Читаем без скачивания Император Всероссийский Александр II Николаевич - Игорь Христофоров

Вот и польское восстание не вспыхнуло вдруг, в одночасье. Оно созревало на протяжении нескольких лет, когда показная строгость правительства сочеталась с отсутствием у него ясной программы, с реальным ослаблением власти, с постоянными сменами наместников и попытками разговаривать с польской элитой сразу и примирительно, и жестко. Когда же в начале 1863 года восстание перешло в активную, вооруженную фазу (столкновения русских армейских частей с польскими партизанскими отрядами продолжались после этого около полутора лет), то ставки для России уже были очень высоки и выбора практически не оставалось. Дело в том, что в конфликт вмешались европейские державы, прежде всего Франция и Англия. От России требовали восстановить конституцию Царства Польского 1815 года (она была отменена Николаем I после восстания 1830 года), отменить все религиозные и языковые ограничения, объявить амнистию и т. д. На горизонте опять замаячила война, причем с теми же самыми противниками.

В этот тяжелый и смутный момент колоссальную поддержку Александру II и правительству оказало русское общественное мнение. Во-первых, поляки нарушали все мыслимые представления о «честных боевых действиях», что крайне негативно воспринималось в России. Но ключевым моментом было то, что они хотели восстановления Польши в границах 1772 года, то есть включая белорусские, литовские и украинские территории, где самих поляков было меньшинство. Русское же общество однозначно считало, что эти земли – историческая часть России. В итоге если до восстания многие сочувствовали полякам, то теперь все сочувствующие должны были умолкнуть. Достаточно сказать, что популярность Герцена, который поддерживал восставших, резко упала, и тираж его газеты «Колокол», доходивший до 2–3 тысяч экземпляров, упал до 500. Напротив, тираж «Московских ведомостей» М. Н. Каткова, который возглавил мощную антипольскую пропагандистскую кампанию, резко вырос.

Александр II.

В итоге восстание было подавлено. Важную роль в этом сыграла не только армия, но и либеральные бюрократы, которые в союзе со славянофилами смогли провести в Польше быструю и радикальную крестьянскую реформу. Надо сказать, что после отмены крепостного права в России многие из них оказались не у дел: уступая давлению недовольных помещиков, Александр II отодвинул реформаторов от реальной власти. Теперь они вновь были призваны в строй и срочно направлены в Польшу. Задача, которую поставил перед ними император, заключалась в том, чтобы изолировать польских помещиков от польских же крестьян и сделать последних опорой русской власти. С этой целью крестьянам практически даром передавалась большая часть помещичьих земель. Считается, что реформа удалась.

Александр II и Мария Александровна в санях. Рисунок из Русского художественного листка В. Ф. Тимма.

В истории царствования Александра II и вообще в русской истории XIX века польское восстание во многом стало переломным. Оно оказалось поводом для такого сплочения русского общества, какого страна не видела с 1812 года. При этом принципиальное отличие от Отечественной войны заключалось в том, что теперь консолидация произошла на почве противостояния не конкретному агрессору, а обобщенному Западу. Возможно, этот процесс был неизбежен и произошел бы и без «помощи» поляков, хотя, наверное, и не в таких формах. Так или иначе, не случайно, что уже в 1869 году выходит знаменитое сочинение Н. Я. Данилевского «Россия и Европа», построенное на представлении о враждебности России Западу и о лежащей на русских миссии «спасения» умирающей Европы – естественно, путем войны с ней. Спустя несколько лет милитаристские грезы Данилевского неожиданно станут явью…

Говоря о многонациональной Российской империи 1860 – 1870-х годов, конечно, нельзя обойти вниманием и такой регион, как Средняя Азия. В отличие от Кавказа расширение империи в эту сторону не было при Александре II запланированным и происходило в основном стихийно. Дело в том, что малочисленные части русской армии не могли полноценно контролировать очень протяженную границу, которая отделяла казахскую степь (казахи приняли российское подданство в первой половине XIX века) от Кокандского и Хивинского ханств. Более или менее организованные отряды кокандцев и хивинцев совершали постоянные набеги на казахов и на немногочисленные укрепленные пункты, занятые российской армией. Ни Петербург, ни даже оренбургский генерал-губернатор из-за постоянно менявшейся обстановки не могли оперативно руководить действиями местных русских военачальников, которые постоянно брали на себя инициативу, принимая судьбоносные, как потом оказывалось, решения. Например, в июне 1865 года генерал-майор М. Г. Черняев, военный губернатор недавно созданной Туркестанской области, взял крупнейший город региона Ташкент, чем необычайно удивил петербургское начальство. «Ташкент взят генералом Черняевым. Никто не знает, почему и для чего», – записал в дневнике министр внутренних дел П. А. Валуев. Но пока министры и сам император недоумевали, русское общество рукоплескало Черняеву, который неожиданно для себя самого обрел всероссийскую популярность.

Непосредственной политической или экономической нужды в покорении территорий Коканда, Хивы и Бухары вроде бы не было. Более того, продвижение в Средней Азии постоянно вызывало серьезные дипломатические осложнения, поскольку приближало русских к Афганистану и Индии, что не на шутку тревожило Англию. Единственной мотивацией российских военных была тактика «лучшая оборона – это нападение». Они справедливо считали, что при крайней малочисленности войск единственное, что удерживает местных правителей от нападения, – авторитет русской власти, основывающийся на непрерывных победах. Поскольку победы в отличие от Кавказа давались здесь без концентрации больших сил, территория, контролируемая русскими силами, постоянно расширялась. Взяв какой-либо пункт, отдавать его уже никто не собирался. В итоге 1860 – 1870-е годы оказались решающими в установлении контроля практически над всей территорией Средней Азии. Сильно урезанные Хивинское ханство и Бухарский эмират фактически утратили суверенитет, а Кокандское ханство было ликвидировано и полностью включено в состав империи.

Таким образом, разные национальные окраины ставили перед государством и государем совершенно различные проблемы, заставляли прибегать к далеко не однозначным способам их решения. Никакой единой политики в таких условиях не было и быть не могло. Более того, зачастую Александр II и его министры оказывались заложниками принятых не ими решений и вынуждены были действовать экспромтом. Еще интереснее отметить, что русское общественное мнение раньше правительства обратилось к защите «национальных начал» и довольно настойчиво требовало продолжения территориальной экспансии и проведения более жесткой политики на окраинах.