Читаем без скачивания Лекарь. Ученик Авиценны - Ной Гордон

— Отец Домналл! Это же отец Домналл! — воскликнула Мэри и поспешила встретить гостя.

Все окружили его, тепло приветствуя. Он же уделял минутку каждому, с улыбкой расспрашивал их, кого-то гладил по руке, кому-то дарил слово ободрения. «Словно добрый эрл среди своих крепостных», — кисло подумал Роб. Подошел гость и к Робу, оглядел его.

— Так-так. Вы — муж Мэри Каллен.

— Да.

— Увлекаетесь рыбалкой?

Роб растерялся:

— Форель ловлю.

— Уж в этом я не сомневался. Завтра утром приглашаю вас поудить лосося, — сказал гость. Роб согласился.

Назавтра, едва небо стало сереть, они прогулялись до берега небольшой, но бурной речки. Домналл прихватил с собой два массивных шеста, явно тяжеловатых для удочек, крепчайшую леску и острые крючки, хитроумно упрятанные в середину красивых приманок в виде длинных стержней, разукрашенных перьями.

— Они похожи на некоторых моих знакомых, — сказал Роб об этих приманках. Домналл кивнул, с интересом поглядывая на Роба.

Священник показал ему, как забрасывать приманку, а потом подводить ее небольшими рывками, напоминающими движения маленькой рыбки. Они повторяли этот прием снова и снова, без малейшего успеха, но Роба это не волновало — его заворожила текучая вода. Теперь уже и солнце встало. Высоко над головой плыл в пустоте орел, а где-то невдалеке послышался крик куропатки.

Крупная рыбина так резко схватила наживку Роба у самой поверхности, что в воздух взметнулся фонтанчик воды. И сразу же добыча пошла вверх по течению.

— Подойди к ней сам, не то она порвет леску или оторвет крючок! — крикнул Домналл.

Роб уже с шумом шлепал по воде, стремясь настичь лосося. Рыба рванулась с такой силой, что Роб едва удержал ее. Он несколько раз падал в ледяную воду, тащился по каменистому дну, барахтался в глубоких омутах и выкарабкивался из них.

Рыба рвалась прочь неустанно и влекла Роба то вверх, то вниз по течению. Домналл выкрикивал советы, но Роб взглянул в ту сторону, откуда послышался громкий плеск, и увидел, что у священника появилось вдоволь своих забот. Он тоже подцепил на крючок рыбу и теперь погрузился в воду, как и Роб.

Роб же изо всех сил старался удержать рыбу на середине течения. Наконец, ему показалось, что он уже справился с лососем, хотя на том конце удилища чувствовалась страшная тяжесть. Вскоре он смог вывести слабо сопротивляющуюся рыбину — такую громадину! — на покрытое галькой мелководье. Когда же он ухватился за стержень приманки, лосось в последний раз конвульсивно дернулся и сорвался с крючка, оставив на нем длинную полосу окровавленной плоти из своей глотки. На какое-то мгновение лосось застыл неподвижно на боку, а потом Роб увидел густое облако крови, вытекающей из жабр, и рыба пропала, канув в глубину вод.

Роб стоял, дрожа от отвращения — ведь поток крови говорил о том, что он убил рыбу, а теперь она пропала даром.

Движимый скорее инстинктом, чем надеждой, он пошел вниз по течению, но не успел сделать и пяти шагов, как увидел в воде серебристый блеск и сразу наклонился. Дважды он терял ее из виду — вода относила рыбу дальше, но потом лосось оказался прямо под ним. Рыба умирала, но искра жизни в ней еще не погасла, а сильное течение прижало ее к большому валуну.

Робу пришлось погрузиться полностью в ледяную воду, от которой немело тело, чтобы ухватить добычу обеими руками и дотащить ее до берега, где он ударом тяжелого камня пресек страдания лосося. Весила добыча по меньшей мере два стоуна[218].

Домналл тем временем вытаскивал на берег рыбину гораздо меньших размеров.

— Твоей рыбины хватит на всех, а? — спросил священник.

Роб согласно кивнул, и Домналл вернул лосося в родную стихию. Он осторожно придерживал рыбину, пока вода оживляла ее. Плавники зашевелились так вяло, будто рыба и не боролась за свою жизнь, медленно заработали жабры. Роб увидел, как по рыбьему телу пробежал трепет возвращенной жизни, а потом лосось поплыл прочь и вскоре исчез в бурном потоке. Роб почувствовал, что этот священник станет ему другом.

Рыболовы сняли промокшую насквозь одежду и разложили ее сушиться, а сами прилегли рядышком на огромном валуне, уже нагретом лучами солнца.

— Да, на ловлю форели это не похоже, — вздохнул Домналл.

— Разница как между тем, чтобы сорвать цветочек и повалить дерево. — У Роба на ногах кровоточило с полдюжины порезов от падений на каменистое дно, а синяков было и не сосчитать.

Они усмехнулись, глядя друг на друга.

