Читаем без скачивания Амиру - Наталия Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рафида встала, собрала детей и, бросив на брата растерянный взгляд и поджав губы, вышла из дома, оставив Амира наедине со своим решением.
Зайдя в комнату, Амир увидел Соню. Она спала, положив руку в полуоткрытую книгу и пальцем зажав страницу. Да, это определенно Соня, усмехнулся он… Его Соня.
Встав рядом с диваном на колени, он медленно поправил прядь волос и аккуратно дунул на лицо Сони.
— Соня, просыпайся, птичка.
Соня проснулась, в Сониных глазах нет испуга, Сонины глаза больше не стеклянные, они не смешливые, нет, но и не стеклянные…
Амир
Я смотрю, как Сонины ножки с розовым лаком на ногтях медленно идут к окну.
Я смотрю, как Сонина рука с таким же лаком отодвигает занавеску.
Я смотрю, как Сонин взгляд устремлен в окно, не на серый асфальт.
Медленно подхожу, у меня есть план… и два часа.
Обхватываю Соню за талию, притягивая к себе. Такая маленькая.
Её голова на моем плече, пальцем по шее. Такая нежная.
Покачиваю нас в такт музыки.
— Как ты, Соня? — шепотом, на ушко.
— Нормально, — тихо-тихо.
— Как дочка?
— Отлично.
Разворачиваю к себе лицом. Такая податливая.
Мы танцуем, медленно, молча. Я веду. Мои руки перебирают её волосы. У меня определенно есть план. И на мой план мне нужно больше, чем два часа времени, многим больше, больше настолько, насколько это возможно.
Танцуем. Я веду. Такая податливая. Губы едва касаются губ. Рука на запястье. На невероятно тонком запястье…
— Поедем со мной. Сейчас моя очередь просить, и я прошу тебя, пожалуйста, поехали со мной, подари мне два дня. Два дня. Пожалуйста.
Танцуем. Я веду. Такая податливая. Губы дышат в губы. Рука за запястье. Рука на моем плече. Рука в моих волосах.
— Да…
Соня
Собрав свои нехитрые вещи, не так и много надо на неделю и оставив Рафиде записку с извинениями и обещанием позвонить, Соня садится в машину Амира, так и не спросив, куда он собирается её везти на два дня. Два дня — крутится в голове.
Его руки уверено держат руль, он смотрит на дорогу, в машине тихо, только музыка.
По пути Амир сказал, что у его приятеля есть дача в живописном месте, и именно туда они направляются. Он говорил, что там красивый лес, река и большой и теплый дом. Но не дом занимал Соню, не лес и, тем более, не река.
По пути Амир вспомнил, что в доме нет продуктов, и остановился у большого магазина, где зачарованно смотрел, как Соня уверенно выбирает то, что, по её мнению, им потребуется, как, проходя мимо отдела с алкоголем, уверенной рукой, не сомневаясь, берет определенную марку виски, как точно знает, какой ей нужен сок…
— Соня, — на ухо, — ты научилась готовить? — с улыбкой. Тихо-тихо.
— Да, — на ухо, с улыбкой.
— Я поражен.
— О, я умею поражать.
— Даже не сомневаюсь, — с ухмылкой.
По пути Соня ерзала на сиденье, проводила пальцем по своей коленке, закрывала глаза и вздыхала. По пути Амир остановился, потому что не мог больше это терпеть, было просто невыносимо терпеть вздохи Сони, эта дача была невыносимо далеко. Он попросил Соню сидеть спокойно, попросил почитать что-нибудь, иначе, он поклялся, они не доберутся до теплого и большого дома, и он возьмет Соню прямо тут, на обочине.
Это были длинные два часа пути для коротких двух дней.
Пакеты так и не добираются до кухни, пакеты валяются в прихожей, в холодном большом доме, когда Амир, вжимаясь в Соню, поднимает её вдоль стены. Когда белье снимается с невероятной быстротой. Когда ноги Сони обхватывают мужскую спину. Когда Амир врезается в Соню, ловя губами её крик, а потом отпускает губы, позволяя себе услышать эти рваные вздохи, стоны, захлебывающиеся рыдания.
Потом Амир разбирается с отоплением, со спальней, с кухней, где оставляет Соню не без опасений, наедине с продуктами. Ужин оказался на удивление вкусным.
— Мммм, ты умеешь поражать.
— Не представляешь как.
Ночью Амир получает представление о возможностях Сони поражать. Ночью Соня получает представление о возможностях Амира любить.
Амир
Я счастлив. По-идиотски, абсолютно счастлив. Просыпаюсь позже Сони, иду на запах еды, только вовсе не еда привлекает меня. Соня… В машине, когда я вез в этот дом Соню, меня одолевали разные фантазии. Различные по своей испорченности, похабности даже.
Так вот, у меня действительно паршивая фантазия.
Соня умеет удивлять. Сонина любовь граничит с откровенной похотью. Я не хочу знать, где Соня этому научилась. Не могу думать о том, кто научил Соню этому. Я могу только получать удовольствие от её откровенности, от жажды, от страсти, которую она не скрывает, которую она открыто предъявляет мне, как паспорт на таможенном контроле — в развернутом виде.
Захожу на кухню тихо. Соня стоит ко мне спиной, что-то размешивая в чашке — чай.
С улыбкой отмечаю, что хлеб намазан клубничным вареньем.
Что-то не меняется.
И — дежавю.
Вижу огромный теплый свитер голубого цвета. Вижу тапочки. Вижу ноги носками внутрь, которые покачиваются в одном им известном ритме.
Что-то не меняется.
Подхожу сзади, обнимаю немного больше, чем собственнически.
— Знаешь, в этом свитере, ты как ребенок, помнишь… ты раскачивалась на носках.
— Ты пытаешь обидеть свой свитер или мои ноги? — смеясь.
— Нет, определенно не свой свитер.
— Значит ребенок?
— Точно.
Резкий поворот в моих руках, куда-то побежала под «жди здесь», возвращается и включает музыку. Тот же свитер. Те же тапочки. Те же носки.
Под первые аккорды толчок в грудь: «Сиди смирно». Движение бедром, резкое: «Трогать только глазами». Движение в другую сторону. «Только глазами», — легкий поцелуй.
Музыка набирает ритм, темп, громкость. Соня набирает темп. Движения точны и размеренны. Движения бьют точно в цель. Она изгибается, как кошка, я вижу, что растяжка у Сони больше, чем я думал. Я вижу, как волосы двигаются в ритм с бедрами, вижу, как свитер слетает с Сони и летит в меня, следом отправляются носки и трусики, бесстыдные прозрачные трусики, которыми она проводит по моему лицу, прежде чем легко поцеловать меня. Последние аккорды приходятся ровно на Соню, сидящую на столе, открытую для меня, приходятся на: «Можешь трогать». И я трогаю. Не знаю, куда пропала моя выдержка, потому что «трогаю» я сразу, без прелюдий, там же, на столе.
Соня
Два дня пролетели очень быстро. Два дня… всего два дня, именно столько отмерил Амир для Сони, но кто она, чтобы жаловаться
