Читаем без скачивания Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

Нас пару раз бросали десантом на Аннхелл и один раз на Прат. В остальное время мои парни вынашивали планы по поимке Агескела.

Я почти не участвовал. Что-то надломилось во мне в Цитадели. Там я ощутил вдруг, что тоже умру, что смертен.

Я просыпался иногда ночью и долго слушал, как бьётся сердце и дыхание поднимает рёбра. И понимал, что подошёл вплотную к какому-то иному пониманию себя.

А ещё думал о Вланке, о том, что скоро мы, так или иначе, станем ближе.

Впрочем, мрачен был я один.

Не знаю, что у нас за команда такая, но стоит ребятам заняться чем-то плотнее — сразу посыплются клички. Агескел получил в крёстники свинью. Как его только между собой не называли пилоты. Все эпитеты, опробованные на падальщиках, тут же доставались "милому брату".

И тут я привёз видео с чучелом гикаби. Ну и, сам понимаешь, кроме как "гикаби" Агескела теперь никто и не называл.

С очередным планом по поимке "гикарби" Неджел заявился ко мне утром пятьдесят шестого дня нашего вынужденного пребывания на Гране. Кажется, я на него всё-таки наорал.

Вышел на воздух, пытаясь успокоиться. Я не знал, вернее, знал, но не придал значения, что в палатке связи дежурил вчера Дерен. Плохо я его изучил. Очень плохо. И когда увидел спускающуюся шлюпку, даже не заподозрил, что именно Вальтер лапу свою мытую приложил. Спустя две недели комкрыла рассказал мне эту историю, как анекдот. Улыбаясь своей обычной улыбкой сейфа, ключей от которого никогда и не было.

А произошло вчера вот что. Комкрыла попросил ординарца связаться со мной на перспективу очередной боевой задачи. А ординарец был обычный хамоватый необстрелянный переросток, вроде Оби Лекуса. И что-то брякнул, выходящее за рамки стандартного запроса, дежурящему в связной палатке Дерену. Дерен же, имея внешность милую и безобидную, умел огрызаться, словно прыгающая яанская гадюка. И парень от него получил так, что не просто потерял дар речи, а ещё и отшатнулся от экрана, запнулся о собственную ногу и упал под пульт.

После чего комкрыла сам подошёл и поинтересовался, не изобрели ли мы на Гране новый вид бесконтактного оружия. Комкрыла был крестником Дерена. И они поговорили по-свойски, пока ждали меня.

Разговор вышел примерно такой.

— Ну, и как тебе капитан, Вальтер?

— Нормально.

— Что, совсем без претензий?

— Вроде бы без. Только грустный он какой-то. Такое чувство, что "удавился бы, да длины веревки не знает".

Дерен объяснил мне потом, что это — просто пословица. Однако ординарца фраза впечатлила сугубо. Минут через пятнадцать он уже рассказывал в общем зале, что этот псих капитан Пайел собирается повеситься на Гране. Только верёвки, способной выдержать его тяжеленную тушу найти не может: экспорт синтетики на Гране отсутствует, а натуральное волокно рвётся. Дежурный тут же пересказал байку по связи соседнему кораблю. Наши спецслужбы заинтересовались, и информация попала лично к Мерису. Он и доложил Колину.

Потому первой фразой свалившегося на меня с неба лендслера, который по привычке не сообщил о себе службе навигационного контроля Граны и обманул родную систему экстренного оповещения, было:

— Сбрендили таки.

Я не понял. Он объяснять не стал. Вместо этого буркнул:

— Пошли на закат посмотрим.

Мы спустились с к Тарге, и там Колин рассказал мне, какая информация прошла по спецслужбам. Рассказал, уже воздерживаясь от лишних эмоций и непечатных слов.

— Талантливо, — сказал я. — Дерен вчера дежурил. Позвать?

— Сам разберёшься.

— Новости есть?

— По кораблю?

— По кораблю я знаю. По дому Нарья.

— Тихо там. Нехорошая такая тишина. Есть одна информация, опять же по линии комкрыла… — Колин помедлил, не очень, видимо, желая меня особенно просвещать, но продолжил. — Шпион союза Борге побывал у Агескела в подвалах и сумел бежать. Как ему удалось вырваться — молчит. То ли умом тронулся, то ли видел что-то, в чём даже своим признаться не может. Вроде тебя, в истории с Плайтой… — он посмотрел мне в глаза, и я едва не задохнулся, ощутив его вырвавшееся таки раздражение.

Если бы Дьюп не отвёл глаз, я бы не выдержал. Но он отвернулся.

Еще минуты две я кашлял и хватал губами воздух.

— Колин, я…

— Знаю, — отрезал он.

