Читаем без скачивания Адмирал Эндрю Каннингхем - Дмитрий Лихарев

Однако для появления эсминцев с такими неудачными конструктивными особенностями имелись свои причины. Еще в 1908 г. на английских военных верфях приступили к строительству серии из 12 эсминцев типа «Трайбал» со скоростью хода свыше 33 узлов, оснащенных турбинами с нефтяными котлами. Нефть давала огромные преимущества по сравнению с углем. Она позволяла поддерживать более высокую температуру в топках, увеличивая тем самым число оборотов и скорость хода корабля. Переход на жидкое топливо давал возможность сократить количество людей, необходимых для обслуживания машинного отделения, более чем наполовину — отпадала нужда в многочисленных кочегарах. Жидкое топливо избавляло команды кораблей от изнурительных погрузок угля, расход которого возрастал по мере увеличения мощности силовых установок. Жидкое топливо позволяло осуществлять заправку судов в открытом море, повышало их автономность и дальность плавания.

Но вся нефть вплоть до последней капли ввозилась из-за границы, тогда как высококачественный уголь добывался в метрополии. Для перевода такого громадного флота, каковым являлся английский военный флот накануне Первой мировой войны, на жидкое топливо предстояло решить массу проблем: закупка и храпение нефти, создание стратегического запаса, налаживание регулярных поставок в мирное время и абсолютная гарантия регулярного подвоза во время войны, и т. д. Вплотную решением этих проблем занялся Уинстон Черчилль, принявший пост морского министра в октябре 1913 г. Летом 1912 г. он создал особую «Королевскую комиссию по нефтяному топливу» во главе с уже отставным адмиралом Фишером. 72-летний адмирал блестяще справился с поставленной задачей. 17 июля 1913 г. морской министр провозгласил перед парламентом страны, что в истории британского военного флота открыта новая глава.

Однако опасения за надежность нефтяных коммуникаций империи во время войны продолжали довлеть над умами английских адмиралов. Порождением таких настроений стала серия из 16 угольных эсминцев типа «Бигл», построенных в 1910–1911 гг., к числу которых принадлежал и «Скорпион». Нежелание «складывать все яйца в одну корзину» сказалось и на линкорах. Первые пять английских супердредноутов типа «Куин Элизабет», вооруженных 381 мм орудиями, оснастили нефтяными котлами. При весьма основательном бронировании и вооружении они имели проектную скорость 25 узлов и по праву считались лучшими линкорами Первой мировой войны. Но на последующей серии дредноутов типа «Ройял Соверен» «на всякий случай» вновь установили угольные котлы. В результате эти корабли по многим показателям значительно уступали своим предшественникам.

Вернемся, однако, к «Скорпиону». Радость и удивление Каннингхэма в связи с его новым назначением вполне объяснимы. В январе 1911 г. он имел всего (!) 6 лет выслуги в звании лейтенанта, а всеми большими эсминцами командовали капитаны III ранга или старшие лейтенанты. Звание капитан-лейтенанта «с двумя с половиной лычками» в британском флоте ввели только в 1914 г. Согласно новому уставу, оно присваивалось в порядке очередности старшим лейтенантам с 8-летней (!) выслугой в предыдущем звании.

Служба на новом месте оказалась отнюдь не легкой, хотя причиной дополнительных осложнений являлся «субъективный фактор». Гарвичской флотилией в состав которой входил «Скорпион», командовал сэр Роберт Арбатнот, обосновавшийся на легком крейсере «Боадисия». Арбатнот прославился на весь флот как поборник строжайшей дисциплины, требовавший от своих подчиненных досконального соблюдения духа и буквы военно-морского устава. Нередко его требовательность подходила к той грани, где ее уже трудно было отличить от самодурства. К тому же Арбатнот был «человеком больших кораблей», а надо сказать, что методы руководства, применимые на крейсерах и линкорах, не всегда годятся для эсминцев. Поэтому стиль командования Арбатнота вызвал на флотилии глухой ропот и раздражение.

Эсминцы гарвичской флотилии по неделе проводили в море. Но после напряженных учений, длившихся 5–6 дней подряд, сэр Роберт мог тот или иной корабль своей флотилии в качестве наказания за небольшую провинность отправить в море и на выходные, лишив тем самым офицеров и команду законного отдыха и возможности увидеться с семьями. Во время похода или учений в открытом море сэр Роберт мог приказать просигналить, что командира такого-то эсминца он отдает под арест, а командование кораблем переходит к «первому» лейтенанту. От офицеров он требовал, чтобы они носили плотные белые рубашки с прилегающими жесткими манжетами и форменными галстуками, ширина которых составляла ровно 2 дюйма. По возвращении в базу после 4–5 дней, проведенных в море, матросам надлежало быть одетыми безупречно по форме. Специальные «морские ботинки» позволялось одевать только в тех случаях, когда волны уже перекатывались через палубу. Если командующий флотилией видел, что командир эсминца, возвращающегося из похода, одет не по форме, нарушитель тут же получал взыскание.

Стремление всем показать свою «крутость» в годы войны сослужило Роберту Арбатноту плохую службу. Будучи уже контр-адмиралом, во время Ютландского сражения он командовал эскадрой броненосных крейсеров. Его корабли «Дифенс» и «Уорриор» так азартно погнались за легкими силами противника, как будто кроме них и преследуемых на свете никого больше не существовало. Выпуская огромные клубы дыма, два старых крейсера, увлеченные погоней, пересекли курс эскадре Битти прямо под носом у «Лайона», заставив последний отвернуть во избежание столкновения. Они опомнились только когда обнаружили, что движутся прямо на колонну германских дредноутов и что их разделяют каких-нибудь 4,5 мили. Первый залп германских орудий обратил «Уорриор» в груду металлолома и взорвал «Дифенс», на глазах у двух флотов превратившийся в фонтан обломков, дыма и пламени. Разбитый остов «Уорриора» еще дрейфовал некоторое время, а затем погрузился под воду.

В полдень 11 января (это была суббота) Каннингхэм прибыл на «Скорпион», стоявший в Гарвиче, и принял командование у старшего лейтенанта Р.Дж. Стоуна. Остаток дня новый командир посвятил изучению многочисленных приказов и инструкций. На следующее утро, едва Каннингхэм начал свой воскресный обход, как получил приказ немедленно прибыть на борт «Боадисии». Командующий уже произвел обход флотилии на своем катере и обнаружил комок грязи на якоре правого борта «Скорпиона»! Именно по такому поводу состоялась первая встреча Каннингхэма с сэром Робертом. В тот день новому командиру «Скорпиона» удалось избежать разноса, поскольку он пояснил, что принял корабль только вчера. Надо сказать, что эта выходка Арбатнота не вызвала у Каннингхэма ни удивления ни возмущения. К тому времени он сам начал превращаться в «строгого поборника дисциплины» и воспоминания Каннингхэма о том эпизоде свидетельствуют в пользу нашего предположения вполне красноречиво: «Это было в первый и последний раз, когда я доставил ему (Арбатноту. — Д.Л.) беспокойство. Со временем я даже полюбил его и зауважал, а он многому научил меня по части дисциплины».