Читаем без скачивания Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

5. Отъезд Сервия из Афин2702 огорчил меня; ведь я не сомневаюсь, что для тебя служили большим облегчением ежедневное общение и беседы как с таким близким человеком, так и с прекрасным и разумнейшим мужем. Что же касается тебя, пожалуйста, по своему долгу и обыкновению, поддерживай себя собственной доблестью. Я же буду ревностно и тщательно заботиться обо всем, чего ты, по моему мнению, захочешь и что будет относиться к тебе и к твоим; делая это, я буду подражать твоему расположению ко мне, но в услугах не сравняюсь. Будь здоров.

DXLV. От Гая Кассия Лонгина Цицерону, в Рим

[Fam., XV, 19]

Брундисий, вторая половина января 45 г.

Гай Кассий шлет большой привет Марку Туллию Цицерону2703.

1. Если ты здравствуешь, хорошо. Клянусь, во время этого моего странствования я ничем не занимаюсь охотнее, чем письмами тебе. Ведь мне кажется, что я говорю и шучу с тобой самим. И это обычно происходит не из-за Кациевых образов2704, за что я в ближайшем письме выставлю против тебя столько неотесанных стоиков, что ты скажешь, что Каций родился в Афинах2705.

2. Тому, что наш Панса выехал из Рима в походном плаще2706 при всеобщем благожелательном отношении, радуюсь — как за него, так, клянусь, за всех наших. Ведь люди, надеюсь, поймут, насколько всем ненавистна жестокость и насколько все любят честность и — кротость, и что то, чего сильнейшим образом добиваются и жаждут злонамеренные, приходит к честным. Ведь людей трудно убедить в том, что прекрасное следует избирать ради него самого; но что удовольствие и безмятежность создаются доблестью, справедливостью, прекрасным2707 — и истинно и доказуемо. Ведь сам Эпикур, от которого исходят все Кации и Амафинии2708, эти плохие переводчики его слов, говорит: «невозможно жить с удовольствием без прекрасной и справедливой жизни»2709.

3. Поэтому и Панса, который следует удовольствию, сохраняет доблесть, и те, которых вы называете любителями удовольствий, являются любящими прекрасное и любящими справедливое и чтут и сохраняют всяческие доблести. Поэтому Сулла2710, суждение которого мы должны одобрить, когда увидел, что философы не согласны в мнениях, не спросил, что такое добро, но скупил все добро; клянусь, смерть его я перенес мужественно. Однако Цезарь не потерпит, чтобы мы слишком долго по нему тосковали; ведь он располагает осужденными, чтобы восстановить их в правах для нас в замену ему, и сам он не будет тосковать по скупщику на торгах, когда увидит сына2711.

4. Теперь — чтобы вернуться к государственным делам — напиши, что происходит в Испаниях. Пусть погибну я, если я не встревожен и не предпочитаю иметь старого и снисходительного господина2712, вместо того, чтобы испытать господство нового и жестокого. Ты знаешь, как Гней2713 глуп; ты знаешь, в какой мере считает он жестокость доблестью; ты знаешь, как он убежден, что мы всегда высмеивали его. Опасаюсь, как бы он не захотел над нами в отместку попросту посмеяться мечом2714. Если любишь меня, ответь, что происходит. О, как бы я хотел знать, с тревогой ли ты это читаешь или спокойно! Ведь я бы в то же время знал, что мне надлежит делать. Не буду слишком многословен; будь здоров и люби меня, как ты и делаешь. Если Цезарь победил, жди меня скоро.

DXLVI. Публию Корнелию Долабелле, в Испанию

[Fam., IX, 13]

Рим (?), январь 45 г.

Цицерон Долабелле привет.

1. Гай Суберний из Кал и мой близкий и в самых дружеских отношениях с моим самым близким человеком Лептой2715. После того как он, ради того чтобы избегнуть войны, выехал в Испанию с Марком Варроном до войны, чтобы быть в той провинции, в которой никто из нас не предполагал возникновения какой-либо войны после победы над Афранием2716, — он оказался среди тех самых зол, которых он избегал с чрезвычайным старанием. Ведь он был застигнут внезапной войной, так как война, начатая Скапулой2717, впоследствии была так усилена Помпеем2718, что он никаким способом не может вырваться из этого несчастья.

2. Почти таково же положение Марка Плания Гереда, который также из Кал, — ближайшего друга нашего Лепты. Итак, вот этих обоих я препоручаю тебе так, что с большей заботой, рвением, душевной тревогой не мог бы препоручить. Желаю им добра ради них самих, и к этому меня настоятельно побуждают и дружба и человеколюбие. Но ввиду того, что Лепта, со своей стороны, так встревожен, что кажется, будто это его имущество попадает в опасное положение, я не могу не тревожиться либо почти так, как он, либо даже одинаково. Поэтому, хотя я и не раз испытал, насколько ты меня любишь, все же, пожалуйста, будь уверен в том, что в этом деле я оценю это выше всего.

3. Итак, прошу или, если ты позволишь, молю тебя сохранить невредимыми людей несчастных и находящихся в бедственном положении2719 более вследствие судьбы, которой никто не может избежать, нежели по вине, и согласиться, чтобы я, при твоем посредстве, оказал эту услугу как людям, являющимся моими друзьями, как и муниципии Калам, с которой я тесно связан, так и Лепте, которого я ставлю выше всех.

4. То, что я намерен сказать, правда, полагаю я, не особенно относится к делу, тем не менее нисколько не вредно сказать. У одного из них имущество очень незначительное, у другого едва всадническое2720. Поэтому, раз Цезарь, по своему благородству, даровал им жизнь и у них особенно нечего отнять, устрой людям возвращение, если ты меня любишь настолько, насколько, конечно, любишь. Единственное препятствие — это длинная дорога, перед которой они не останавливаются именно для того, чтобы и жить со своими и умереть дома. Настоятельно еще и еще прошу тебя постараться об этом и приложить усилия или, лучше, сделать это (ведь я уверен, что ты можешь).