Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Стремительно мелькнуло радужное серебро – и сшиблось с золотой тенью. Малте показалось, что за право обладания ею дрались две горы. Когти сжались сильнее, грозя рассечь ее надвое.

«Ты ее не получишь! Прежде я с ней покончу!»

Малта закричала бы, но дыхания не было. От нее и так почти ничего уже не осталось. Эти двое были так громадны. В их мире для нее просто не было места… Ее жизнь было крохотной искрой, готовой вот-вот погаснуть.

Кто-то заговорил вместо нее:

«Малта – реальна! Малта – существует! Вот она, Малта!»

И ее смотали заново, словно клубок ниток, один за другим возвращая на место планы и уровни ее существа. Кто-то выхватил ее из водоворота гигантских сил, схлестнувшихся из-за нее и едва не разодравших свою добычу на части. Она чувствовала себя так, словно ее поддержали и укрыли две большие теплые ладони. Она свернулась клубочком, крепко ухватившись за них. А потом и сама подала голос:

– Я – Малта!

– Ну конечно, ты – Малта. А то кто же еще?

Кефрия пыталась говорить рассудительно и спокойно, хотя на самом деле была близка к панике. И еще бы ей не быть! Ее дочь лежала смертельно бледная, а в щелках полураскрытых век виднелись только белки. Когда все они услышали на палубе какой-то тарарам и побежали наверх, кто мог подумать, что это все из-за Малты?… Та, оказывается, упала в обморок и теперь лежала на коленях у резчицы, Янтарь одной рукой поддерживала ее голову. Корабль же так и ходил ходуном. Он сильно раскачивался, а причиной тому было носовое изваяние, Совершенный плакал, зарывшись в ладони лицом.

– Я не хотел, я не хотел, простите меня… – повторял он снова и снова.

– Тихо ты! – прикрикнула на него Янтарь, и Кефрия услышала в ее голосе раздражение. – Ничего ты ей не сделал. Просто успокойся и помолчи!

И когда встревоженные родственники пробились сквозь кольцо сбежавшихся матросов, Кефрия увидела, как Янтарь подняла голову и обратилась к Альтии:

– Помоги мне унести ее с корабля. Немедленно!

И было нечто такое в голосе чужестранки, что в зародыше похоронило самую мысль о каких-либо спорах. Альтия шагнула вперед и подняла племянницу на руки, но тут подоспел Брэшен и взял у нее Малту. Кефрия успела на краткий миг увидеть изуродованные руки Янтарь – на краткий миг, ибо та сразу вновь торопливо натянула перчатки. Резчица подняла голову и встретилась глазами с Кефрией. От ее взгляда Кефрию до костей пробрало холодом.

– Что случилось с моей дочерью? – как раз спрашивала Кефрия.

– Я не знаю. Лучше бы тебе пойти да присмотреть за ней.

Первое было очевидной ложью, зато второе содержало насущную правду. Кефрия поторопилась следом за Брэшеном и Альтией, Янтарь же снова повернулась к носовому изваянию и обратилась к нему – тихо, но весьма повелительно. Совершенный очень быстро затих, а корабль постепенно стал меньше качаться. Зато разревелся Сельден. Он последнее время принимался плакать по всякому пустяку. Скверно, что маленький мальчик был таким взвинченным. Да и некогда было Кефрии его урезонивать прямо теперь.

– Тихо, Сельден! Идем со мной! – строго приказала она. Сынишка последовал за ней, заливаясь слезами.

Добравшись по трапу до причала, Кефрия увидела, что Брэшен уже расстелил свой камзол и бережно укладывает на него Малту. Роника забрала Сельдена и стала гладить его по головке и утешать. Кефрия опустилась на причал подле дочери. «Какой ужас, – думалось ей. – Какое скверное предзнаменование при отплытии корабля. И как некрасиво, что Малта лежит здесь без сознания и каждый прохожий на нее смотрит…»

Но тут Малта застонала и принялась бормотать.

– Я – Малта… Я – Малта…

– Да, да, да, ты – Малта, – заверила Кефрия дочь. – Ты здесь, и с тобой все в порядке, Малта.

Эти слова сработали как заклинание. Девочка тотчас открыла глаза. Она ошарашенно огляделась кругом, потом вскрикнула.

– Ой! Помоги мне встать! – обратилась она к матери.

– Погоди, полежи еще немножко, отдохни, – посоветовал Брэшен, но Малта уже ухватилась за руку Кефрии и поднималась на ноги. Вот она потерла затылок и вздрогнула. Потом стала тереть глаза.

– Что… что случилось? – спросила она.

– Ты упала в обморок, – объяснила ей Янтарь. Она неожиданно появилась рядом со стоявшими возле Малты, пробралась вперед и посмотрела ей в глаза. – Вот и все. Наверное, это из-за воды и яркого солнца. Такое, знаешь ли, бывает, если слишком долго смотреть, как сверкают волны.

