Читаем без скачивания Люфтваффельники - Алекс Сидоров

Все свидетели неожиданной развязки быстро засобирались домой и, вскоре возле КПП не осталось ни офицеров, ни прапорщиков. Мы тоже заторопились в расположение роты. Курсант Ящиков совсем упал духом и уже попрощался с нами. Факт его несомненного отчисление из училища был почти состоявшимся. Осталось только проболтаться кому-нибудь из нас или седому майору с мастером производственного обучения с кафедры «Войскового ремонта», где нам преподали практический пример феноменальной сварки разнородных металлов. Но, как ни странно, все обошлось.

Стоит отметить, что все курсанты добросовестно молчали как рыбы, спасая нашего друга — Евгения Ящикова. Надо отдать должное, что и майор, преподающий нам «Войсковой ремонт», а так же мастер производственного обучения Анатолий Владимирович тоже не отличались непомерной болтливостью и мало-помалу страсти вокруг металлического рубля с оскверненным В.И. Лениным на ржавой арматуре постепенно улеглись. Все забылось.

Но потешная картина, когда многочисленная толпа офицеров и прапорщиков пытается безуспешно выковырять рубль из асфальта, вызывает у меня, да и не только у меня, бессовестную широкую улыбку.

Спасибо тебе Жека за бесплатный цирк.

69. Нервы, нервы, нервишки…

Во время учебы в военном училище, несмотря на изначально устойчивые доброжелательные и доверительно теплые взаимоотношения между ребятами внутри учебных подразделений, рано или поздно, но обязательно и неизменно наступал мерзопакостный момент, когда персональные нервы каждого парня непроизвольно — то есть, спонтанно, приходили в крайнюю степень неконтролируемого возбуждения и натягивались как звенящая струна.

Абсолютно без видимых причин, некогда спокойный и уравновешенный курсант с нордическим характером «истинного арийца» буквально «ни с того, ни с сего» — фактически «вдруг» становился безмерно раздражительным и патологически нервным, как банальная гламурная истеричка «а-ля-Ксюша Собчак».

Шутки шутками, но совершенно неожиданно и абсолютно неизбежно, независимо от нашего личного желания и степени готовности к данному весьма неприятному событию, как «снег на голову» приходило время, когда любой и каждый из нас, легко заводился с пол-оборота, словно престижная иномарка. Причем, «заводился» по самому безобидному поводу. И что характерно, сразу же шел в неконтролируемый разнос со всеми вытекающими последствиями — обида, ссора, ругань, склока, драка… Как правило, именно по такому незатейливому сценарию развивались все события в этот нервозный период, откровенно неприятный для всех ребят.

«Фатальный» отрезок времени со всплеском «поголовной неуравновешенности и немотивированной агрессивности» подкрадывался весьма незаметно, но абсолютно гарантировано. Массовая истерия и всеобщая раздражительность, незваными гостями приходили в нашу казарму как к себе домой, да и не только в нее, а также на территорию всего училища ВВС и вели себя по-хозяйски. Приходили как некое стихийное бедствие, от которого ни спрятаться, ни скрыться. Приходили целых два раза в год и, как правило, в период очередной учебной сессии.

Мягко говоря, в течение календарного полугодия, находясь в замкнутом пространстве военного училища или перефразируя — в узком кругу «широких лиц», и наблюдая «без перерыва» битые 24-е часа в сутки одни и те же любимые «морды лица», уже ставшие фактически родными и одновременно обрыдлыми до изжоги, то независимо от личного мироощущения, степени воспитанности, персональной уравновешенности и толерантности (модное словечко, пришлось кстати), где-то в самых дальних, затаенных и неизведанных закоулках некогда спокойной и умиротворенной души, начинает медленно, но неумолимо накапливаться необоснованное раздражение на «дорогого» соседа справа или слева, напарника по наряду, сокурсника, однокашника и т. д. и т. п.

И как следствие этого, любое неосторожное и вполне безобидное слово, на которое еще пару дней никто бы не обратил совершенно никакого внимания, уже сегодня могло гарантированно и неизбежно привести к лавинообразному конфликту, который мгновенно грозил перерасти в банальную драку.

В воздухе реально пахло грозой, и периодически потрескивали многочисленные разряды электричества, явно попахивало порохом, серой и всеобщей немотивированной нервозностью, которая постепенно сгущалась как свинцовые тучи и при наступлении критической массы, обещала пронестись по казарме разрушительной волной массовых стычек и полномасштабных «боестолкновений».

