Читаем без скачивания Луна предателя - Линн Флевелинг

— Да, кирнари. Когда мы с Алеком и Бекой покинули Сарикали, мы старательно путали следы. И все же все мы стали жертвами нападения акхендийцев, стремившихся убить, а не захватить нас в плен. Мы с Алеком попали в засаду; вооруженный отряд ждал нас как раз у того перевала, который я выбрал. Кто-то сообщил этим людям, где нас искать, кто-то, в чьих силах было нас выследить, поскольку я никому не говорил, по какой дороге поеду. После схватки мы нашли среди вещей нападавших вот это.

Серегил вытащил акхендийский сенгаи и показал всем собравшимся.

— Нам это становится известно только с твоих слов, — сказал Руэн-и-Ури, кирнари Дации.

— Я подтверждаю сказанное Серегилом, — сказал Ниал, выступая вперед. — Я выслеживал изгнанника и его тали и догнал их как раз в тот момент, когда на них напали. С помощью Алека мне удалось спасти Серегила: его хотели убить. Все вместе мы отогнали врагов. Тела тех, кого мы убили, все еще лежат там, насколько мне известно. Потом, когда я вернулся, чтобы найти Беку Кавиш, я обнаружил, что на нее и на моих людей тоже напали. Я отправился следом и увидел, как ее пытались убить снова — на этот раз воины, открыто носившие сенгаи Акхенди.

— Ты помог изгнаннику бежать? — спросил Бритир, подняв брови.

Ниал спокойно встретил его гневный взгляд.

— Да, кирнари.

Силмаец покачал головой, потом снова перевел глаза на Серегила.

— Я до сих пор не вижу доказательств того, что отравителем был акхендиец.

— С помощью руиауро я понял, кирнари, что мы с Алеком на пиру в тупе Вирессы своими собственными глазами видели, как действовал отравитель. Райш-и-Арлисандин сам носил то кольцо и убил благородного Торсина, дружески пожав ему руку. Позже кто-то вложил кисточку от вирессийского сенгаи в руку Торсина, чтобы выставить виновником кирнари Вирессы. Таков был сигнал, которым Юлан-и-Сатхил и Торсин вызывали друг друга на секретные встречи. Только та кисточка была не от сенгаи Юлана, и тем вечером никто не посылал ее Торсину.

— Почему Райш стал бы убивать Торсина-и-Ксандуса? — спросил явно озадаченный кирнари Брикхи.

— Потому что скаланский посол вел тайные переговоры с Вирессой об открытии Гедре лишь на время. Бритир повернулся к Клиа.

— Это правда?

Клиа что-то прошептала Адриэль, и кирнари Боктерсы передала ее слова:

— Клиа узнала об этом незадолго до смерти посла. Он действовал так по приказу Идрилейн на случай, если лиасидра отклонит ту просьбу, с которой прибыла Клиа. Тем временем она продолжала выполнять отданные ей приказания, надеясь, что удастся договориться об открытии Гедре навсегда.

Райш продолжал смотреть на них без всякого выражения и продолжал молчать.

Бритир поманил к себе остальных кирнари, за исключением Адриэль и Райша, и после нескольких минут взволнованного перешептывания, когда те вернулись на свои места, сказал Серегилу:

— Мы намерены выслушать все, что ты можешь сказать об этом предполагаемом отравлении.

— Как я уже говорил, в то время я не понял, что вижу; догадываться я начал лишь после нападения на нас в горах. Думаю, что только Райш и Амали знали о браслете и о том, как важно, чтобы подмена талисманов не была обнаружена. Кто-то из них воспользовался амулетом, чтобы выследить нас и устроить засаду.

Однако не только браслет Клиа указывал на них. Дело было еще и в исчезновении талисмана Торсина, и поэтому я думаю, что Клиа стала случайной жертвой.

Когда наутро после пира у Вирессы тело Торсина принесли в дом, где жили скаланцы, Алек обратил внимание на то, что предупреждающий об опасности амулет посла отсутствует. Если отравитель знал, что собой представляет такой талисман, он снял его, чтобы не оставлять следов.

Серегил повернулся лицом к Райшу.

— Ты снял амулет сразу же, как только отравил посла, кирнари, зная, что иначе он тебя выдаст. Ты притворился, что споткнулся, и воспользовался обычным заклинанием, чтобы развязать узел на завязке браслета. Притворная слабость помогла тебе незаметно совершить эту маленькую кражу, но тут вмешалась Клиа, по доброте своей схватив тебя за руку, чтобы поддержать.

— Но подожди! — воскликнул Элос-и-Ориан. — Если это так, то почему амулет Клиа не выдал его точно так же, как выдал бы амулет Торсина?

— Потому что тут не было злого умысла, кирнари. Магия амулета умеет только одно: предостеречь. Поскольку отравление Клиа было несчастным случаем, ничто не привело в действие волшебство. Может быть, Райш находил оправдания убийству Торсина: тот был стар и уже смертельно болен. Он был всего лишь тирфэйе. Он вступил в заговор с Юланом, чтобы лишить Райша единственной надежды на спасение клана. Но Клиа?

Серегил с жалостью посмотрел на старика.

— Я видел твое лицо, когда принцесса помогла тебе удержаться на ногах. Если бы ты замышлял злодейство против нее, талисман на ее браслете выдал бы тебя немедленно. Ты это знал и оставил его на месте. Ты никому не рассказал о том, что сделал, — даже Амали. Это тоже было ошибкой, учитывая, как беспокоилась о тебе жена.

Все знали, что на следующее утро Клиа едет на охоту с хаманцами. Амали решила, что ей представляется шанс опозорить тех, кто, как она считала, вредит интересам Акхенди. Ты ведь ни о чем не подозревал, пока не был найден браслет, правда? Ты хотел возложить вину на Вирессу, и вмешательство Амали только запутало дело. Как только я передал браслет тебе, ты догадался, что произошло, и попытался отобрать у меня амулет.

Серегил помолчал, качая головой.

— С самого начала доказательства не соответствовали предположительно случившемуся. Их было слишком много, они слишком легко находились. Ты наконец выдал себя, начав охоту за нами. — Он снова поднял сенгаи. — Ты не мог рисковать тем, что мы узнаем твой секрет, что возвращает меня снова к Ниалу.

Ниал вышел вперед и, не глядя на кирнари Акхенди, пересказал то, что уже говорил в гостиной Адриэль.

— Амали не могла назвать мне причину странного отчаяния своего мужа, и я ни о чем не догадывался, пока не отправился на поиски трех беглецов. Как и Серегил, я сам не понимал, что увидел, я только хотел защитить Беку, которую люблю. Я действительно помог Серегилу и Алеку отбиться от устроивших засаду. Эти люди хотели убить Серегила, и их замысел удался бы, не окажись там меня. Я расстался с беглецами, так еще ничего и не понимая. Я старался защитить Амали до тех пор, пока не убедился в ее двуличии. Даже любовь имеет свои пределы.

В зале стало тихо.

— Ты должен ответить на эти обвинения, Райш-и-Арлиеандин, — наконец сказал Бритир.

Акхендиец поднялся и горделиво выпрямился.