Читаем без скачивания Миротворцы Конуса - Сергей Барнатин

— Как вам еще далеко до очищения, — посетовал учитель Марк. — Вы мало погружались в свое вместилище и не постигли сути нашего мира. Разговор беспредметен. Мне лучше удалиться.

— Подождите, — Ститри схватила учителя за тунику, будто могла его таким образом удержать. — Вы боитесь Верхних, я поняла. Вы не верите, что они соблюдают правила. Вы знаете, что они слышат нас.

Ход был верным. В глазах учителя промелькнуло удивление.

— Я останусь, но лишь затем, чтобы доказать, что вы неправы. Наш мир возник по воле и вере тысяч и тысяч людей материнского мира. Как только христианство падет, исчезнем и мы. Некоторые Чистые видели гибель миров, созданных верой людей. Эти миры были достаточно устойчивы в пространстве, пока существовала вера. Люди не подозревали, что сами создали «богов», которым поклонялись. Их было много, этих миров, канувших в небытие. Люди материнского мира имеют огромную силу. Им достаточно организованно поверить во что-то, как это непременно материализуется и становится параллельным миром. Нам удалось оградиться от такого их влияния. Мы стали чисто белыми и сами контролируем свой мир. Это огромный шаг вперед к полной самостоятельности. И мы не можем допустить усиления нашей зависимости от людей материнского мира. Их вера по-прежнему висит над нами, как дамоклов меч. Но Верхние говорят, что скоро все кончится.

— Каким образом? — спросила Ститри. Смутно она уже начала о чем-то догадываться.

— Не знаю. Верхние разрешают наблюдать материнский мир только избранным из числа Чистых.

Глаза Ститри налились кровью. Ярость буквально вскипела в ней и готова была вырваться наружу. Через силу Ститри удержала на лице улыбку. Ей нельзя было раскрывать себя. Следовало немедленно переменить тему разговора — пустить его по тому руслу, которое она намечала с самого начала.

— Если ты пытаешься убедить меня в том, что доверяешь Верхним, то открой секрет передвижения в пространстве. — Ститри несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Возможно, еще не поздно спасти миллионы людей материнского мира.

— Вы должны сами постичь это, таковы правила…

— Перестань, Марк! — перебила Ститри, специально назвав его по имени. — Ты просто знаешь, что Верхние наблюдают за нами. Ты боишься. Это мерзко! Ты же был прекрасным воином, ты знаешь, как мерзок страх.

Скулы учителя нервно задергались. Ститри знала, что несмотря на все его старания, в нем сейчас смешались и достигли апогея все человеческие эмоции.

— Ты неправа, — наконец выговорил Марк. Он обратился к Ститри на «ты». Это был огромный успех. — Верхние соблюдают интересы каждого. И обязанность каждого — отвечать тем же. Мы не можем нарушать правила.

Марк уже был слаб в своей вере к Верхним, но еще держался. Ститри решила нанести следующий, решающий удар.

— Хочешь, я скажу тебе, каким образом Верхние решили избавиться от влияния материнского мира?

— Ты не можешь этого знать… — предпринял слабую попытку защиты Марк.

Ститри пренебрежительно махнула рукой:

— Могу, я оттуда недавно. Лишь мгновения ограждают материнский мир от гибели. Черный стиглер увлек его к хаосу многомирья, а Верхние спокойно наблюдали, хотя могли вмешаться.

Марк хотел возразить, но Ститри не позволила. Она говорила, говорила и говорила, жестко давя неопровержимыми фактами.

— Возможно, люди создали и погубили несколько миров, но они не знали, что творят. К тому же всегда у любого верхнего мира имелась возможность укрепить веру людей. Нужно было лишь отвечать на их молитвы, помогать им. Безразличие, вот что погубило всех. И погубит вас! На удивление холодно и безразлично, Верхние наблюдали за нашими попытками спасти свой мир, они сами задушили его!

— Это невозможно, — выдавил Учитель. — Верхние не могли так поступить.

— Почему же, — Ститри холодно посмотрела Марку в глаза, — это ведь не будет нарушением ваших правил. Правил, которых внутренне не приемлет никто из вас. Именно поэтому Верхние позволяют наблюдать материнский мир лишь избранным — таким же, как они! Иначе бы вы увидели черноту, которая захватила людей. Кровь, грязь и смерть — вот на чем держится ваша хваленая чистота. Да, люди несовершенны, но вы хуже их, потому что в вас нет ничего. Вы белы, вы ничто, вы сама пустота — отвратительная пустота.

— Этого не может быть, — выговорил ошеломленно Марк и исчез.

Ститри осмотрелась. Она вновь была в своей изоляции. Возле нее копошились два Ворчуна, остальные четверо, наверное, спали под кустом сирени. Ститри погладила ежиков.

— Ну что, — тихо произнесла она, — вот я и сделала первый шаг.

Ничего не менялось. Ститри пробовала вести счет времени, но это оказалось невозможным: солнце стояло на месте. Вечность сковывала все, и даже погоду. На небе не могло показаться ни облачка, прежде чем на то не будет чьей-нибудь воли. Привыкшая ко всяким неожиданностям, Ститри погибала от скуки. Сколько она одна? Разве поймешь! Она поспешила и теперь пожинает плоды. Можно было сразу догадаться, что Верхние не оставят ее без присмотра, надеяться на соблюдение ими правил было просто глупо. А уж о доверии к Марку и говорить не стоит.

В изоляции была ночь. Ститри всегда любила размышлять, когда над головой появлялась полная луна. Она успокаивала и упорядочивала мысли. Ститри смотрела на звездное небо, на луну и анализировала свои ошибки. Да, ей не следовало спешить. Марк не придет — это ясно. Если он даже и стал на ее сторону, то его скорее всего изолировали. Что же остается? Покинуть изоляцию она сможет, только очистившись и потеряв себя. Тогда в этом не будет толку. А время неумолимо идет. Нет, не здесь. Время идет в материнском мире, оно отсчитывает ему последние мгновения.

Ститри резко вскочила на ноги. Должен быть какой-то выход — некое решение, до которого она не додумалась раньше! Такой ход, которого не ожидают от нее Верхние. Пусть они не разговаривают с ней, но они слышат. Наверняка слышат!

— Верхние!!! — Ститри громко расхохоталась. — Знаете, что мне неожиданно пришло в голову?! — Ститри выдержала паузу, но ответа, как и обычно, не последовало. — Вы трусы, Верхние, жалкие трусы. Вы заперли меня здесь, как заперли бы льва обезьяны! И вы так же, как и они, боитесь подойти ко мне. Вы обрекли на гибель весь материнский мир, вы даже пальцем не пошевелили, чтобы спасти его. Вы боитесь. Боитесь всех. Даже людей материнского мира — практически уже погибших — вы тоже боитесь! Вам становится не по себе лишь от одной мысли, что они могут выкарабкаться. Это можно понять. Что уж действительно заслуживает презрения, так это ваш панический ужас перед любыми изменениями в вашем мире. Не важно, каковы они, — они страшны для вас! Вы бессильны передо мной и другими в этом мире. Вы знаете это и потому якобы во благо всех создали индивидуальные изоляции. Как мерзко, мерзко и противно.