Читаем без скачивания Жить - Юй Хуа

Наутро она мне сказала:

— Хочу еще с вами побыть.

Несколько дней она ничего не делала, и ей стало лучше. Она хотела слезть с кровати, но я ей не разрешил:

— Тебе еще долго жить, береги силы.

В тот год Юцин пошел в пятый класс. Учился он неважно, и я решил, что после начальной школы он пойдет работать в поле, зарабатывать трудодни. Но беда не ходит одна. Только Цзячжэнь стало получше, как приключилось несчастье с Юцином.

Как-то днем весь их класс собрали на школьном дворе и объявили, что директору срочно нужно переливание крови. Директор была женой начальника уезда. Она потеряла много крови во время родов и была одной ногой в могиле. Все очень обрадовались, что могут ее спасти, многие мальчики сразу засучили рукава. Детей построили парами и повели в больницу, а Юцин по привычке помчался туда босиком. Он занял очередь и встретил учительницу словами:

— А я первый!

Но учительница сказала, что он нарушил дисциплину, и оттащила его в сторону. Юцин печально смотрел, как дети один за другим заходят в кабинет проверять группу крови. Потом подошел к учительнице и сказал:

— Я больше не буду.

Она кивнула не глядя. Тут вышел врач в марлевой повязке и спросил:

— Ну где же кровь?

Ему ответили, что подходящей нет. Он закричал:

— Кровь! Срочно! У больной почти остановилось сердце!

Юцин робко спросил учительницу:

— А теперь мне можно?

Она подтолкнула его к кабинету.

Скоро он вышел оттуда красный от радости:

— Моя подошла! У меня возьмут кровь!

Чтобы спасти жену начальника уезда, они выкачали из моего сына всю кровь. Сначала он побледнел. Потом у него побелели губы и он сказал:

— Кружится голова.

Фельдшер ответил:

— У всех кружится.

Потом губы у него посинели, но прибежал врач из операционной и велел качать еще. Только когда Юцин упал на пол, фельдшер переполошился. Еще раз пришел врач, присел, послушал трубкой и сказал, что сердце не бьется. Отругал фельдшера, что он их отвлекает, и помчался обратно спасать директора.

Под вечер прибежал мальчик из соседней деревни, отдышался и спросил:

— Кто тут отец Сюй Юцина?

Я почуял недоброе.

— А мать Сюй Юцина тут есть?

Я быстро сказал:

— Я отец!

Мальчик внимательно на меня посмотрел.

— Да, точно, вы к нам приходили. Сюй Юцин умирает в больнице.

У меня потемнело в глазах.

— Что ты сказал?

— Сюй Юцин умирает в больнице.

Я бросил мотыгу и побежал в город. После обеда он уходил на учебу живой и здоровый, а теперь умирает? В больнице я остановил первого попавшегося врача и спросил:

— Где мой сын?

Он засмеялся:

— Откуда я знаю, кто твой сын?

Я понадеялся: а вдруг перепутали?

— Мне сказали, мой сын умирает. Велели идти сюда.

— Как зовут сына?

— Юцин.

— Иди в конец коридора.

Там в комнате сидел другой врач и что-то писал. Я спросил:

— Доктор, мой сын жив?

Он уставился на меня, а потом уточнил:

— Сюй Юцин?

— Да!

— А сколько у тебя сыновей?

У меня ноги подкосились:

— Один. Доктор, спасите его!

Он кивнул и спросил:

— Почему только один?

Я не знал, что ответить.

— Он жив?

Врач покачал головой:

— Умер.

Я заплакал и перестал видеть врача. Потом спросил:

— Где он?

Еще не стемнело. Он лежал один в каморке на холодных кирпичах. Глаза были закрыты, рот тоже плотно закрыт. Я позвал его:

— Юцин! Юцин!

Он не откликался. Я обнял его худые плечи. Он уже закоченел. Я не мог поверить — неужели это мой сын? На нем была новая одежа, которую сшила Цзячжэнь. Я опять заплакал. Вдруг вижу — рядом со мной его физкультурник, и тоже плачет. Тут я сообразил, что не знаю даже, отчего Юцин умер. Физкультурник рассказал. Я выбежал из каморки и ударил в лицо какого-то врача. Физкультурник схватил меня в охапку и не отпускал, как я ни пихал его локтями, как ни просил. Он был сильный. Пришел человек в костюме и спросил:

— Вы отец Сюй Юцина?

Я ему не ответил и продолжал рваться на врачей. Человек в костюме велел физкультурнику меня отпустить. Я тут же подлетел к врачу и сбил его с ног. Он вскочил и убежал. Тут я услышал, что все называют человека в костюме «начальником уезда». Я подошел и пнул его в живот. Начальник охнул и сел на пол, а физкультурник опять сгреб меня в охапку и крикнул:

— Это начальник Лю!

— Он-то мне и нужен! Я из него дух вышибу!

Вдруг начальник вгляделся в меня и говорит:

— Ты Фугуй! А я — Чуньшэн.