Домналл почесал свой небольшой округлый живот, белый, словно у рыбы, и погрузился в молчание. Роб ожидал, что священник станет его расспрашивать, однако, как он успел заметить, этот пастырь предпочитал не спешить и внимательно слушать. Домналл обладал редким даром терпения, что сделало бы его исключительно опасным противником, вздумай Роб научить его шахской игре.

— Мы с Мэри не венчались в церкви. Вы знали об этом?

— Слышал что-то такое.

— Так вот, мы действительно муж и жена уже много лет, но этот союз мы скрепили сами.

Домналл неодобрительно хмыкнул.

Роб поведал священнику свою историю, не умолчав о неприятностях, с которыми столкнулся в Лондоне, и не пытаясь их преуменьшить.

— Мне бы хотелось, чтобы вы нас обвенчали, но должен честно предупредить: возможно, что меня уже отлучили от церкви.

Этот вопрос они обдумывали, лениво высыхая на солнышке.

— Если только этому вашему вустерскому викарию удалось, он давно уже замял дело, — сказал по размышлении Домналл. — Человеку столь честолюбивому куда лучше иметь брата без вести пропавшего и забытого, нежели позорно отлученного от церкви.

Роб кивнул:

— Но если ему не удалось этого замять?

Священник нахмурился:

— У вас нет никаких ясных доказательств состоявшегося отлучения?

Роб отрицательно покачал головой:

— Но ведь такое возможно.

— Возможно? Я не могу вести дела в своем приходе, исходя из одних ваших опасений. Человече, человече, какое дело Христу до страхов твоих? Я вот родился в Прествике. Со времени рукоположения в сан я ни разу не покидал этого горного прихода и надеюсь пробыть здесь пастырем до самой своей смерти. Не считая вас одного, я в жизни не встречал ни единого человека из Лондона или Вустера. И я не общался никогда ни с архиепископом, ни с его святейшеством папой, а с одним лишь Иисусом. Можете ли вы поверить, чтобы Господь воспретил мне сделать вас четверых доброй христианской семьей?

Роб улыбнулся ему в ответ и покачал головой.

На всю жизнь запомнят их сыновья свадьбу своих родителей и станут рассказывать о ней своим детям и внукам. Венчальная служба в поместье Калленов прошла тихо и скромно. На Мэри было платье из светло-серой материи, украшенное серебряной брошью, и пояс из кожи косули с серебряными бляшками. Держалась невеста скромно, но глаза ее засияли, когда отец Домналл провозгласил: отныне и вовеки она сама и дети ее соединены нерасторжимыми узами с Робертом Джереми Колем.

После этого Мэри разослала всей своей родне приглашения прийти познакомиться с ее мужем. В назначенный день Макфи отправились на запад через гряду невысоких холмов, а Теддеры переправились через большую реку и, преодолев ущелье, прибыли в Килмарнок. С собой все привезли подарки новобрачным, сладкие пирожки с ягодами и фруктами, пироги с дичью, бочонки хмельных напитков и огромный пудинг из мяса и овсяной муки — любимое в этих местах лакомство. В самом поместье в это время медленно поджаривали на вертелах вола и быка, восемь овец да еще дюжину ягнят, а уж птицы и не счесть сколько. Развлекали гостей наигрыши на арфе и волынке, на скрипке и трубе. Женщины затянули песню, и Мэри охотно подхватила.

Весь день до вечера, пока гости состязались в силе и ловкости, Роб знакомился с Калленами, Теддерами и Макфи. Одни понравились ему с первого взгляда, другие не понравились. Он старался не задерживать внимания на двоюродных братьях Мэри, которых был целый легион. Многие гости уже изрядно хлебнули и настойчиво звали жениха присоединиться к ним. Он, однако, поднял тосты за свою молодую жену, за детей, за весь клан, а дальше отшутился и пить не стал.

Вечером, когда пир был еще в самом разгаре, Роб ушел подальше от дома и двора, мимо овчарен, на свободу. Вечер был отличный — небо звездное, а воздух еще прохладный. Он вдыхал запахи луговых трав, а по мере того, как шум веселья затихал вдали, стал ясно различать блеяние овец, ржание лошади, шум ветра в холмах, журчание рек и ручьев, и показалось Робу, что из ступней его пробиваются тонкие корешки и врастают в эту каменистую землю.

81

Круг замкнулся

Отчего женщина то быстро зачинает новую жизнь, то подолгу не спешит — загадка. Мэри, родив двух сыновей, пять лет затем не могла зачать, и вот после свадьбы она снова затяжелела. Она стала не так нагружать себя работой, охотно обращаясь к кому-нибудь из мужчин, если дело было не таким легким. Сыновья не отставали от нее ни на шаг и выполняли несложные поручения. Легко было заметить, кому из сыновей предстоит стать овчаром: Робу Джею работа с овцами, казалось, то нравится, то не очень, а вот Там всегда охотно бросался покормить ягнят и выпрашивал разрешение принять участие в стрижке. Была у него и другая страсть, которая проявилась сперва в грубых линиях, нацарапанных прутиком на земле. Потом отец дал ему стержни из древесного угля и сосновую дощечку и показал, как можно изобразить при помощи этого разные предметы и людей. Робу не пришлось объяснять, что рисовать надо так, как есть, не опуская и изъянов.