Как правило, такие мимолетные и спонтанные «терки» были без многоходовых и долгоиграющих последствий в виде занудного «разбора полетов» с участием отцов-командиров, с подробным и скрупулезным выяснением всех гнусных обстоятельств вопиющего факта неуставных взаимоотношений, заседания строгого педсовета и как логическое развитие событий — отчисления из училища.

Во спасение ситуации, как правило, двух «слетевших с катушек и несколько зарвавшихся забияк», потерявших голову, остаток здравого смысла, ощущение реальности, чувство «жопы», а также, инстинкт самосохранения, остальные ребята моментально растаскивали в разные стороны на максимально возможное расстояние и пределы взаимной досягаемости.

И что любопытно — уже буквально через пару минут, обильно изрыгнув в адрес «только что» искренне ненавистного оппонента весьма объемную по содержанию и неприлично-многословную по длительности серию угроз, проклятий и всевозможных страшных ругательств, банально спустив пар до приемлемого давления, парни, которые еще секунду назад, были готовы вцепиться друг другу в глотку, как правило, тут же скоропостижно мирились и продолжали мирно общаться, как ни в чем не бывало, искренне не понимая по какой же именно причине у них сорвало клапана и снесло крышу?!

А все нервы! Нервы, нервы, нервы… натянутые как гитарные струны или корабельные канаты!

Причина такого безобразия была очевидна и абсолютно незатейлива — всем курсантам отчаянно хотелось спихнуть очередную «гребаную» сессию и незамедлительно рвануть в долгожданный отпуск — домой, к маме, к друзьям, к любимой девочке… за пределы ненавистной колючей проволоки, наконец. Понять нас сможет только тот, кто сам побывал в подобной шкуре и в сходных обстоятельствах.

Господи, как хочется домой! Наверное, как многие из наших парней, не задумываясь продал бы душу за возможность неслышно подняться по стертым ступенькам в старом подъезде, стены которого были еще недавно исписаны твоей же собственной рукой вдоль и поперек… тихонько открыть дверь своим ключом (который многократно и задумчиво вертел в руках, представляя картину долгожданного возвращения домой в красках, в ролях, в лицах и до мельчайших подробностей), …переступить порог родного дома, …жадно втянуть ноздрями еле уловимый, до комка в горле, дорогой и знакомый с детства, а сейчас почти забытый запах родного дома, …крепко обнять отца и, показывая удаль молодецкую, легко оторвать охнувшего от неожиданности «старика» от пола, сильно прижимая его к своей груди, …смущенно чмокнуть в щеку любимую мамочку, у которой почему-то и совсем некстати прибавилась пара глубоких морщин и седая прядь волос. Откуда?! Зачем?! Ведь раньше же не было?! …или не замечал?! …не видел?! Мама, мама, зачем же ты стареешь?! Не надо! Прошу тебя, не надо, подожди! …бросить сумку с нехитрыми казенными вещами, …с наслаждением принять душ или нет, …конечно же, нет, …не душ, а неприлично долго полежать, и томно понежится в обычной горячей ванне …с пеной. Да-да, именно с пеной (несбыточная роскошь, абсолютно недоступная в стенах военного училища), пока непрестанно охающая и ахающая мама суетливо накрывает на стол.

За столом, солидно хмурясь с показной серьезностью, некогда строгий отец обязательно вытащит из холодильника запотевшую бутылочку дефицитной водочки или из шкафчика — бутылку мегадефицитного коньяка (в стране «горбачевская» оголтелая и показушная борьба с виноградниками, виноделием, производством коньяка, вина, водки и прочей алкогольной продукции) и, мельком поймав укоризненный взгляд матушки, важно пробурчит.

— Мы по «маленькой», парень уже совсем взрослый! Чуток можно. С дороги. Ну, с приездом сынок. Наконец-то ты дома…

А ты, проглотив содержимое рюмки фактически «на автопилоте» и не оценив по достоинству весь аромат, насыщенный букет, богатое и стойкое послевкусие благородного напитка, не почувствовав ничего, кроме обжигающей горечи, жадно набросишься на домашнюю пищу, хаотично поглощая все наличное продуктовое изобилие, заботливо приготовленное руками родной мамочки …и будешь почти давясь от непроизвольной алчности, запихивать за обе щеки …и старательно глотать плохо пережеванные деликатесы, вперемешку с обильными домашними вкусностями, которые недоступны в стенах военного училища.