Читаем без скачивания Восточное наследство - Андрей Анисимов

— Не разевай рот. Дочку отдал, гляди, жену уведу… За такими красавицами глаз да глаз.

Сева вышел танцевать с невестой. Несмотря на полноту, он двигался очень пластично, хорошо чувствуя музыку.

Певица спела несколько известных молодежи песенок. В перерывах ее угощали. После нескольких бокалов шампанского артистку развезло, и она плюхнулась на колени к высокому парню, как потом выяснилось, это был один из охранников Смолянского. Марфа Ильинична приказала девицу вывести. Оркестр остался без певицы, но среди гостей оказалось немало мастеров вокала. Отец Севы, Зиновий Михайлович, спел сочным басом «Гори, гори, моя звезда». Свояк, в отличие от своего сына, обладал крепкой сухой фигурой и прекрасной седой шевелюрой. Сева пошел статью в мать.

Клавдия Андреевна с трудом умещала свои объемы на мягком ресторанном стуле. Она любила покушать, и, пока супруг пел, ее пухлые ручки ловко извлекали с блюд всевозможные деликатесы. Клавдия Андреевна умела не только со вкусом откушать, но и была большая мастерица кулинарных дел. Во многом своей округлостью жених был обязан матушке. Очаровательная сестра невесты, огненная Люба, имела огромный успех. Ее наперебой приглашали танцевать. Люба заразительно смеялась, но по второму разу ни с кем танцевать не ходила, а лукаво поглядывала на Фоню Михеева, заместителя Севы в руководстве Фонда.

Михеев, занятый работой распределителя торжества, на танцы времени не имел, а лишь бросал на Любу ревнивые взгляды. Эти взгляды девушка с удовольствием отмечала. Роман Фони и Любы бурно зарождался.

Другая сестра невесты, Надя, к мужскому поклонению относилась с легким презрением и танцевать отказывалась, пока к ней не подошел рослый широкоплечий мужчина и, улыбнувшись, сказал:

— Мы с вами одного цвета. Давайте устроим танцевальный дуэт.

Надя оглядела мужчину. Он действительно был блондин, короткий бобрик белобрысой прически делал его лицо с прижатыми ушами мальчишеским и озорным. Надя молча встала и подала руку. Кавалер повел Надю не на площадку возле оркестра, а на свободную от танцующих маленькую балюстраду. Оркестр и танцующих отделял огромный аквариум с, тропическими рыбками. Мужчина нежно взял Надю за талию и повел осторожно, но повелительно. Надя сразу почувствовала в партнере уверенную силу. Даже когда он кольнул ее своей щекой, Надя не отстранилась. Ей было приятно двигаться в этих уверенных руках. Танцевал партнер Нади блестяще. Он не выказывал удивительных па, не вертел Надю, а танцевал строго и сдержанно. Надя, пройдя несколько лет балетной студии, в танцорах толк знала.

Когда оркестр закончил мелодию, мужчина подвел Надю к ее месту и сказал:

— Мне было очень приятно с вами.., танцевать.

Больше он Надю не приглашал. Другим она отказывала. Свадебный вечер продолжался.

Надя, исподволь оглядывая зал, искала белобрысый бобрик, но тщетно. Больше своего партнера она не увидела.

Аксенов выпил рюмку коньяка со своим новым родственником. Зиновий Михайлович, отец жениха, не знал, куда молодые отправятся после ресторана. Семья Севы обитала на юго-западе в просторной квартире высотного дома. Сева имел свою спальню и кабинет, но везти невесту на юго-запад отказался. На вопрос, где они собираются жить, отвечал уклончиво. Аксенов также со своей стороны предлагал начать супружескую жизнь молодым в своей квартире на Фрунзенской набережной. Но Вера ответила, что этот вопрос решает Сева.

Около двенадцати жених попросил слова. Подгулявшие гости не сразу затихли. Но постепенно разговоры и звон бокалов смолкли. Сева вышел на маленькую сцену к оркестру:

— Друзья, у нас через час самолет. Ресторан сегодня работает всю ночь. Гуляйте на здоровье до утра. Наши с Верой родители остаются за хозяев. Мы на неделю исчезаем Пока мы будем в полете, а полет закончится в четыре тридцать, всех прошу оставаться здесь и пить за наше благополучное приземление в Каире. Медовую неделю мы проведем в Египте. К сожалению, больше времени на счастье у меня нет. Фонд требует присутствия руководителя.

Аксенов выпучил глаза. Родители Севы были удивлены не меньше. Гости встретили сообщение Севы дружным «горько» и «ура».

Провожать молодых поехали только сестры Веры и два приятеля жениха. Родителям ничего не оставалось, как распрощаться с чадами. В «Шереметьево» Сева с Верой и сопровождающими уехали на микроавтобусе.

Гости немного погалдели, выражая свои чувства, затем свадьба без жениха и невесты пошла своим чередом.

