Читаем без скачивания "Белые линии" - Р. Шулиг

— Это, Франтишек, не такая уж сложная проблема, — вмешалась в разговор Божена Копулета. — Если вы немного приведете в порядок тайник, который у нас был во время войны под пчельником, то несколько человек на какое-то время всегда там укрыться смогут. И еда у нас для них тоже найдется.

Копулетый некоторое время безучастно смотрел на жену, потом кивнул и сказал:

— В пчельнике, я думаю, вполне можно. Утром посмотрите, а там видно будет...

Спать они ложились уже тогда, когда во дворе пропели первые петухи. Их пение было своего рода предупреждением для тех, кто решил встать на преступный путь. Но они не захотели этого понять.

Через неделю после той долгой ночной беседы в доме лесника дежурный районного отдела КНБ в Моравске-Будеевице принял сообщение, в котором говорилось:

«22 апреля вечером в квартиру председателя городского национального комитета в Гералтице Йозефа Балоуна ворвались двое вооруженных мужчин и заставили его отвести их в канцелярию комитета. В служебном помещении, где находилось несколько человек, они заставили председателя и других функционеров выдать им некоторые служебные документы, печать и партийные билеты. С полученными документами грабители скрылись...»

Эта служебная информация была первой из серии подобных, которые в последующие дни стали поступать из разных мест по телефону и телетайпу. Все это происходило в районе между Тельчем и Моравске-Будеевице.

Вечером 24 апреля 1951 года произошло событие, о котором его свидетель Карел Коварж — коммунист и член временного комитета сельхозкооператива в Гералтице — рассказал следующее:

«В тот день я был дома и оформлял ведомости на оплату яиц. После восьми вечера кто-то вдруг сильно забарабанил в окно на кухне, и вскоре послышался голос председателя нашей партийной организации Богдалека: «Карел, выходи!» Я поднял занавеску, чтобы посмотреть, что, собственно, происходит. На улице стоял Богдалек, в которого целился из пистолета какой-то незнакомый человек. Второй мужчина с пистолетом стоял под окном и требовал, чтобы я немедленно вышел. Я не стал медлить. Бросился на пол, потом отполз в соседнюю комнату, где у меня было ружье. Быстро зарядил его, поскольку слышал, что бандиты пытаются выломать дверь на веранде, запертую на замок. Вскоре это им удалось сделать, и один из них ворвался в кухню. Туда в это время, к несчастью, вошла моя жена, в которую бандит тут же прицелился и стал требовать, чтобы она показала, где прячусь я и где у нас хранятся деньги. Жена ему ответила, что это не его дело, и стала отступать к двери в прихожую. Туда проскочил и я, а когда жена спряталась за угол, выстрелил в этого мужчину в кухне. Видимо, в тот же миг нажал на курок и он, поскольку я тут же почувствовал жгучую боль в левом предплечье. Но грабитель уже бросился наутек. Я выбежал за ним и еще несколько раз выстрелил с веранды. Тут я услышал голос Богдалека: «Карел, они ушли, не стреляй». Потом он пришел к нам на кухню и стал рассказывать, как двое террористов напали на него дома и заставили показать, где я живу. Бандиту, который был в кухне, я определенно куда-то попал, потому что в прихожей остались следы крови. Прежде я этого человека никогда не видел, но Богдалек утверждает, что он проживает в наших краях, потому что Богдалек когда-то с ним встречался».

После первого же нападения в Гералтице сотрудники органов безопасности приняли все необходимые меры к задержанию преступников. И не только в Гералтице. В Шебковице, в Горни-Уезде и других селах они собирали данные, которые могли бы помочь в поисках преступников, решивших террором запугивать людей, вставших на путь социализма.

Скоро удалось установить, что одним из террористов, стрелявших в Гералтице в Карела Коваржа, несомненно, был сын предпринимателя Немеца из Веверки, Драгослав. Этот двадцатилетний авантюрист, незадолго до этого выпущенный из тюрьмы, где сидел за попытку незаконного перехода государственной границы, примерно за десять дней до нападения на Коваржа ушел из дому и пропал без вести. Точно так же где-то бродяжничал в это время и сын кулака Митиски из Горни-Уезда, Антонин, родители которого не могли найти правдоподобного объяснения его отсутствию. И не только они. Так же обстояло дело и с сыновьями помещика Шихты. Кольцо вокруг тех, кто совершил это террористическое нападение, стало неуклонно сжиматься. Тем временем произошло еще одно событие.

