Читаем без скачивания Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди (СИ) - Ингвар Лара

— У Максима свои представления о том, что такое гостеприимство. Если бы я отказался, он бы ничего не сказал. — Голос мужчины звучал низко, он со старанием произносил все буквы «р», отчего русский из его уст звучал с какими-то кошачьими интонациями.

— Понятно. Хорошего вечера и доброй ночи, — сказала я Дэниелу, развернулась на каблуках и с уверенностью бронепоезда направилась к себе в гостиницу. Дина Колесникова, кто угодно, но не дура. Я не стану рисковать своей шеей для того, чтобы кто-то нажился на мифических протоколах. Прости, Антонов, но имя твоего убийцы так и останется тайной.

Хорошо освещенные улицы, мостовая под каблуками, и свежий ночной воздух. Красота. Тяжелое дыхание позади. Я развернулась, не удивившись, увидев Вольфа.

— Дина, подождите… — он смотрел на меня с растерянным выражением лица, как нашкодивший кот: — Дайте объяснить.

До гостиницы оставалось недолго, я пошла дальше, он следовал за мной:

— Я не знаю, что вам сказал Макс, но он очень часто сгущает краски и прикидывается устрашающим. На самом у него четверо детей от двух браков, все деньги он перечисляет на их счета, поэтому хватается за любую возможность заработать. А этих возможностей становится меньше с каждым годом, потому что такие как Макс больше не могут конкурировать с молодежью.

— Образованными, беспринципными профессионалами, как вы? — выплюнула я ядовитые слова, которые вертелись на языке. Почему же у меня такой плохой вкус на мужчин! Как понравится какой, окажется патологическим вруном, — Вы даже не собирались выставлять протоколы на аукцион. У вас уже есть покупатель и сомневаюсь, что продажа окажется законной.?Я говорила слишком громко, на нас оглядывались прохожие. Не понимая языка, что они могли подумать? Девушка поссорилась с парнем и орет на него по-русски. Житейская такая ситуация.

— В этом вы правы — произнес Даниель — Мой клиент анонимен. Это крупнейший коллекционер вещей с «историей». Если вам станет легче, я сам не знаю, как он выглядит и где живет. Подозреваю, что он из России или Китая.

Не ожидала, что могу идти на каблуках по брусчатке с такой скоростью. Уже показалось темное центральной здание библиотеки, а там до гостиницы рукой подать. Я остановилась под кронами старых раскидистых кленов, что росли перед зданием библиотеки.

— Я боюсь.

Признание далось легко, потому что было правдой. К счастью, я не отношусь к типажу людей, которым как наркотик нужны приключения на свою пятую точку. Мне вполне не плохо дома, перед телевизором на уютном диванчике.

— Я гарантирую, вам ничего не угрожает. — Голос Дэниела звучал с каким-то отчаянием, будто мое согласие работать с ним значило для него очень много.

— Чем же вы это гарантируете??Не бывает безопасно там, где вертятся большие деньги. Я понимала, что протоколы стоят очень много, раз кто-то готов пойти ради них на убийства. Голубые глаза собаки хаски на человеческом лице Дэниела на секунду закрылись:

— Я не буду оставлять вас в одиночестве. Обещаю позаботиться и…, я вам заплачу ту сумму, которую обговаривал с Александром, если мы найдем протоколы.

Он назвал цифру во франках, и я присвистнула. Это была половина моего годового оклада с процентами. Не сказать, чтобы я так сильно нуждалась в деньгах, но и лишними они не бывают.

— Абсолютная честность? — спросила я у Даниэла. Не хотелось больше неприятных сюрпризов, каким оказалось его знание русского.

— Не могу обещать, — сказал он, заглянув мне в глаза. Что ж, это было честно. Я пошла к гостинице, мужчина догнал меня и схватил за руку. Кожа его горела.

— Но я обещаю, что расскажу всю правду о том, что касается дела.

Я не остановилась, но замедлила шаг, позволяя ему себя догнать. Дэниел поравнялся со мной, он молчал, давая мне время на размышления. С одной стороны затея могла оказаться опасной, два трупа, может ли мой стать третьим? С другой, Антонов был пьян, когда его убили, профессор мог действительно упасть с лестницы. Дэниел не казался мне опасным, пусть его настойчивое желание работать именно со мной настораживало. Либо он подозревает, что я знаю гораздо больше, чем сообщила, либо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Напомните мне еще раз, зачем я вам нужна?