Усталый Аксенов возвращался домой под утро. Лена дремала у него на плече. Марфа Ильинична на удивление держалась бодро и активно обсуждала нравы молодых. Рассветная Москва дремала. Навстречу проползла поливочная машина, забрызгав им стекла. При подъезде к дому, возле самого двора, в машине зазвонил телефон. Аксенов снял трубку.

Звонил генерал Грыжин:

— Аксенов, ты?

— Я, Иван Григорьевич. Что случилось?

— Ты с Хариным дела вел? — спросил Грыжин.

— Да, мы с ним сегодня, то есть вчера, контракт подписали…

— Вот оно что! — ответили в трубке. — Нет больше Харина. Вечером пошел прогулять свою овчарку, всего из автомата изрешетили.

У Аксенова выступили на лбу маленькие капельки.

— Что молчишь? — спросил Грыжин.

— Не могу переварить, — ответил Аксенов.

Лена проснулась, зевнула и спросила мужа:

— Уже приехали?

— Слушай дальше, — продолжал Грыжин. — Только что у подъезда обстреляли машину Смолянского. Джип как решето. Но, слава богу, банкира не зацепило. Водителя повезли в «Склиф». Смолянский с вашим делом случайно не связан?

— Да, мы хотели провести контракт через его банк, — ответил Аксенов. И сразу всплыла в памяти долговязая фигура Кусейнова. Его уход из кабинета: «Вы, господа, о своем решении скоро пожалеете».

— Ты сейчас где находишься? — спросили в трубке.

— Почти возле дома, — ответил Аксенов.

— Заглуши мотор и ждите меня. К дому не подъезжай. Понял? Остановись на набережной.

Через десять минут буду. — Грыжин положил трубку.

— Петрович, стоп! — скомандовал Аксенов. — Теперь давай назад. Так. Развернись.

Выезжай обратно на набережную. Остановись.

Выключи подфарники.

— Ваня, что происходит? — Лена крутила головой. — Почему мы не едем домой?

— Надо подождать, — ответил Аксенов.

— Вот еще новости! — возмутилась Mapфа Ильинична. — Да я пешком дойду. Туг два шага. — И генеральша открыла дверцу.

— Сидеть! — рявкнул Аксенов.

Марфа Ильинична завалилась обратно на сиденье. Сын никогда в жизни не кричал на нее.

Она хотела тут же дать отпор. Она не денщик, чтобы на нее так орали. Ее Слава и на своих денщиков в присутствии жены голоса никогда не повышал. Марфа Ильинична набрала воздух в легкие. Сейчас она покажет… Но в это время раздался вой сирены и «Ауди» и «Мерседес», мигая синими огоньками, подкатили к их машине. Из первого вышел Грыжин. Из второго — высокий широкоплечий мужчина с белобрысым бобриком на голове.

— Петя, обследуй с ребятами двор. Если чисто, вернешься за нами Заметишь кого подозрительного, стреляй на поражение. Понял?

— Так точно, — получил в ответ Грыжин и махнул в сторону дома Аксенова.

— Выполняй.

«Мерседес» тихо сполз на малую дорожку и исчез в проеме домов. Через две минуты со стороны двора послышалась автоматная очередь — и черный «Форд» с визгом вырулил на набережную. За ним через несколько секунд показался знакомый «Мерседес». Обе машины помчались на бешеной скорости в сторону Лужников.

Грыжин метнулся к своему «Ауди» и отдал по рации какие-то распоряжения. Затем вернулся и сказал Аксенову:

— Женщин отведем домой и со мной на Петровку. В твоей квартире оставим охрану.

На всякий случай. Сегодня, думаю, не сунутся, но береженого Бог…

Бледные женщины, без разговоров, под охраной двух сотрудников Грыжина и Петровича прошествовали в лифт. Аксенов пересел в «Ауди» Грыжина:

— Что будем делать?

— Сейчас поедем в Управление. Все обговорим и обдумаем. Как у тебя на фирме с охраной? — спросил генерал.

— Однорукий афганец сторожит… — ответил Аксенов — Придется тебе завести серьезную систему безопасности. Есть у меня человек для такого дела Но платить придется.

— Хорошо, что ребята улетели подальше, — сказал Аксенов, доставая из пачки «Ротманс» последнюю сигарету.

На набережной, шелестя по мокрому от мытья асфальту, плыл первый московский троллейбус. В столице начинался день.

8

Ерожин открыл глаза. Приглушенный свет втекал через белые шторы и растворялся в палате. Петр попробовал повернуться, но застонал от резкой боли в плече и зажмурился.

Снова открыл глаза и, не пытаясь больше менять позу, огляделся. Он лежал под капельницей. Лежал один. За стеклами белесого шкафа поблескивали бутылки и колбы. Как он сюда попал и сколько пробыл, Ерожин не знал. Мозг шевелился со скрипом. Тяжелым усилием воли включил память. Первое, что вспомнил, было удивительно красивое девичье лицо, поражавшее своей необычностью Прямые белые волосы. Таких блондинок в России Ерожин почти не встречал. Нет, ему попадались ослепительные блондинки, но после химических изощрений. Опытный сыщик легко отличал крашеных прелестниц. Эта девушка волосы не красила.