Читаем без скачивания 13 маньяков - Александр Матюхин

Нервы, нервы.

Паркую мини-вэн метрах в двухстах от назначенного мне места встречи и вдруг понимаю, как на самом деле следовало бы назвать рассказ про меня.

КИПЯЩАЯ ДУША.

Не мозг.

Интервью с мэтром показали в прайм-тайм.

Высокий, подтянутый господин чуть за шестьдесят. Безупречно моложавый, в джинсах и свитере с оттянутым воротом. Ничего лишнего – ни во внешности, ни в одежде. Все, что нужно, при нем. Живая легенда детской литературы, автор множества культовых мультфильмов и полудюжины игровых фильмов, лауреат международных премий. Скромный солдат культуры. Боб на его фоне выглядит штатским.

Вопросы-ответы – как перестрелка.

Не чувствует ли Мастер вину за проделки Читатило? Нет (гость студии улыбается), безумец мог выбрать любую книгу, и то, что выбрал мою, – случайность. Допустимо ли шутить на темы убийства детей? В моих книгах нет убийств, все дети живы, у меня все понарошку, даже жаль. В каком смысле – жаль? А в таком, что кому-то это показалось нелогичным, вот и решил он меня поправить. В результате я пошутил, он посмеялся…

Мэтр опять улыбается – много и со вкусом.

– А если б, наоборот, уже он пошутил? – возбуждается журналист. – Как-нибудь по-своему. Вы бы посмеялись?

– Разве можно знать заранее? Шутку – в студию. Я могу оценить только готовое произведение.

– Преступник всегда оставляет на столе две пустые тарелки. Психологи сходятся на том, что он приглашает разделить трапезу именно вас.

– Я вынужден отказаться от приглашения. Врачи сильно ограничили мне животные белки и жиры.

– Не думаете, что вашим внукам и внучкам угрожает опасность?

– У меня их так много – одним больше, одним меньше… – Мэтр подмигивает. Очередная шутка. Мол, глядите, я не утратил с возрастом ни озорства, ни способности смеяться над собой…

Он явно валяет дурака, этот известный провокатор и хулиган. Интервью, ускоряясь, катится по скользкой тропинке скандала, что, понятное дело, замечательно, однако меру знать все же нужно. Журналист пытается вернуть разговор к началу: от имени обоих он наконец-то выражает соболезнования родителям жертв, говорит о скорби, которую испытывает весь, буквально весь огромный город… Поздно. Писатель, развернувшись на камеру, преображается. Нет больше улыбки. Лицо застывшее, голос хлесткий, слова как камни:

– Вы хотите знать, как я отношусь к серийным убийствам, в которых якобы есть моя вина? Объясню без розовых соплей, коли настаиваете. Никак не отношусь. Меня не трогают беды воров, которые смеют называть себя публикой, мне безразлично, что там у них плохого или хорошего. Это не мои трудности, если кто-то превратил их в скот, а их дома в скотобойню… Не перебивайте, Борис!.. Казалось бы, маньяк делает мне такой пиар, что моя «Поваренная книга людоеда» должна продаваться как холодный квас в жару… Кукиш. Ее даже не переиздали. Зато в сотни раз увеличились дармовые скачивания в Сети. Не бойтесь, я не буду метать бисер про психологию халявы. Но агрессивная уверенность так называемых людей, что писатель обязан писать бесплатно, а искусство принадлежит народу, позволяет называть эту толпу коллективным идиотом. Меня спрашивают, почему не выходят мои новые книги? Почему больше не снимают мультики по моим сценариям? Да потому, господин коллективный идиот, что ты будешь потреблять все это бесплатно и еще нос воротить: исписался мэтр, постарел, и шутки пресные, и герои плоские! Ни книги, ни мультики теперь не покупают. Зачем покупать, если можно просто взять?.. Помолчи, Борис… Читатели, развращенные халявой, добивают писателей всем миром. На очереди – режиссеры и прочие убогие. Так что ты, любитель бесплатного, перечитывай своим детишкам «Поваренную книгу людоеда» и жди в гости Читатило. А вымирающее племя честных людей пусть скажет тебе спасибо. Ты качал, качаешь и будешь качать, а мы умоемся твоим харканьем. Ведь мы, «пейсатели», по-твоему, нищеброды истеричные, враги прогресса, полицейская мразь, халтурщики и графоманы, нас нужно убивать. Именно так ты пишешь про нас в своих чахоточных форумах, господин коллективный идиот. По-твоему, написать книгу – как сесть и покакать? По-твоему, творец обязан удовлетворяться одной только радостью творчества, а также семечками, которые накидают ему поклонники в пущенную по кругу шапку? Вот и получи. Мне плевать на мир людей в такой же степени, как людям на меня… Не перебивать!.. Это мертвый мир, Боренька. Все гниет. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, как сказано в Евангелии. Пусть хоронят. И это справедливо…

В студии – тишина.

– Сильно.

– Положить и постучать, – расслабляется Мастер.

– У вас есть возможность обратиться к преступнику напрямую. Воспользуетесь?

– Нет. Разве что… не нравится мне псевдоним Читатило. Не работает. Не страшный и не смешной. Пугал бы или смешил – это да, а так… Простое слово «Читатель» мне больше по душе.

Оксана исчезла.

Днем Борис позвонил домой, и никто не ответил. Вдобавок мобильник дочери оказался выключен. Он примчался, бросив все: квартира была пуста. Он позвонил Галине: та ничего не знала.

Кошмар материализовался.

Почему Оксана открыла дверь, кого впустила? Кто мог ее уговорить, что за бес? Ей было строжайше сказано, чтоб никому не открывала, чтоб даже в прихожую не выходила, как бы дверной звонок ни надрывался. Чтоб немедленно звонила папе, если кто-то будет проситься войти…

Полиция подключилась к поискам тут же (Боб задействовал все связи). Ни в музыкальной школе, ни в Доме школьников пропавшая не объявлялась. Соседи по площадке ничего подозрительного не заметили, да и как они могли что-то заметить, если дверные глазки были залеплены жвачкой?

Во дворе видели, как двое грузили в машину коробку с телевизором. Машина стояла возле подъезда, где жила Оксана. Двое – это водитель, пожилой мужчина весьма благородного вида, а помогал ему высокий худощавый бородач.

Кодовое сообщение от маньяка на пульт дежурного пока не поступало, только это Борьку и держало… до поры до времени.

Он связался с Саньком. У того, как назло, был один из свободных дней, занятий нет, вот он и откомандировал сам себя в какой-то из пригородных дворцов-музеев, договариваться насчет экскурсии с классом – чтоб учеников непременно пустили во дворцовые театр и обсерваторию. Обещал вернуться максимально быстро. Санькина жена Тамара, коммерческий представитель крупной фирмы, тоже была вся в пене: утрясала непонятки с оборзевшей торговой сетью.

Прискакала из школы Галя, мать Оксаны. Некоторое время супруги сходили с ума, накручивая друг друга, потом Борька оставил жену дома – на телефоне, – а сам не усидел, поехал по больницам. Вот тогда-то и поступил звонок со страшной фразой: «Блюдо подано…»