Читаем без скачивания Восточное наследство - Андрей Анисимов

Но при таком удивительном льне, почти синие брови и темные глубокие карие глаза. С ума можно сойти. Такое лицо не забудешь. А талия?

Ерожин почти перехватил ее одной рукой. В сознании зазвучала музыка. Да, они танцевали.

Он танцевал с этой удивительной девушкой Он обнимал ее. Где и когда это было? В голове стала пульсировать боль. Боль от напряжения. Поплыл светлый туман, и Ерожин перестал ощущать себя. Сознание отключилось. Проснулся от прикосновения. Сестра влажной салфеткой вытирала ему лоб. Все так же задвинуты шторы, но за окнами темно.

«Значит, ночь…» — автоматически отметил мозг. Ерожин разглядел доброе немолодое лицо медицинской сестры. Сеточку морщин возле покрасневших век. Спокойное деловитое выражение глаз.

— Очнулся? Молодец. Теперь пойдем на поправку, — сказала сестра, и Ерожин почуял запах недорогого табака. "Наверное, курит «Яву», — решил он.

— Я в больнице?

— В реанимации ты, сынок, ничего, теперь все позади, — повторила сестра. — Спи, завтра утром тебя профессор поглядит. Скорее всего, переведут в травматологию.

— Что со мной?

— Две пули из тебя, сынок, достали. Одна рядом с сердечком пробежала. Везучий ты. Два сантиметра — и никто бы тебе не помог… Спи, сынок. — Сестра, бесшумно ступая, вышла из палаты.

«Тоже мне, мамаша, — додумал Ерожин, — небось, если и старше меня, то лет на пять». — Но ему было приятно это ласковое «сынок». — «Две пули?» — Ерожин принялся вспоминать, стало полегче, голова не уплывала в туман.

Опять возникла блондинка с черными бровями, арбатский ресторан с подвыпившей певичкой. Музыка; шум, веселье. Свадьба. Конечно, свадьба, куда его прихватил шеф. Друг шефа выдавал свою дочь. Там он и танцевал с этой удивительной девушкой. Он бы пригласил ее и еще, но шеф сказал:

— Это сестра невесты и дочь моего друга.

Ты, паршивый кобель, с ней не шути.

Ерожин послушался и весь вечер просидел в углу, за кустами летнего сада. Он видел девушку, но она его за аквариумом и растениями видеть не могла. Ерожин отметил, что ее взгляд время от времени скользит по залу.

«Ищет, куда я запропастился, — грустно констатировал Ерожин. — Не все коту масленица».

За последние три года работы в столице Петру Григорьевичу обрыдли случайные связи. Кто только не побывал в его однокомнатной квартирке в Чертаново. Сперва он никак не мог привыкнуть к названию своего района. Когда звонили друзья из родного города, он отвечал:

— Живу, как черт. И место называется по-чертовски.

Жену Наташу Ерожин брать в Москву поначалу не спешил. Роман с дочкой Грыжина Соней входил в зенит. Ерожин даже подумывал о разводе, но отец Сони, когда они вместе крепко выпили в баньке на даче замминистра, сказал:

— Ты, парень, с разводом не спеши. Нам лишние слухи на пользу не пойдут. Мало ли, как повернется… И потом, вас связывает с дочкой не только любовь, но и это дело… Знаешь, как называется это по статье? Преступный сговор. Так-то, Петя. Куда вам спешить? Ваше дело молодое. Живите потихоньку. Может статься, что ваша тайна станет тебя или Соню тяготить. Нельзя так связывать жизнь.

Генерал оказался прав, через пару месяцев Соня встретилась с киноартистом Шемягиным.

Ей льстила его популярность. Нравилось бывать среди известных лиц. Ерожин и Соня расстались легко, сохранив чувства сообщников.

Соня стала Ерожину чем-то вроде сестры. Испорченной, порочной, но своей.

Размолвка с ней на отношения с шефом не повлияла. Сыскной талант Ерожина пригодился и в столице. Тут разных запутанных дел велось в сотни раз больше. Ерожин вспомнил о жене и сыне. Наташа приехать отказалась.

Через месяц он получил сухое письмо, где Наташа просила развода и намекала, что похождения мужа ей ведомы. Ерожин метнулся домой. Наташа дома не жила. Она вместе с сыном переехала к плюгавому криминалисту Суворову. Тот перестал болеть за борцов и боксеров. Души не чаял в Наташе и больше родного отца возился с сыном Ерожина. Наташа с мужем встретиться не захотела, а Суворов в гостиницу пришел. Пришел, неловко поздоровался и не мог найти себе места в тесном люксе.

— Поздравляю с новой звездочкой, — натянуто улыбнулся Суворов и остался стоять в проходе между сортиром и стенным шкафом.

— Чего ты, Суворов, мнешься? Дело житейское. Я на тебя не ропщу. Сам виноват. Получилось у вас счастье, дай вам Бог. Пойдем в ресторан и обмоем.