– Да, я упала в обморок, – согласилась Малта. Подняла руку, нервно погладила шею и испустила неверный смешок: – Вот глупость какая!…

И слова, и жесты были настолько притворными, что Кефрия никак не думала, будто им кто-то поверит. Но тут появился Давад, немедленно заявивший:

– Конечно! Такой волнительный день! Девочка переволновалась! Мы-то знаем, что наша Малта ну прямо иссохла вся по своему папочке. Где же было бедной малютке вынести отправление спасательной экспедиции!

Малта зло покосилась на него.

– Конечно, где уж мне, – проговорила она тихо, но донельзя ядовито. Кажется, даже толстокожий Давад почувствовал укол. Во всяком случае, он отступил на шаг и странно посмотрел на нее.

– Я упала в обморок! – повторила Малта. – Помилуйте, надеюсь, я не задержала отплытия?

– Ни в коей мере, – отозвался Брэшен. – Но теперь, когда с тобой все в порядке, нам точно пора отчаливать!

И Брэшен направился было прочь, но тут к нему подошел торговец Эши.

– Незачем твоим людям трудиться на веслах, – сказал он. – Шлюпки с моего «Морского бродяги» выведут вас на буксире.

– Пусть они оставят место и для шлюпки с «Обаятельного»! – громко расхохотался торговец Ларфа. В следующий миг с полдюжины владельцев живых кораблей принялись предлагать помощь. Кефрия стояла и слушала, пытаясь решить про себя, что это было – запоздалое выражение сочувствия или просто свидетельство того, как не терпелось им избавиться от «Совершенного» в гавани. Ходили же слухи, что некоторым другим живым кораблям было не по себе рядом с ним… хотя, впрочем, в открытую никто не оспаривал его права здесь швартоваться.

– Господа, всем спасибо, – ответил Брэшен таким неестественным голосом, что Кефрия поняла: молодого капитана снедали те же самые подозрения.

Они не пошли назад на корабль – распрощались с отбывавшими прямо на причале. Мать переживала гораздо больше, чем Кефрия от нее ожидала. Вновь и вновь Роника призывала Альтию быть осторожной, беречь себя и в целости возвращаться домой. Брэшен пообещал пожилой женщине елико возможно присматривать за ее дочерью, и Альтия немедленно ощетинилась. Потом сестры в последний раз обнялись, и Кефрия про себя пожалела, что их прошлые отношения были такими, какими они были, а не более сердечными. Она едва сумела выговорить какие-то прощальные слова, очень уж противоречивые чувства переполняли ее сердце.

Но самое странное оторвавшись от сестры, Кефрия посмотрела в сторону и увидела, что Янтарь двумя руками в перчатках держит руку ее дочери, Малты.

– И ты смотри береги себя, – говорила чужестранка. Ее взгляд показался Кефрии слишком пристальным.

– Обязательно, – пообещала Малта. Разговаривали они так, словно это Малта отплывала навстречу непознанному, а не Янтарь. Кефрия смотрела, как Янтарь оставляет ее дочь и возвращается на корабль. Несколькими мгновениями позже резчица появилась на носовой палубе, рядом с изваянием. Вот она нагнулась и что-то сказала ему… Совершенный наконец оторвал руки от лица, поднял голову, сделал такой вздох, что раздулась грудь… и скрестил руки. И с видом мрачной решимости выставил челюсть.

Вот упали в воду швартовы… Кто-то выкрикивал последние слова напутствий и пожеланий. Команды маленьких гребных шлюпок склонились к веслам и потащили «Совершенного» прочь от причала. Альтия и Брэшен присоединились к Янтарь, стоявшей на носу. Каждый из них по очереди что-то говорил Совершенному, но если он и слышал их речи, то виду не подавал, по крайней мере Кефрия не замечала.

Отвлекшись от этого зрелища, она обнаружила, что Малта завороженно смотрит вслед уходящему кораблю. И что было на лице дочери –ужас или любовь, – Кефрия не взялась бы сразу сказать. А еще (тут Кефрия мысленно нахмурилась) не было ясно, куда именно она смотрит: то ли на носовое изваяние, то ли на Янтарь.

Когда Малта ахнула, Кефрия сразу посмотрела вслед кораблю. На шлюпках подбирали сброшенные, не нужные более буксирные тросы. Брэшен благодарственно махал им рукой. А на мачтах корабля распускались белые соцветия парусов. Зрелище было вправду великолепное, особенно если не обращать внимания на лихорадочную возню моряков. Кефрия еще смотрела, когда носовое изваяние вдруг широко развело руки, ни дать ни взять пытаясь обнять горизонт. Совершенный что-то громко прокричал… И случайно дуновение ветра позволило стоявшим на берегу ясно расслышать его крик.