Читаем без скачивания Синий дым - Вячеслав Назаров

- Ну и ну! Совсем как в клинике Вайнкопфа!

- Что вы сказали?

- Я говорю, совсем как в клинике Вайнкопфа. Я был недавно в Гамбурге, у известного немецкого нейрохирурга Вайнкопфа...

- Я знаю его, Вениамин Лазаревич. Что ж у него в клинике?

- Ему удалось через подкорку получить уникальные фотографии: как видит мир человек, отравленный наркотиками. Очень похоже. Только, пожалуй, у вас пострашнее. Карась был просто изумителен...

- Простите, Вениамин Лазаревич, одну минуту...

Уисс круто пошел вниз. На левом экране заметно потемнело, танцующие столбы исчезли, а сбоку сквозь густую синеву проступило что-то большое и красное.

Пан прибавил усиление. Его рука чуть заметно дрожала. Большое пятно оказалось подножием рифа в сплошных зарослях благородного коралла. Причудливые, сильно разветвленные кусты всех оттенков красного - от бледно-розового до багрово-черного - полностью закрывали грунт. Искривленные толстые ветки, словно вешним цветом, были усыпаны белоснежными звездами полипов, и между ними сновали торопливые полосатые рыбки с забавно обиженными физиономиями. Изредка среди этого красного сада попадались игрушечные домики органчика и пышные букеты анемонов, лениво сплетающих и расплетающих изумрудно-зеленые плети шупалец.

Боком, прячась за камнями, пробежал рак-отшельник, таща на раковине двух похожих на шоколадные торты актиний. Морской конек рассерженно фыркнул на него, сплющив нос. Рак даже усом не повел.

Внезапно перед самым объективом со дна что-то полыхнуло, подняв тучи мути. Большие мягкие крылья на миг заняли половину экрана, и большой скат изящными плавными взмахами плавников совсем по-птичьи взлетел над коралловым лесом.

Ручка усиления дошла до предела, а изображение все меркло и меркло, пока не превратилось в сплошную густосинюю ночь. Уисс уходил все глубже.

- Иван Сергеевич, - раздался тревожный голос Нины, - Уисс что-то говорит, но я его не могу понять...

-- Почему?

- Совершенно другая система сигналов. Линейная. Это не рассказ. Это что-то другое. Но что - не знаю. Почему он перешел на другие сигналы? Что он хочет?

- Это я вас должен спросить, что он хочет... Вы же сами знаете, что пока он только с вами может говорить. Даже меня не признает!

В голосе Пана прозвучала такая искренняя обида, что Нина невольно улыбнулась. Пан не заметил ее улыбки - он вообще ничего сейчас не видел, кроме непонятных переплетающихся жгутов на экране.

- Дайте звук!

Стонущая, нереальная под этим ярким солнцем, над этим ласковым морем, необычная мелодия полилась из динамика. Да, слух не обманывал - это действительно была мелодия диковинная, но все-таки понятная сердцу, и столько нечеловеческой грусти и покорности было в ней, что холодели пальцы.

Нина неслышно вышла из лаборатории. Пан сидел, стиснув виски ладонями. Присмиревший Толя бесцельно наматывал на кисть руки какой-то желтый провод. Два других лаборанта, забыв о приборах, во все глаза смотрели на Пана с безмолвным вопросом.

А Карагодскому стало вдруг как-то пусто. Он словно увидел себя со стороны - надутого, важного, увенчанного званиями и ничего не значащего, потому что ничему не отдавал он себя целиком, как Пан - ему вдруг захотелось обнять этого смешного, синеглазого старичка за плечи и сказать чтото очень-очень хорошее...

Нина появилась так же неслышно, как и исчезла. На ней был мягкий купальный халат.

- Толя, готовьте кресло.

Пан поднял голову.

- Нина, что вы хотите?

- Связаться с Уиссом на пента-волне.

- Ни в коем случае! Вы помните, что было прошлый раз?

- Помню. Но мы должны знать, что хочет Уисс!

- Пента-волна слишком опасная штука. Тем более, что мы пока не знаем толком, что это такое. Нет, Нина, рисковать незачем. Надо искать другие пути.

- Иван Сергеевич, вы же сами знаете, что другого пути нет. Вспомните, как постепенно и осторожно переходил от этапа к этапу Уисс. А сейчас он перешел на новую систему без предупреждения. И он не отвечает на мои сигналы по старой системе. Значит, что-то случилось.

- Но что могло случиться за эти полчаса?

- Не знаю, Иван Сергеевич. Последним его сигналом по старой системе было "скорей", вы сами видели. А потом эти линии. Я должна попытаться на пента-волне.

- Ну... Ну хорошо. Только без обратной связи, ладно? Просто задайте вопрос, а мы будем ждать ответ по старой системе.

- Не знаю. Как получится.

- Никаких "как получится". Не подводите старика. Договорились?

- Договорились, Иван Сергеевич... Толя, кресло готово?

- Да, Ниночка. Садись и вещай напропалую.

Нина сбросила халат. Коричневый купальник сливался с цветом загорелой кожи, и в потоке зеленого света ее фигура казалась отлитой из меди. Она постояла на носу корабля с минуту и села в кресло. Толя и один из лаборантов захлопотали над ней. Провода тонкими змеями постепенно обвивали ее тело, впиваясь присосками электродов в виски, в шею, в руки, в живот, в ноги.

- Иван Сергеевич...

В голосе Карагодского помимо воли прозвучало что-то такое, что заставило Пана оглянуться. Карагодский смугился.

- Иван Сергеевич, я понимаю, что сейчас вам не до меня, но я никогда ничего не слышал...

- О пента-волне?

-Да.

- Пента-волна, коллега, это... Словом, бог знает, что это такое. Я знаю ваше яростное неприятие всякого рода телепатии, парапсихологии и прочей, как вы выражаетесь, "чуши", поэтому... Возможно, это какой-то необычный вид излучений, присущий только живым организмам. Помните опыты Клива Бакстера?

- Клив Бакстер... Клив Бакстер... Помню, с этим именем был связан какой-то скандал в середине двадцатого века... Но что конкретно - ей богу забыл.

- Ну, это неважно. Суть не в самих опытах, достаточно экстравагантных, а в том, что Клив Бакстер, а за ним группа молодых советских ученых из Казахского университета осмелились впервые заговорить о новом виде излучения - биологическом... Господи, Толя, ну что вы там копаетесь?! Да.. О чем мы говорили? О Бакстере? Так вот, "пента-волна" - это мой собственный термин. Пятое состояние вещества, так сказать... Во время опытов Нина заметила, что, плавая рядом с Уиссом, она начинает испытывать некоторые странные ощущения. Ну, что-то вроде гипноза. Тут-то я и вспомнил Бакстера. Саму установку для усиления биоизлучения придумал Толя... Готово?

Нина сидела, откинувшись на спинку кресла. Лицо ее заострилось, на губах скользила улыбка, но даже в улыбке сквозили напряжение и тревога. На голове ее, облегая виски, пылала алая корона - большой тяжелый венок из влажных махровых маков, а на лоб, волосы и плечи спадала замысловатая сетка тонких проводников. От направленной антенны, довольно точно имитирующей огромный раскрытый цветок орхидеи, тянулись по меньшей мере сотни две зеленых гибких шнуров, маленькими присосками соединенных с разными точками тела.