Читаем без скачивания Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью - Борис Стругацкий

Согласны ли Вы с тем, что словом «Поиск» можно обозначить центральное направление творчества АБС? Поиск машины счастья в «Пикнике», поиск достойного выхода из страшной ситуации в «Миллиарде лет», поиск входа/выхода в «Улитке», поиск себя в «Граде», и наконец, это слово обозначено в названии Вашего романа «Поиск предназначения».

Александер Васерман. Хайфа, Израиль — 20.06.02

В каком-то смысле Вы правы. Я бы сказал, что у АБС вообще главная тема — поиск правильного выбора в критической ситуации.

Какое из Ваших произведений Вы считаете главным?

Григорий. Москва, Россия — 14.07.99

Для нас не существовало понятия «главное произведение». Но были — «любимые». Между прочим, одинаковые у обоих: «Улитка», «Второе нашествие…», «Отягощенные злом», «Хромая судьба». И, разумеется, «Град».

Какое из Ваших произведений Вам больше всего нравится сейчас? Почему? Какое мнение на этот счет было у Вашего брата?

Петр Порай-Кошиц. СПб, Россия — 21.06.98

Самым значительным нашим произведением мы всегда считали «Улитку на склоне». Я и сейчас удивляюсь, как нам удалось тогда, тридцать пять лет тому назад, создать вещь столь же новую, сколь и глубокую. Единственный критерий оценки собственного произведения, по-моему, состоит в сравнении того умозрительного, «идеального» образа романа, который присутствовал в авторском сознании ДО написания, с тем, что получилось в результате. Чем меньше «расстояние» между этими двумя образами, тем более произведение удалось. В случае «Улитки» это расстояние представляется мне минимальным.

В ХС Михаил Афанасьевич, выведенный как очень авторитетный человек с большой буквы и носитель некоего Знания, уверяет Феликса Сорокина: «…не бывает и не может быть награды за муку творческую. Мука эта сама заключает в себе награду». Мне же муки творчества ценны не столько сами по себе, сколько момент перехода их в результат творчески самодостаточный. Бывают и другие награды, как-то награды собственно и похвалы, это весьма приятные, но много меньшие радости. Простите за нескромное любопытство чайника, но как бывает с наградами за муку творческую у Вас?

Владимир Марков. Иркутск, Россия — 01.06.00

По-моему, Вы очень точно все описали. Мне нечего тут добавить. Безусловно, Высшая Награда — это ощущение удачи. «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» Все прочее — более или менее приятные, но совершенно необязательные аксессуары. Это как если бы самая красивая в мире девушка согласилась бы стать вашей женой, а тут еще выяснилось бы, что у нее есть под Пулковом огородный участок в шесть соток со своей клубникой.

Салман Рушди говорил в одном интервью о своих странных ощущениях при прочтении своих же прошлых вещей, о том, что он зачастую с трудом отдает себе отчет, что книга принадлежит его перу. А что Вы испытываете, когда перелистываете, скажем, «Пикник на обочине»?

Андрей. Москва, Россия — 07.04.01

Очень давно не перелистывал. Судьба ПНО очень похожа на судьбу ХВВ. Только цензура уродовала эту повесть еще страшнее и еще сладострастнее. И хотя мы знали, что ПНО — среди самых популярных наших произведений, сами мы ее среди наилюбимейших не числили никогда. Чувство, описываемое Рушди, я испытывал, скорее, когда перелистывал «Улитку»: ай да, парни (думал я), и откуда что взялось! вот молодцы, как написали здорово! Неужели это были мы?..

Для кого Вы писали эти книги? Для внуков, для себя, для людей своего времени, может быть, для кого-нибудь еще?

Владимир. Москва, Россия — 25.02.00

Субъективно — для себя и своих друзей. Объективно — не знаю, нам всем, вместе взятым, судить.

Прочел в архиве, что Вы пишете ради собственного удовольствия. Были ли когда-либо другие цели у Вашей работы?

Алексей. Ростов-на-Дону, Россия — 29.03.02

Были, конечно. Тут и стремление высказаться. И некоторая (чего уж там) жажда славы. И желание заработать. Но все эти (и прочие) цели играли всегда роль второстепенную. Главным всегда ныло: написать вещь, которая нравилась бы нам и нашим друзьям — это и означало «получить удовольствие».

Все со всех сторон называют АБС классиками и основателями (например, А. Мирер включил АБС в десятку лучших писателей столетия), а интересно, как Вы сами рассматриваете свою позицию в литературе, как отечественной, так и мировой.