Я посмотрел — и правда Чуньшэн. И перестал буянить. Я ему сказал:

— Какой ты высокий и толстый.

— А я думал, тебя убило, как Цюаня.

Мы оба вспомнили Цюаня, всплакнули.

— Ну как ты, Чуньшэн, добыл тогда галеты?

— Нет, меня сразу взяли в плен.

— А пампушки вам давали?

— Давали.

Мы оба улыбнулись. Но тут я вспомнил, что Юцина лежит там один, и сказал:

— Чуньшэн, у меня был один сын.

Он вздохнул:

— Как же так совпало?

— Чуньшэн, ты мне теперь должен жизнь. Вернешь в следующем рождении.

И я пошел к Юцину. Я понес его домой на руках. Потом устал и взвалил на спину. Но мне надо было его видеть. Я опять взял его на руки. Чем ближе я подходил к деревне, тем тяжелей мне становилось. Цзячжэнь больная, она не переживет. Я сел на кромку поля.

Я решил пока не говорить Цзячжэнь. Положил Юцина в поле, тайком сходил домой за мотыгой. Потом отнес его на родительскую могилу, вырыл яму. Не хватало духу его туда положить. Я взял его на руки, положил его голову себе на плечо. Она была ледяная. Дул ветер, Юцин был весь мокрый от росы. Светало, надо было хоронить. Я снял с себя одежду, оторвал рукава и завязал ему глаза, завернул в саван и опустил в яму. Чем дольше я смотрел, тем меньше он казался, будто не прожил тринадцати лет, а Цзячжэнь только его родила. Потом засыпал его землей. Камешки я выбрасывал, чтобы ему не кололо. Потом повернулся к могиле родителей и сказал:

— Батюшка, матушка, вот Юцин. Я его не жалел, хоть вы пожалейте.

Когда шел домой, все оглядывался. У ворот вспомнил, как Юцин вчера бежал босиком в школу, сумка болталась на спине. А теперь лежит и не шелохнется. У меня из груди вырвался вой. Но я испугался, что услышит Цзячжэнь, зажал рот руками, сел на корточки и так сидел. Закричали, что пора на работу. Я вошел во двор. На пороге стояла Фэнся и смотрела на меня большими глазами. Она еще не знала, что брат умер.

Когда мальчик рассказывал, что Юцин в больнице, Фэнся была рядом, но она же ничего не слышала. Цзячжэнь подозвала меня к постели. Я сказал:

— Юцин заболел, лежит в больнице. Врач говорит, что надо его там подержать.

— Какая же это болезнь?

— Не знаю. Говорят, на уроке упал в обморок.

Цзячжэнь заплакала:

— Он устал, это все из-за меня!

— Не устал, просто болезнь такая.

Цзячжэнь пригляделась и сказала:

— У тебя глаза опухшие.

— Я ночь не спал.

Больше я не мог с ней говорить и вышел из дома.

Вечерами, вернувшись с поля, я говорил Цзячжэнь, что иду проведать Юцина, а сам в темноте пробирался на кладбище и разговаривал с ним. Первые несколько дней Цзячжэнь спрашивала, как себя чувствует Юцин, и я ей что-нибудь врал. Я понимал, что рано или поздно придется ей сказать правду, но все откладывал. Однажды ночью, когда я вернулся с кладбища, она спала. Я лег рядом. Вдруг она открыла глаза и произнесла:

— Фугуй, мне недолго осталось. Береги Фэнся, у меня за нее сердце болит.

Я обмер. Про Юцина она не сказала.

Назавтра вечером я опять объявил, что иду в город, а она попросила:

— Поноси меня лучше по деревне.

Фэнся посадила ее мне на закорки, и мы пошли. На улице Цзячжэнь велела идти на запад. Там лежал Юцин. Я чуть не упал. Ноги сами понесли меня на восток. Цзячжэнь сказала мне на ухо:

— Я знаю, Юцин умер. Я слышала, как ты каждую ночь приходил с запада. Отнеси меня к нему.

На могиле она долго лежала. Даже не могла обнять холмик, только шевелила пальцами. Я пожалел, что не дал ей попрощаться с Юцином. Чтобы она не простыла, я посадил ее обратно себе на закорки. Она попросила отнести ее за околицу. Увидела дорогу в город и сказала:

— Больше Юцин по ней не побежит.

Мне за шиворот капали ее слезы. Вышел месяц, и показалось, будто дорогу посыпали солью.

Фугуй с волом отдохнули и пошли работать в поле, а я ждал их под деревом, будто часовой. Со всех сторон доносились разговоры и крики крестьян. Особенно шумели на дальнем краю поля. Там два богатыря состязались, кто выпьет больше воды. Вокруг них галдела молодежь, чувствовалось, как им жалко, что они только зрители. На нашем конце было намного спокойнее. Две женщины в платках сажали рис и обсуждали односельчанина. Он был сильнее и богаче всех в деревне, работал в городе грузчиком. Одна из женщин разогнулась, размяла поясницу и сказала, что половину заработка он тратит на свою жену, а половину — на чужих. Фугуй подошел к ним с плугом и произнес: