Читаем без скачивания История Венецианской республики - Джон Норвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, все шло к возвращению Орсеоло, но, приехав в Константинополь, епископ Витале нашел своего брата серьезно больным. Оттон умер, не успев вернуться в Венецию. Патриарх тем временем продолжал исполнять религиозные и светские обязанности, но сложил полномочия, как только до него дошло печальное известие. Попытка захватить власть еще одним членом семейства, неким Доменико Орсеоло, без труда была подавлена. Современный историк Р. Чесси отозвался о нем как о жалкой пародии — «miserabile parodia». Он продержался лишь день и ночь, после чего сбежал в Равенну.
Глава 6
НОРМАННСКАЯ УГРОЗА
(1032–1095)
Смел был народ сей и в бое морском весьма сведущ, ведь императора просьба отбыла в Венецию, город на побережье, равно обильный богатствами и людьми, волнами крайнего севера Адриатики он омываем. Стены города того окружает море повсюду, так что не могут иначе как в лодке они добраться от дома и до дома. Живут постоянно они на воде, и никто из народов не превосходит их в битвах морских и в искусстве мореплавания.[46]
Вильгельм Апулийский. Деяния Робера ГвискараБесчестная попытка Доменико Орсеоло захватить власть в Венеции оказалась катастрофической не только для него самого, но и для его семьи. Венецианцы, даже те, кто поддерживал возвращение дожа Оттона, были поражены его идеей, что высшая власть в городе стала прерогативой рода Орсеоло, и они убедительно продемонстрировали свое недовольство: выбрали дожем Доменико Флабьянико, богатого купца, торговца шелком, возглавившего бунт за шесть лет до нынешнего события. Антидинастические взгляды Флабьянико, а также старинные венецианские традиции стали основой широко распространенного мнения, что вместе с назначением нового дожа была пересмотрена конституция города, а практика назначения соправителей осталась в прошлом. Период тирании уступил место демократическим свободам. Один авторитетный источник[47] даже утверждал, что был издан специальный закон, согласно которому гонениям подверглась вся семья Орсеоло: им запретили занимать публичные должности, и это несмотря на то, что два прелата. Орсо и Витале, по-прежнему служили в своих епархиях до самой смерти. Фактически реформа заключалась не столько в смене законов, сколько в пересмотре отношения к ним. Традиции избрания дожей и прав народного собрания уже существовали. Все, что требовалось — это пытаться им следовать. И у Флабьянико такое желание было. Люди пошли за ним. За семь с половиной столетий до конца существования республики дожами снова и снова избирали представителей определенных семей, пользующихся влиянием. Учитывая то, что большую часть времени в Венеции формой правления была олигархия, было бы удивительно, если бы таких семей не было. Но только дважды за весь период венецианской истории мы находим одно и то же имя, появляющееся несколько раз подряд. В обоих случаях власть переходит от брата к брату, а не от отца к сыну, причем нет ни малейшего сомнения в том, что исход дела решили выборы. После падения семьи Орсеоло к практике двойного правления не возвращались и даже не предпринимали подобных попыток.
Одиннадцатилетнее правление Доменико Флабьянико стало вехой в истории Венеции. В то же время за этот период не происходило ничего значительного. Республика снова обрела мир, о борьбе фракций забыли, граждане смогли сосредоточиться на двух вещах, которые лучше всего у них получались, — сколачивании состояний и расширении и украшении своего города. Столь счастливое положение дел было, однако, нарушено со смертью дожа. Во время краткого периода междувластия небезызвестный Поппо из Аквилеи увидел еще одну возможность подчинить себе Градо при помощи своих головорезов. Он второй раз ворвался в ничего не ожидающий город и похитил несколько сокровищ, которые двадцать лет назад каким-то образом ускользнули от его внимания. К счастью, Поппо почти сразу же умер, а его приспешники бежали, завидев приближение венецианского флота под командованием нового дожа, Доменико Контарини. Хотя официально эта акция в 1044 году была осуждена папой, а права и положение Градо восстановлены, соперничество двух епархий продолжалось еще долгие годы. Было бы еще больше неприятностей, если бы патриарх Градо после смерти старого Орсо в 1045 году благоразумно не решил бы сделать своей резиденцией Венецию. С тех пор связи с Градо еще больше ослабели, так что, когда в XV веке папа официально признал перевод патриархии, кроме титула, мало что пришлось изменить.[48]
Дож Контарини помог Градо и провел всего один заграничный поход. Совершен он был в Далмацию в 1062 году. Ситуация здесь, особенно после вторжения венгерского короля Стефана сорок лет назад, в связи с давлением венгров, хорватов и византийцев становилась все более неуправляемой. Венецианцы вернули Зару, это не положило конец беспорядкам, но тем не менее убедило местное латинское население в том, что дож не зря носит титул герцога Далматского. В самой Венеции Контарини на протяжении двадцати восьми лет способствовал спокойному преуспеванию республики, начало которому положил его предшественник. Дож с практичностью, присущей венецианцам, уделял большое внимание церкви, что способствовало славе города. По распоряжению Контарини на Лидо вырос великолепный бенедектинский монастырь, посвященный святому Николаю Мирликийскому, покровителю моряков.
