно было подумать, что женщина только что уснула, но это было не так. Её необычный сон длился уже третьи сутки.