28 апреля лесник Копулетый заявил, что на него тоже напали террористы. Он рассказал, что они заставили его дать им продукты и вывести на дорогу, ведущую к Моравске-Будеевице.

Франтишек Копулетый слишком хорошо знал, с какой целью он сделал это заявление. Но в его показаниях обнаружились некоторые несоответствия, заставившие сотрудников органов безопасности обратить более пристальное внимание на события в доме лесника.

Три дня спустя лесник Франтишек Копулетый и его жена были арестованы. Сначала они все отрицали, но в конце концов во всем сознались.

Тогда же следователи впервые услышали о Ладиславе Малом.

В ходе изучения документов и допросов этот авантюрист предстал в самых различных ракурсах: как избалованный сын бывшего жандармского стражмистра и неудавшийся студент, безответственный служащий и хронический алкоголик, как растратчик, старавшийся скрыться от наказания за границей. Сведения последнего времени следователям дали сотрудники контрразведки. Они сообщили, что капитан-самозванец Ладислав Малый прошел курс обучения агентурной разведке и недавно в качестве агента заброшен в Чехословакию.

В начале мая был раскрыт и тайник террористов под полом пчельника. Из показаний Копулетой сотрудники органов безопасности узнали, что кроме Малого в тайнике скрывался Драгослав Немец. При нападении на Карела Коваржа он был ранен, сбежал от Малого и, видимо, скрылся где-то у своих родителей в Веверке.

Вскоре раненый бандит Немец именно там был обнаружен и арестован. Но на этом дело не кончилось. Ладислава Малого никак не удавалось задержать.

Каждый день агент менял свое убежище, писал угрожающие письма и листовки, подбирал помощников для своей террористической деятельности. И нашел их. Конечно, далеко не столько, сколько он рассчитывал собрать. Среди первых подручных Малого были Антонин Митиска и Антонин Плихта.

Июньской ночью 1951 года Малый пришел с ними в дом священника в Горни-Уезде, и там зародился план преступления, в результате которого погибли трое честных людей.

Вечер незаметно сменила ночь. В домиках Горни-Уезда час назад погасли огни, и деревня погрузилась в сон. Лишь кое-где раздавался лай собак.

Но не все жители деревни в этот час лежали в постелях. В окнах дома священника еще за полчаса до полуночи светила лампа, а по его саду пробирались трое таинственных мужчин. Они шли осторожно, но уверенно, направляясь к заднему входу дома священника.

Один из ночных гостей взялся за ручку калитки. Она была открыта. Трое бесшумно вошли во двор. В коридоре стояла горящая свеча, а в дверях кухни их встретил священник Франтишек Паржил.

Он подождал, пока к нему приблизятся все трое, и приглушенным голосом сказал:

— Добро пожаловать, друзья, в этот дом, да благословит вас господь!

Священник распахнул дверь и пригласил ночных гостей войти.

Пришедшие поставили к стенке автоматы, вытащили из карманов пистолеты и гранаты и положили их на лавку у печки. Первым заговорил самый молодой из ночных гостей, которого священник Паржил знал как своего прихожанина Антонина Митиску.

— Это, ваше преподобие, командир нашей группы капитан Малый. А это пан Плихта из Шебковице. Он пришел к нам, потому что органы безопасности шныряют по всей округе. Ему нельзя оставаться дома. И его сыновьям — тоже. Они пока что прячутся у добрых людей...

— Благодарение богу, еще есть такие отважные люди, которые не боятся дать убежище нуждающимся. Садитесь, панове, кухарка сейчас принесет вам что-нибудь поесть и выпить. Мне приятно, пан капитан, приветствовать вас в этом доме.

— Я благодарю вас, ваше преподобие. Хочу вас заверить, что о вашей любезности мы никогда не забудем.

— Я это делаю не ради благодарности. Это лишь мой скромный вклад в дело, которое вы вершите против этих безбожников.

— В таком деле, святой отец, скромность неуместна. Вы для нас сделали много уже тем, что изъявили готовность предоставить убежище моим людям. Оно нам очень пригодится.

— На все воля божья.

Еще не раз звучала эта фраза в ту ночь, даже в те минуты, когда шла речь о планах убийства. Антонин Митиска позже рассказал следователю:

— Мы пришли к священнику Паржилу с целью договориться о том, чтобы в его доме спрятать людей и оружие и создать опорную базу для операции, которую мы готовили в Шебковице. Там мы собирались в ближайшие дни схватить сторонников народной власти и коммунистов. Плихта нам предложил повесить на деревенской площади возле пожарного депо пятнадцать человек.