Мне стало муторно и противно. Но рассказать я ему не мог ничего.

— Ты меня сам такого воспитал, — огрызнулся я.

— Воспитаешь тебя, — усмехнулся он криво.

— Ты, кстати, знаешь меня лучше, чем я сам. С чего ты взял, что я могу повеситься? Чушь же несусветная.

— Чушь. Но только вирус — это вирус.

— Были такие случаи?

— Не было. Но мы не знаем ничего про его информационную природу. Все наши меры безопасности могут оказать недостаточными, Анджей. Я сомневаюсь, что нам удалось справиться с вирусами так просто. И у меня есть основания, для сомнений.

Сказать было нечего, и я взглянул на солнце. Оно уже приготовилось купаться. Я кивнул Дьюпу:

— Смотри.

Он повернулся, вглядываясь в небо. Я знал ещё по северному крылу, что он любит смотреть на заходящее солнце.

— Как ты думаешь, а боги всё-таки есть или это только сказки? — спросил я.

Дьюп долго не отвечал. Я уже перестал ждать, когда услышал вдруг:

— А разум есть?

— Разум? — удивился я. — А причём тут разум?

— Жизнь была бы лишена смысла, если бы в нас не было разума. Значит, если есть душа, есть и бог.

И свечение фосфора никогда не заменит опала.Если ты, как и я,ОднаждыГлядел уходившему в спину.Я глядел ему в спину,Однажды.Всегда.И я буду глядеть ему в спину.

Вот такие простые стихи, — Колин говорил отстранённо, подчиняясь медленному стеканию заката. — И сборничек этот маленький так и назывался "Уходившему".

Я не догоню и не спрошу его,Потому что — не догоню.Потому чтоНе я догоню егоПотому, чтоОн меня не догонит.

Первый сборничек разошелся довольно большим тиражом. Если хочешь, я поищу в нашей родовой библиотеке. Он должен быть там, отец не возьмёт чужой книги.

— Трудно вот так с отцом? — спросил я осторожно.

— С отцом всегда трудно. Ты — его полный антагонист, его "уходящий", иначе ты — никто.

— Маму только жалко, — сказал я, вспомнив своего отца.

Колин не ответил. Он просто положил мне на плечо свою широченную горячую ладонь.

Сколько мы видели с ним в космосе самых разных закатов. Но вот здесь, у реки, впервые смотрели вместе, как солнце уходит не за тяжёлый бок Граны, а падает в воду. И бурный Тарге кипит.

— Скажи, а это правда, что сильный человек обязательно добрый? — спросил я.

— Это ты сам для себя решай. Чаще добрый. Не потому что слабина у него такая специфическая, но хотя бы для того, чтобы не порвать кого-нибудь под горячую руку.

И тогда я решился.

— Скажи, ты же нас здесь не просто так держишь? Как приманку?

— Да, — сказал Колин, не отрывая глаз от реки. — Но я не знаю, на что ОН клюнет и как. Если мы вернём вас в космос — станет только опаснее. Там сложнее будет за тобой следить.

— Ты думаешь, кровавый эрцог не успокоится?

— Это не в его стиле. Я не могу понять, чем вызвано затишье в доме Нарья, но оно так или иначе скоро закончится.

Глава 31. Приманка

— Победить человека может только его собственный гнев.

— Ещё одна боргелианская пословица?

Дерен кивнул. Он стоял, как положено, и взирал на меня вежливо, но без намёка на раскаяние.

За тонким пластиком палатки бушевала гроза. У меня грозы не получалось.

— Ты меня слушаешь вообще? — спросил я резче, чем хотелось бы.

— Да, господин капитан.

— Я тебя уже полчаса воспитываю! Хоть бы притворился, что понял. Тебя учить — только портить…

Дерен опять кивнул.

— Портить, да?! — рассердился я.

— Да, господин капитан, — в глазах Дерена застыло терпеливое сочувствие.

Вывел он меня, всё-таки. Мальчишка, а держится лучше иного ветерана. Это какие же нервы надо иметь, чтобы смотреть на звереющее начальство, как на больную простудой мышь… Что он там про гнев говорил? Я выровнял дыхание и отодвинул эмоции.

— Почему ты так решил?

— Меня учили, что человек рождается с определённым знанием. Сразу. Потом он якобы учится, но только тому, что само по себе дремлет в нём. Остальное знание свободно разлито вокруг: бери — не хочу.

Я вздохнул. Дерен мне в плане воспитания оказался явно не по зубам. Не понятно, кто из нас сейчас кого воспитывал.

— Ну, тогда давай сам выводы делай, — сдался я. — Что думаешь о своем поведении?