Читаем без скачивания Падение титана, или Октябрьский конь - Колин Маккалоу

Береника достаточно подросла, чтобы присоединиться к взрослым, а Клеопатру оставили в детской. Ужасное место. Потом, когда трон под Авлетом зашатался, мать послала маленькую Клеопатру в Мемфис, в храм Пта. И она вошла в мир, совсем не похожий на дворец в Александрии. Прохладные известняковые здания в древнеегипетском стиле, теплые материнские руки. Ибо Ха-эм, верховный жрец Пта, и его жена Тах-а приняли девочку в свою семью. Они научили ее разным языкам — двум видам египетского, арамейскому, ивриту и арабскому, научили ее петь и играть на большой арфе, научили ее всему тому, что нужно было знать о Египте Нила, о могущественном пантеоне его богов, во главе которых стоял бог-создатель Пта.

Сексуальные извращения и пьяные оргии усугубляли недовольство Александрии Авлетом. Он сел на трон после смерти своего законного сводного брата, Птолемея Одиннадцатого, не оставившего наследников, но оставившего завещание, в котором отдавал Египет Риму. Таким образом, если бы Рим вошел в Египет, это было бы ужасно. В годы консульства Цезаря Авлет заплатил шесть тысяч талантов золота, чтобы Рим узаконил его права на трон. Это золото он украл у Александрии. Ибо Авлет не был фараоном и не имел доступа к сказочным богатствам, хранимым в подвалах Мемфиса. Плохо было то, что доход Александрии принадлежал александрийцам, которые настаивали, чтобы правитель выплатил им долг. Времена стояли тяжелые, цены на продукты росли, давление римлян становилось опасным. Авлет не придумал ничего другого, как понизить качество чеканящихся монет.

Это стало последней каплей, переполнившей чашу народного гнева. Толпа кинулась во дворец. Тайный туннель дал возможность Авлету убежать морем, но… без единого сестерция в кошельке. Александрийцев это не волновало, они заменили Авлета его старшей дочерью Береникой, а ее мать, Клеопатру Трифену, удостоили равных с ней прав. Ситуация во дворце изменилась. Вторая жена Авлета и все его отпрыски от нее вынуждены были занять место позади пары цариц из рода Митридата.

А маленькую Клеопатру отозвали из Мемфиса. Ужасный удар! Как она плакала, покидая Тах-а, Ха-эма и тихую, спокойную жизнь, полную любви и постижения древних истин возле широкого голубого Нила, извилистого, как змея! Атмосфера александрийского двора стала хуже, чем когда-либо. В свои одиннадцать лет Клеопатра опять попала в детскую, которую ей пришлось делить с кусающимися, царапающимися и вечно дерущимися маленькими Птолемеями. Арсиноя была самой вредной, она все твердила, явно повторяя чьи-то слова, что Клеопатра для них недостаточно хороша. В ней слишком мало крови Птолемеев, и к тому же она внучка старого негодяя царя, лет сорок наводившего на Анатолию ужас, но в конце концов получившего по заслугам. Его сломил Рим.

Клеопатра Трифена умерла через год после того, как села на трон. Береника решила выйти замуж. Но Рим этого не хотел. Красс и Помпей все еще планировали аннексию при помощи и подстрекательстве губернаторов Сирии и Киликии. Где бы Береника ни пыталась найти мужа, Рим уже спешил впереди, запугивая кандидатов и вынуждая их отказаться от весьма заманчивых перспектив. Наконец она обратилась к своим родственникам по линии Митридата и среди них нашла себе жениха, некоего Архелая. Не думая о Риме, он поехал в Александрию и женился на Беренике. В течение нескольких дней они были счастливы. Потом Авл Габиний, губернатор Сирии, вторгся в Египет.

Ибо Птолемей Авлет не тратил попусту время в ссылке, а пошел к римским ростовщикам (в том числе и к Рабирию Постуму). Набрав у них денег, он заявил о своей готовности вручить десять тысяч талантов серебром любому, кто поможет ему вновь сесть на египетский трон. Габиний согласился и направился с войском в Пелузии. Авлет, разумеется, был рядом с ним. И еще один незаурядный и совсем еще молодой человек — личный грум Авла Габиния, двадцатисемилетний римский аристократ Марк Антоний.

Тогда Клеопатра не увидела Марка Антония. Как только Габиний пересек границу Египта, Береника отослала ее к Ха-эму и Тах-а в Мемфис. Царь Архелай собрал армию с намерением драться, но ни он, ни Береника не знали, что Александрия не одобряла их брак. Еще один Митридат на троне никому не был мил, поэтому Архелая в походе убили, что положило конец египетскому сопротивлению. Габиний вошел в Александрию и снова посадил Птолемея Авлета на трон. Тот казнил свою дочь Беренику еще до того, как Габиний покинул город.

