Читаем без скачивания Светлейший князь - Михаил Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Так вот кому я обязан новымгардеробом», — подумал я, но сказал другое.
— Я выстрелы слышал и из леса вышел чуть попозже, опасался очень с казаками повстречаться еще раз. У меня все тело в синяках и отметинах после бесед с ними. Подстреленных казаков я нашел и приоделся, я ведь из острога в лохмотьях ушел. Рядом я нашел глубокую яму и похоронил в ней убитых казаков, — было это сущей правдой.
Ерофей неожиданно вернулся к прежнему разговору.
— Вот вы, Григорий Иванович, спросили жалею ли я о случившемся. Я ведь сын солдатский, вырос в слободе, в пятнадцать лоб забрили. Повезло, на войне с бусурманами быстро выслужился, — с гордостью говорил Ерофей, — в офицеры произвели. А вот про порядки заводские, да разные каторги — только слышал. А пока сюда из России шли понагляделся и наслушался. А уж когда увидел как терзали пленных, — Ерофей махнул рукой. — Батюшка рассказывал, как Петр Алексеевич пленных шведов за свой стол посадил. А тут…!
Капитан помолчал и поставил жирную точку:
— И казаков я бил без какой-либо быто жалости.
Несколько минут мы ехали молча.
— Я думаю, Ерофей, вот что теперь надо делать. Ты у нас получается единственный, кто в ратном деле понимает, — мое понимание здесь пока не совсем то. — Те, кто просто умеет из ружья палить и саблей махать не в счет. Самым первым и срочным делом сколоти полусотню. Два десятка, меняясь, должны идти в авангарде. Их главная задача разведка, я буду в основном с ними. Два десятка в арьергарде. Ты, в основном, я думаю там будешь. Задача я думаю тебе понятна. Один десяток в резерве. Что скажешь?
— Ничего не скажу, просто согласен. Вот мы и доехали. Проверю-ка я наши дозоры, а то мало ли что.
Глава 6
Ерофей со своими бойцами поскакал наводить инспекцию, я же поспешил в лагерь. Увиденное меня просто обрадовало. Работа просто кипела и причем все было по делу и очень толково. Чувствовалась рука мастера, то есть хорошего организатора. Люди встречали меня с улыбками и абсолютно все кланялись в пояс. Мне это было конечно приятно и диковато, но вероятно к этому надо привыкать. 18-ый век на дворе, идеи всяких там равенств только-только стали проникать в массы.
Ничего критически не правильного я не увидел и решил пока не вмешиваться, а просто познакомится с ситуацией и людьми и заодно бегло осмотреть раненных и больных.
Человек двадцать под руководством кузнеца Василия Ивановича занимались подготовкой ходовой части: подковами лошадей, седлами и всем таким. Лукерья заправляла ревизией запасов продовольствия, в первую очередь зерна, сотни две женщин и старших детей проверяли его влажность. К моему сожалению влажного зерна оказалось достаточно много.
Фома Васильевич руководил подготовкой седельных сумок, упаковыванием в них багажа.
— Фома Васильевич, сколько у нас лошадей! — поинтересовался я.
— Почти четыре с половиной сотни. У нас своих было сотни полторы. Да благодаря семье Василия Ивановича еще разжились. У них лошадей тоже полторы сотни было. А пока шли, лошадок где прикупили, где в степи прихватили. Перед тем злосчастным боем у нас обоз был ого-го, лошадей раза в два поболее.
— А что случилось? — другую версию событий не вредно знать, особенно в моей ситуации.
— У нас сразу было много староверцев, особенно среди бывших казаков, а эти, степные Кузнецовы, вообще сколько лет попов не видели, — Фома Васильевич начал рассказывать с удовольствием, видно ему очень хотелось проинформировать меня по данному вопросу. — Ну иногда и бывали споры, глотки драли оё-ё. Но когда появился отец Филарет, все успокоились. Он сказал негоже друг на друга кидаться, надо жить в мире, уйдем в Беловодье, а там Господь управит.
Фома Васильевич сделал паузу и дальше заговорил с совершенно неожиданной мною злобой:
— Потом к нам прибились веткинские староверцы, сосланные в Сибирь. А тут еще освободили на свою голову смутьянов и разбойников, с ними некоторые веткинские сразу дружбу завели. И давай воду мутить, народ против Петра Сергеевича настраивать, захотели сами верховодить, — Фома Васильевич горестно махнул рукой. — А потом они начали безобразничать и чужих баб на блуд подбивать, тут и схватились. Отец Филарет их к порядку хотел призвать, а они на него с топором.
Возмущенный воспоминаниями, Фома Васильевич несколько секунд даже не мог говорить и как хватал ртом воздух.
— Надо было от казаков отбиваться, а тут баб делить начали. Еле ноги унесли, обоз весь потеряли. Самые упрямые староверцы ушли. И осталось у нас лошадок четыре с половиной сотни. Хорошо телеги кузнецов, да Петра Сергеевича уцелели.
Фома Васильевич успокоился и продолжил рассказ:
— Если бы не кузнецы, всех лошадей потеряли бы. Они слово какое-то знают. Скотина за ними как привязанная через Енисей пошла. С нами еще алтаец Ванча был, он все с кузнецами вась-вась. Так вот Ванча походил по берегу и говорит, вот в этом месте надо плыть. И правда там почему-то течение слабже оказалось. — Фома Васильевич удивленно развел руками. — Там и переправились. Лошади сами плыли, десятка полтора самых слабых да жеребят на плотах с другой скотиной переправили. Потому и успели от казаков уйти. Ванча вот только пропал, — старик горестно покачал головой.
— А что за телеги? — поинтересовался я.
— Инструменты всякие, от станков там разное, что Петр Сергеевич с завода забрал, кожи много, — Фома Васильевич начал перечислять спасенное. — Четыре пушки. Да, слава Богу, зерно почти всё осталось. Правда подмочили его сильно. Но Лукерья вон говорит, не страшно, просушить можно.
— Понятно, — я решил сменить тему. — И когда выступать можно будет?
— Да вот как Лушка с бабами закончит зерно перетряхивать, можно и выступать. — Фома Васильевич неожиданно поклонился мне в ноги. — От общества тебе, Григорий Иванович, спасибо за тюки с мануфактурой, как на постой станем можно будет одежу какую-нибудь пошить. Добра то у каждого осталось