Но ужин не состоялся. Суворов все время поглядывал на часы. Выпив две рюмки, извинился и ушел. Боялся волновать Наташу. Та волновалась, как пройдет встреча двух мужчин? Не наломает ли бока ее бывший муж плюгавому Суворову? Ерожин написал заявление, что на развод согласен, и вернулся в Москву, Все это Ерожин извлекал из памяти. События прошлого легко занимали свои места на полочках сознания, а вот вспомнить последние дни и свой путь в больницу — не мог. Дальше танца с красивой блондинкой расследование не двигалось. В больнице ночь тянулась тихо. Иногда возникали непривычные звуки. Вот зашумел тяжелый грузовой лифт, по коридору прокатился шелест колес каталки и приглушенные голоса врачей, где-то далеко звенел телефон. К телефону никто не подходил, и он, отзвонив, сник.

Несколько человек пробежали по коридору.

Опять шум лифта. И снова тишина. Ерожин лежал с открытыми глазами и думал. Он знал, что сейчас вспомнит все. Но не получалось. В голове закрылась очень прозрачная легкая створка. Кажется, дунешь, и она отлетит. Ерожин снова почувствовал пульсацию в висках. «Не буду напрягать голову, а то снова отключусь».

Понемногу боль ушла. Ерожин затеял вспоминать девушек, с которыми встречался последнее время. Мягкое податливое тело Сони стало забываться. После Сони недели три он крутил с Ириной — секретаршей второго зама.

Ирина жила с мужем. Наукообразный муж не удовлетворял пылкую женщину. Хотя мужа Ира по-своему любила и о разводе не думала.

Ей нравился в Ерожине здоровый самец, нравилось, что он не ведет с ней разговоров о науке, от которых у нее болела голова и начиналась зевота. Ирочка стриглась под мальчика, ходила в брюках и носила очки. Отдавалась она бурно. Но после кульминации становилась холодна и безразлична. Деловито собиралась домой, думала о покупках по хозяйству и муже.

После ухода Иры в душе Ерожина оставалась пустота и скука. Но дня через три он, видя Иру на работе, замечал под блузкой маленькие острые груди, легкую пружинистую походку мальца и бесстыжие глаза под очками. Желание приходило вновь, и Ерожин вез Иру в Чертаново.

Разрыва в их романе не случилось, поскольку не было и самого романа. Они никогда не договаривались о новых встречах. По дороге говорили о пустяках, Ира иногда делилась министерскими сплетнями. А во время свиданий им было не до разговоров. Ирина, ограниченная режимом семейного хозяйства, времени зря не теряла. Прямо в прихожей она раздевалась догола и скрывалась в душе. Ерожин, при своей военной выправке, с такой скоростью раздеться не умел, потому присоединялся к ней позже. Любовь начиналась прямо под душем, потом повторялась в постели. Провожать себя Ирина не разрешала, поскольку совмещала возвращение в семью с закупками хлеба, молока и фарша. А Ерожин или оставался дома и смотрел боевики по видеомагнитофону, или ехал пить пиво с друзьями, которых по Москве во множестве успел завести.

С людьми Петр Григорьевич сходился легко и людям нравился. Тут женщины не были исключением. Мужчины тоже с удовольствием откликались на дружбу веселого провинциала, быстро ставшего столичным сердцеедом.

Ерожин знал много анекдотов, никогда не ныл и не жаловался на жизнь. Мог легко и много выпить и при этом не терял голову. Подвыпивших компаньонов никогда не бросал, а прослеживал, чтобы те оказались дома в сохранности.

Ерожин хотел пошевелиться, но ощущение боли пришло раньше самой боли. Он остался лежать на спине, хотя спина и ноги ныли, требуя сменить позу. Очень осторожно Ерожин шевельнул плечом. Боль пришла, но не так остро, как в первый раз. Ерожин осмелел и чуть повернул туловище. Боль усилилась. Ерожин замер. Боль постепенно стихла. Так он отвоевал еще одно положение у своей раны.

За окном послышался гул машины и характерный шум и скрежет. «Мусор забирают, — понял Ерожин. — Значит, утро».

И правда, за шторами немного посветлело.

Ерожин прикрыл глаза. После Ирины у Ерожина произошел странный роман сразу с двумя девушками. Тоня и Марина учились на учителей. Ерожин подобрал их ночью, когда возвращался домой после кутежа на даче шефа.

Девушки голосовали на шоссе. Ерожин остановился. Он был немного навеселе, рассказал смешную историю о гареме. В бане крутили американский фильм с восточными хохмами.

Как-то тема гарема вытеснила другие. Развеселившиеся девушки не хотели расставаться с Ерожиным и предложили ему рискнуть на эксперимент с гаремом. В чертановскую квартиру вернулись втроем. В холодильнике и буфете Ерожина всегда находился донжуанский набор, состоящий из коробки шоколадного ассорти, трех бутылок шампанского и бутылки коньяка. Пару банок с ветчиной Петр Григорьевич просто держал как неприкосновенный запас.