Клеопатре в те дни было четырнадцать лет, Арсиное — восемь, одному маленькому Птолемею было шесть, другому только что исполнилось три года. Чаша весов склонилась в их сторону. Вторая жена и вторая семья Авлета вновь оказались на высоте. Понимая, что Клеопатру в Александрии убьют, Ха-эм и Тах-а не отпускали ее от себя, пока Авлета не доконали его же пороки. Александрийцы не хотели видеть Клеопатру на троне, но верховный жрец Пта был главным религиозным правителем Египта в течение уже трех тысяч лет, и Ха-эм знал, что надо делать. А именно сделать Клеопатру фараоном, прежде чем она покинет Мемфис. Если она вернется в Александрию как фараон, никто не посмеет тронуть ее. Ни какой-то Потин, ни Феодот, ни Арсиноя. Ибо у фараона был ключ от подвалов с сокровищами, доступ к неограниченному запасу денег, и фараон был богом в Египте Нила, откуда шла еда для Александрии.

Главным источником царских доходов была вовсе не Александрия, а Египет Нила — земля, где суверены существовали с незапамятных лет, и где фараону принадлежало решительно все: поля, посевы, животные, птицы, пчелы (как дикие, так и домашние), строения, все виды производств и съестные припасы. Только производство льняного полотна, которым занимались жрецы, он контролировал не в полной мере. Треть дохода получали производители этой тончайшей в мире ткани, походившей на чуть затуманенное стекло. Нигде, кроме Египта, не умели так плиссировать лен и красить в такие волшебные цвета. Нигде, кроме Египта, не было это полотно таким ослепительно-белым. Еще один уникальный источник дохода — бумага. Папирусные растения в избытке росли в Дельте Нила, и их владельцем, естественно, был фараон.

Поэтому доход фараона достигал свыше двенадцати тысяч талантов золота в год. Доход шел в два фонда — общественный и личный. По шесть тысяч талантов в каждый. Из общественного фонда фараон платил своим администраторам, чиновникам, полиции, в том числе водной, армии, флоту, фабричным рабочим, фермерам и крестьянам. Даже когда Нил не разливался, общественных денег хватало, чтобы закупать зерно в других землях. Личный фонд принадлежал только фараону и удовлетворял только потребности и желания фараона. В нем содержались золото, драгоценности, порфир, эбонит, слоновая кость, специи и жемчуг. Флот, что плавал к мысу Горн за всем этим, тоже принадлежал фараону.

Неудивительно, что все Птолемеи жаждали получить этот титул. Ибо Александрия была совершенно отделена от Египта. Хотя царь и царица брали львиную долю ее доходов от налогов, они не владели имуществом Александрии, будь это корабли, стекольные заводы или компании купцов. И они не обладали титулом, дающим им право на землю, на которой стояла Александрия. Город был основан Александром Великим, который считал себя греком, но был македонцем на все сто процентов. Истолкователь повелений фараона, протоколист и казначей собирали весь общественный доход Александрии и большую его часть использовали для обустройства своего собственного гнезда, используя систему привилегий и прерогатив, которые давал дворец.

Мемфисские жрецы Пта, пережившие многое при Ассирийской, Кушитской и Персидской династиях, пришли к примирению и с Птолемеем, соратником Александра Великого. Они отдали ему общественный фонд Египта с условием, что достаточное количество будет потрачено на Египет Нила, чтобы процветали его храмы и его народ. Если бы Птолемей был еще и фараоном, тогда он взял бы себе и личный фонд. Этот фонд не покидал подвалов Мемфиса. Фараон должен был сам явиться в Мемфис, чтобы получить то, что ему нужно. Таким образом, когда Клеопатра убежала из Александрии, она не стала подражать своему отцу, уплыв из Большой гавани без гроша. Она поехала в Мемфис и получила деньги, чтобы собрать армию наемников и вернуть себе трон.

— Ох, — вздохнула она, избавившись наконец от парадного облачения. — Ну и тяжесть!

— То, что давит на твои плечи, дочь Амуна-Ра, возвышает тебя в глазах Цезаря, — сказал Ха-эм, нежно касаясь ее волос. — В греческом платье ты выглядишь тенью. Тирский пурпур хорош, но не для египетских фараонов. Когда все закончится, не потакай своей слабости и всегда одевайся как фараон. Даже в Александрии.

— Чтобы александрийцы разорвали меня на куски? Ты ведь знаешь, как они ненавидят Египет.

— Ответ Риму должен дать фараон, а не Александрия, — сурово отрезал Ха-эм. — Твой первый долг — отстоять автономию нашей страны раз и навсегда, сколько бы Птолемеев ни отдавали Египет Риму в своих завещаниях. Через Цезаря ты можешь это сделать, и Александрия должна быть благодарной. Что представляет собой этот город? Это же паразит на теле Египта и фараона!