Нынешняя церковь Сан Николо ди Лидо — довольно невыразительное строение XVII века. О первоначальном проекте напоминают лишь две великолепные колонны в греко-венецианском стиле, украшающие вход в монастырь. Ансамбль не имеет ничего общего с магической красотой другой (куда более древней), посвященной тому же святому венецианской церковью Сан Николо деи Мендиколи.[49] Над входом в церковь висит мемориальная доска в память о трех триумфах Контарини — далматской экспедиции, возвращении Градо и, наконец, победе над норманнами в Апулии. По поводу первых двух побед не возникает вопросов, а вот третья вызывает удивление. Норманнов в Апулии никто не побеждал. С венецианцами они встречались только на море, на юге Адриатики, сначала рядом с Дураццо (современная Албания), позже — в проливе Корфу, да и произошли эти сражения через десять-пятнадцать лет после его смерти. Контарини повезло, что не он воевал с норманнами, поскольку последняя и решающая битва закончилась поражением Венеции, что привело к падению его преемника, Доменико Сельво, считавшегося до той поры одним из самых популярных дожей в истории города.
Как именно Доменико Сельво заслужил свою популярность, сказать трудно, однако можем быть уверены, что любовью народа он и в самом деле пользовался, потому что, по счастливой случайности, до нас дошел отчет о его избрании, написанный священником церкви Санто Микеле Аркнаджели, неким Доменико Тино. Это самое раннее описание, сделанное очевидцем подобной церемонии, и оно позволило нам увидеть проявление политической воли горожан.
Это произошло в 1071 году. Поскольку в соборе Сан Марко шли восстановительные работы, выборы состоялись в новой монастырской церкви Сан Николо ди Лидо. Раньше, если в базилике невозможно было собраться, дожей избирали в соборе Сан Пьетро ди Кастелло, но церковь Сан Николо была гораздо вместительнее. Власти, возможно, надеялись, что выбор столь отдаленной церкви уменьшит количество присутствующих. Если это и в самом деле так было, их ожидало разочарование, поскольку Тино сообщает, что «бесчисленное множество людей, практически вся Венеция», переправились через лагуну «in armatis navibus» — фраза, предполагающая, что для такого случая была призвана часть военного флота Венеции.
Процедура началась с торжественной мессы, во время которой «под сопровождение псалмов и литаний» молились о божественном озарении для избрания дожа, «который был бы достоин своего народа и принят людьми. Громкий крик поднялся до небес, казалось, он был исторгнут из одной груди. Все присутствующие кричали снова и снова, все громче и громче: „Domenicum Silvium volumes et laudamus!“[50]». Яснее выразить волю народа было вряд ли возможно. Выборы состоялись. Самые влиятельные горожане подняли новоизбранного дожа и над головами ликующей толпы понесли его на пристань. Хор пел «Kyrie» и «Те Deum»; звонили колокола; на бесчисленных сопровождающих процессию лодках гребцы плашмя били по воде веслами, усиливая шум оваций. Так продолжалось на всем обратном пути до города. Сельво, теперь босого, одетого в простую рубашку, торжественно привели в базилику, где среди лестниц и строительных лесов он простерся ниц на только что Положенном мраморном полу и, воздав благодарственные молитвы, принял у алтаря жезл — символ власти. В этот момент — хотя Тино об этом не пишет — он, вероятно, впервые надел одеяние дожа и прошел ко дворцу, где подданные принесли ему клятву верности, а он в ответ роздал традиционные подарки.