Читаем без скачивания Криминалистика: теоретический курс - Айгуль Фаатовна Халиуллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эффективность линии поведения и способы осуществления конкретных следственных и судебных действий в качестве центральных категорий называются в определении Е. Е.Центрова, который, тем не менее, в содержание понятия криминалистической тактики включил не только приемы, но также правила, установления, технологии, предписания и рекомендации. Как особую сферу приложения исследовательских усилий в развитие криминалистической тактики Е. Е.Центров выделил разработку и аккумулирования специальных знаний и организационно-плановых начал. Криминалистическая тактика в его понимании представляет собой систему наиболее общих научных положений, которые опираются «на результаты изучения закономерностей преступной деятельности, обобщение следственной практики, данные юридических и иных специальных наук, на основе которых разрабатываются и аккумулируются специальные знания, организационно-плановые начала, наиболее рациональные и целесообразные приемы, правила, установления, технологии, предписания и рекомендации по определению наиболее эффективной линии поведения и способам осуществления конкретных следственных и судебных действий в специфических ситуациях, возникающих в процессе раскрытия, расследования и предупреждения преступлений»[900]. И в данном случае приемы, правила, технологии, установления и рекомендации служат определению наиболее целесообразной линии поведения, равно как и аккумулированные специальные знания, организационно-плановые начала имеют аналогичную по направленности, но, как следует из логики последовательности заявленных терминов в определении, более общую рациональность.
Во всех ранее данных определениях в той или иной мере повторяются сентенции о рационализации деятельности профессиональных участников уголовного судопроизводства, зачастую приводится в качестве центральной составляющей упоминание о системе тактических приемов, рекомендаций. Кроме того, практически все авторы проявляют единодушие по существу отношения криминалистической тактики к доказыванию. Различия заключаются главным образом в апеллировании категориями информации о преступлении, доказательствах, собирании, проверке доказательств, производства следственных действий (средства доказывания) и пр. Иными словами, все в той или иной мере вращается вокруг рационализации установления обстоятельств события преступления и виновных в нем лиц.
Таким образом, этот теоретико-доказательственный подход можно охарактеризовать на основе главных идей, заложенных в определении криминалистической тактики. Итак, криминалистическая тактика в представлении подавляющего большинства криминалистов выглядит научной и практической рационализацией следственной, судебной и прокурорской деятельности главным образом, обеспечивающей наибольшую целесообразность по ходу подготовки и производства процессуальных действий и необходимую эффективность по их итогу. Иными словами, криминалистическая тактика в свете такого видения есть своего рода научно-практическая рационализация следственной, судебной и прокурорской деятельности в процессе доказывания.
Известный американский философ Дж. Сёрль отмечал, что рациональность выступает инструментом, позволяющим найти средства для достижения цели[901]. Поэтому суть тактики именно в специфичной для предмета приложения усилий рациональности, а не в самих средствах, где различия порой условны. К примеру, тактические основы допроса подозреваемого во взяточничестве традиционно рассматриваются нами в качестве составляющей частной методики расследования получения и дачи взятки. При этом следует обратить внимание на выделение специфичности ситуационного подхода, выбора тех или иных тактических средств, целесообразных и эффективных именно в контексте данной категории дел. Но перестают ли от этого тактические приемы быть таковыми? Разумеется, нет. Рациональность универсальна для всей криминалистики, но имеет разные предметно определенные в традиционно сложившейся системе сферы и направленность приложения усилий.
Вместе с тем в последние годы все чаще усиливается аргументация предложений о необходимости пересмотра предмета криминалистической тактики в свете расширения состязательных начал, изменения ценностных ориентиров уголовного судопроизводства, целесообразности предания большего рационализма всему правоприменению в сфере следственной, экспертной, обвинительной и судебной деятельности, в особенности ведущей к разрешению правового конфликта в целом.
Функциональная характеристика криминалистической тактики позволила И. А.Поповой максимально широко показать основные направления тактической рационализации следственной, обвинительной и судебной деятельности. Автор помимо тактики обеспечения процессуальной деятельности, направленной на разрешение дела по существу, называет тактику, ориентированную на создание оптимальных условий для надлежащего выполнения процессуальных функций[902]. В этой связи представляется любопытной и востребованной на практике с учетом проведенных опросов следователей рационализация с помощью тактических средств избрания меры пресечения в виде процедуры, результативность которой зависит от участия в этом нескольких субъектов при дискретных полномочиях суда. Разумеется, речь здесь может идти главным образом о тактических основах взаимодействия при избрании, продлении и отмене таких мер пресечения как заключение под стражу, домашний арест и залог. Сложность возникающих отношений стороны обвинения, защиты и суда в этой связи подчеркнули 78 % опрошенных следователей. Не сомневаются в высокой напряженности возникающих в рамах таких процедур конфликтов 64 % следователей, а 58 % подчеркнули необходимость практических рекомендаций по оптимизации следственной деятельности в этом направлении. Помимо прочего, И. А.Попова не без оснований называет компромиссную тактику в качестве подвида тактико-криминалистического обеспечения связанных с разрешением дела по существу основных видов процессуальной деятельности.[903] Не замечать того, что компромиссные формы разрешения уголовно-правового конфликта стали некой «параллельной с изобличением реальностью», значит буквально проявить научную близорукость, отказаться от признания очевидных трансформаций практики следственной деятельности. Это же относится ко всем без исключения сторонам практической следственной, прокурорской и судебной деятельности, где рационализация складывается пока преимущественно эмпирически, без сколько-нибудь заметного участия научно-исследовательской криминалистической составляющей.
Как показывают результаты изучения современной практики следственной деятельности наиболее острые конфликты возникают в процессе избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при достижении соглашения о сотрудничестве с отдельными обвиняемыми, когда другие подследственные и подсудимые нередко еще более остро реагируют на такого рода «предательство», в ходе проведения следственной проверки при решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Однако помимо самых частных правоприменительных практик, накопленного опыта расследования, передающегося в лучшем случае по принципу наставничества от более опытных следователей начинающим, здесь мало что в тактическом плане наработано. Несколько утрированно В. П.Бахин видел тактику лишь там, где информация может быть получена через преодоление противодействия следователю.[904] Не соглашаясь с такой узкой трактовкой сферы приложения тактико-криминалистического потенциала, поскольку, к примеру, есть тактика помощи в припоминании забытых свидетельствующим фактов при его допросе, тем не менее, стоит отметить, что наличие самой конфликтной ситуации требует от следователя мобилизации всех профессиональных ресурсов, наиболее целесообразных в складывающихся непростых условиях решительных действий. А это и есть тактическое поле разрешения конфликтных ситуаций. Более того, в литературе, в частности, уже достаточно обстоятельно проработан вопрос о преодолении противодействия достижению компромисса в уголовном судопроизводстве.[905]