Мужчина сказал с улыбкой:

— Вы нравитесь людям и моментально располагаете к себе. Вам разве никто никогда этого не говорил?

Я покачала головой. По большей мере Ильич общался с клиентами, в моей работе возраст играл на руку, а отсутствие морщин сильно портило впечатление.

— Вопни пустили меня только потому, что я был с вами, Максим поделился информацией с вами, а не со мной. Да и сомневаюсь, что «ведьмы» согласятся вести со мной беседы.

Он произнес «ведьмы» с усмешкой в голосе. Святой Иосиф вырос перед нами, мягкий свет, льющийся из старинных окон на первом этаже гостеприимно приглашал внутрь. Поднявшись на ступеньку и остановившись, я развернулась и поглядела в глаза мужчины. Решение было принято молниеносно, говорят «дураков Бог бережет», ну так я в последнее время не блещу умом.

— Ладно, я с вами. Но не лгите мне по пустякам!

— Я не лгал, а умалчивал. Ваши комментарии казались такими смешными.

К моему удивлению мужчина прошел следом в хорошо освещенную приемную, где за стойкой сидела с трудом силящаяся не закрыть глаза девушка. Дэниел сказал что-то на немецком, протянул свою банковскую карточку, а сонная ресепшионистка дала взамен нее ключи. На мой удивленный взгляд он ответил:

— Я же сказал, что буду за вами приглядывать. Тем более, за руль сейчас лучше не садиться. Доброй ночи, Дина.

Сказал он, лишив меня возможности препираться и пошел впереди меня. Комната его оказалась соседней с моей, он быстро вошел в нее, оставив меня рыться в сумочке и размышлять, что сейчас, черт возьми, только что произошло…

Протокол дела Анны Гельди. Шестой акт.

Из обвинений, выдвинутых Анне Гельди:?«Из показаний против тебя ты можешь догадаться об именах свидетелей, а именно: дочь Йоханеса Чуди заболела после твоих слов ему: „Ты почувствуешь, что было бы лучше исполнить мою просьбу“. Твои поступки кричат, как свидетельства. Ты также знаешь, что о тебе идет дурная молва и что уж давно ты подозреваешься в наведении многих порч и вредительств».

В ответ на эти слова обвиняемая ответила: «Я признаю, что произнесла эти слова, но я не имела намерения вредить».

По следующим признакам: худая молва об обвиняемой, найденные в ее комнате травы и мази, заболевший ребенок мы признаем, что обвиняемая не подлежит оправданию и освобождению.

Свидетели утверждают наличие существенной опороченности обвиняемой, не имея возможности, однако, привести улик. Однако судья, при наличии вражды между свидетелем и обвиняемой, считает эти признаки достаточными для возбуждения против обвиняемой Анны Гельди сильного подозрения. В силу этого обвиняемая, оставленная под стражей, присуждается к троякому наказанию, а именно:

1) к каноническому очищению, вследствие общественной опороченности.

2) к клятвенному отречению, вследствие подозрения.

Если обвиняемая признается в своем преступлении и обнаружит раскаяние, она не передается светской власти для смертной казни, но присуждается духовным судьей к пожизненному заключению. Анна Гельди отказалась признавать свою вину и не раскаялась.

Глава 7 Раз два три. Ведьма — гори!

Я с трудом открыла глаза и поднялась с кровати из-за того что, кто-то настойчиво стучался в дверь. Семь утра. Семь, блин, утра! Словно кикимора из русской сказки со спутавшимися ото сна волосами и размазанной по лицу косметикой, которую я поленилась смыть, я, спотыкаясь, отправилась к двери. Там я увидела Дениэла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Свеженького, бодрого, сияющего словно начищенная монетка.

— Ох… вы еще спите? — спросил он меня по-русски, выглядев при этом очень удивленным. Я кивнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Больше всего хотелось послать его куда-нибудь подальше и забраться в теплую постельку.