Никита. USA — 15.09.98

Без ложной скромности считаю, что АБС внесли значительный вклад в развитие отечественной фантастики. Более того, думаю, что они попадают в первую двадцатку мировой фантастики XX века, а если брать мнение только квалифицированных читателей, то и в первую десятку.

Как Вам с АН, будучи чертовски гениальными писателями, создав столько ДОБРЫХ (именно добрых, это одно из главных их достоинств) книг, имея сотни миллионов обожающих Вас читателей, удалось не заболеть «звездной болезнью»? Ведь успех так легко кружит голову.

Константин Тузиков. Владивосток, Россия — 19.09.98

Нас всегда удовлетворял тот уровень известности, которого нас удостоили читатели. Это довольно высокий уровень, выше среднего, конечно, но отнюдь не такой уж запредельный, чтобы приводить к «звездной болезни». Так что среди множества проблем, с которыми приходилось нам сталкиваться, этой не было совсем.

Ваши книги мне кажутся пророческими, многое из описанного в них сбылось. Как Вам это удается?

Лана. Нижний Новгород, Россия — 19.09.98

Я уже ответил на этот вопрос — в той мере, в какой на него вообще можно ответить. Добавлю только еще, что мне всегда смешно, когда читатели восхищаются: «Как это вам удалось в „Обитаемом острове“ предсказать то, что мы имеем сегодня — разруху, „идеологическую ломку“ и даже инфляцию…» Но ведь все перечисленное — ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ каждой проигранной войны, а мы как раз и есть страна, воевавшая со всем миром 70 лет и войну эту проигравшая — экономическую, идеологическую, политическую. Вот мы и имеем то, что должны иметь. Здесь нет пророчества, здесь — только логика.

Вы когда-нибудь могли себе представить, что в душах стольких людей (а их миллионы, я уверена) отзовутся ваши мысли, что стольким людям Вы будете так близки, что целые поколения вырастут на Ваших книгах и будут чтить Вас, как учителей?

Виктория Иванова. Москва, Россия — 22.09.98

Спасибо за добрые слова. Конечно, представить себе такое мы были неспособны. Я и сейчас в это не слишком верю.

А вот когда дифирамбы поют, то это приятно? Не достает ли это, не приелось ли, не кажется лестью?

Vlad (alter) Yarotsky. Иркутск, Россия — 12.05.99

Иногда достают, иногда приятно, иногда кажется лестью. Все варианты возможны. Но всегда это лучше, чем когда ругают. Слаб человек.

Осознавали ли братья Стругацкие, что они являются нравственным, литературным, политическим и др. ориентиром для тысяч своих читателей? Т. е., если Вы хорошо отозвались о какой-либо книге, то книгу эту надо обязательно прочитать, если Вы как-то высказались по какому-либо вопросу, то это определяет мнение многих людей, если Вы поддерживаете какое-либо политическое движение, то это движение достойно поддержки.

Андрей Козелько. Москва, Россия — 22.05.99

Никогда не относились к такой постановке вопроса сколько-нибудь серьезно. Всегда исходили из того, что каждая личность делает свой выбор (любой) под влиянием десятков и сотен причин-мнений-суждений-явлений-заявлений, и никогда не считали, что «вес» АБС в этом списке так уж превосходит все остальное-прочее.

Тяжело ли жить, неся на себе такую ответственность?

Андрей Козелько. Москва, Россия — 22.05.99

Наверное, очень тяжело. И может быть, именно поэтому мы — почти инстинктивно — стремились такой ответственности избежать.

Вы чувствуете ответственность за ваших читателей и поклонников?

Павел Барнашов. Саранск, Россия — 08.07.00

Я уже писал где-то, что проблема «ответственности» отпала как-то сама собой после того, как я однажды, лет 7–8 назад, прочитал в какой-то газете интервью с профессиональным наемником — ультрапатриотом, успевшим в свои молодые годы повоевать и в Югославии, и в Приднестровье, и в Абхазии. Любимые книги у него были: «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров». Тут я и понял окончательно то, о чем подозревал, конечно, и раньше: нету писателя никакой возможности контролировать воздействие того, что выходит у него из-под пера, на читательские массы. Книга, как ребенок: рождается, вырастает и — уходит в жизнь, никак не подчиняясь более ни желаниям, ни намерениям, ни надеждам своего родителя. Какая уж тут ответственность!

Как Вы относитесь к непреодолимому желанию многих из Ваших читателей спорить с Вами относительно значения Ваших книг, событий, идей?