Читаем без скачивания Конан и осквернители праха - Леонард Карпентер

С ее уходом, как по команде, улегся и шум. Гости вернулись на свои места и принялись громко требовать еды и питья. Юные служанки засновали туда и сюда, одни – с подносами, другие – воплощать мечты, разбуженные танцем Зефрити. К несказанному изумлению Исайаба, Конан мрачно отверг поползновения нескольких изящно полураздетых девиц.

Киммериец засунул свой золотой обратно в кошель и сидел как в воду опущенный. Поразмыслив, Исайаб счел за благо не упоминать о стигийке и попытался возобновить их с Конаном разговор с того места, на котором его столь неожиданно прервал танец Зефрити. Но варвару было явно не до того. Чем шумнее делался праздник, тем больше он ерзал и беспокоился. Наконец он залпом опорожнил свой бокал и поднялся, заявив, что пойдет немного проветриться. Исайаб спросил его, куда и зачем, но он не пожелал объяснять.

Миновав битком набитый двор, Конан направился в комнату, в которой он жил вместе с другими Осгаровыми головорезами, чтобы забрать свой плащ. Проходя по коридору в тыльной части гостиницы, он услышал, как позади скрипнула дверь.

Он обернулся. Дверь была из простых крепких досок – ни тебе резьбы, ни роскоши, свойственной гостевым комнатам. Никого не было видно, но ноздрей киммерийца коснулся знакомый волнующий аромат.

Конан вернулся немного назад и заглянул в комнату. И конечно, обнаружил там Зефрити. Все еще в костюме танцовщицы, только без колокольчиков. Она стояла перед большим металлическим зеркалом, снимая драгоценности. Комната представляла собой спальню, но вся мебель в ней была сплошь завешана яркими, переливающимися нарядами для танцев.

– Значит, Конан, не насмотрелся на меня, пока я плясала? – не глядя на него, проговорила Зефрити. Наклонившись вперед, она вытаскивала из уха не желавшую отцепляться серьгу. – А уж как я старалась, прямо из кожи вон лезла. Что ты там стоишь? Входи. Закрой дверь и скорее расскажи, что ты думаешь о моем выступлении!

Помедлив немного, Конан переступил порог и прикрыл за собой дверь.

– На уровне, – сказал он. – Очень даже на уровне. А я много где бывал, от Зингары до Кхитая, и каких только любовных танцев не видел.

Зефрити сверкнула на него глазами, потом покосилась на монеты, сваленные кучками перед зеркалом среди баночек сурьмы и румян.

– Вот бы и объяснил это тем похотливым козлам, – фыркнула стигийка. – Уж так стонали, прямо хрюкали, а как платить – кот наплакал!

Она выдвинула ящичек стола и смахнула в него деньги. Конан внимательно следил за ней.

– А ты уверена, девочка, – проговорил он, – что мне следует знать, где ты прячешь деньжата? Ты, между прочим, водишься с типами, которые не только мертвецов без зазрения совести обкрадут...

Зефрити пожала плечами:

– Сегодня навар был не слишком богатый. По крайней мере, на такую сумму я тебе доверяю.

– Однако мой золотой ты почему-то отвергла, – оценивающе прищурился Конан. – Как-то даже на тебя не похоже...

Зефрити вновь повернулась к нему лицом. При этом ее бедра и плечи двигались совершенно независимо друг от друга, как бывает у танцовщиц.

– А на что мне твои деньги, Конан? – поинтересовалась она, подходя вплотную и кладя руки на его талию, перехваченную поясом с кинжалом. – На что мне твои деньги, когда я могу получить... все?

– Все?.. – туповато повторил он, не в силах оторвать взгляда от обращенного к нему девичьего лица.

Глаза, обведенные зелеными тенями, дышали зноем, губы цвета спелых ягод приоткрылись. Нежное, желанное тело почти прижималось к нему.

– Да, – сказала Зефрити. – Я могу получить все. И твои деньги, и твое тело, и твою страсть... и всю твою необузданную варварскую дикость, стоит мне лишь пожелать!

Она еще чуть-чуть придвинулась к нему, но по-прежнему не прикасаясь. Лишь теплые ладони лежали на его поясе.

Конан попытался сохранить твердость:

– Но как же тот, что кормит и защищает тебя? Ему-то как это понравится?

– Осгар? Фи!.. – Зефрити пренебрежительно тряхнула головой. – Осгар – мой работодатель, не более. Верно, он меня ценит... как полезную собственность и выгодное вложение. Но никаких обязательств у меня перед ним нет!

И вновь она чуть-чуть придвинулась к Конану и наконец коснулась его, а одна ее рука поползла вверх по его плечу и груди – к лицу.

– У тебя и передо мной не окажется никаких обязательств, как только ты удовлетворишь свой каприз, – сказал киммериец и наклонил голову, убирая щеку из-под ее ладони. – Не нравится мне все это, Зефрити. Я никогда еще не уводил женщин у парней, поступавших со мной честно. Я не хочу уводить даже такую доступную и сочную девку, как ты. И даже у проходимца вроде Осгара. Хотя, – Кром знает! – может, этим я бы только услугу ему оказал...

– Ах ты ублюдок!.. – Изящная ручка Зефрити, только что ласкавшая его лицо, влепила ему звонкую пощечину. – Отказываешь мне, значит?.. Что ж, с виду ты здоров, а до дела дошло, так, видно, не мужик!..

Конану пришлось перехватить сперва одну руку Зефрити, потом и другую. Не то она своими ярко-алыми ноготками, пожалуй, выцарапала бы ему глаза. Ее тренированное тело было удивительно сильным, и она рвалась изо всех сил, плюясь от ярости.

Бить ее ему не хотелось и, чтобы угомонить разошедшуюся стигийку, пришлось оторвать ее от пола. Она пустила в ход ноги и метила коленом ему в пах.

Яростная борьба продолжалась еще некоторое время. Потом... Конан даже не понял, как это произошло, но она, задыхающаяся, распаленная, вдруг оказалась у него в объятиях. Ее мелкие острые зубы покусывали его ухо, а сам он жадно зарылся лицом в ее душистые волосы. Его руки блуждали по ее телу. Зефрити ласкала его плечи и прижималась все крепче. Казалось, она вот-вот начнет карабкаться на него, точно играющая обезьянка на могучий баньян.

И тут за спиной у Конана вновь заскрипела дверь.

Он хотел оглянуться, но страстные объятия Зефрити помешали ему сделать это вовремя. Он еле успел отбросить девушку в сторону, и ему на голову обрушился удар тяжелого кулака. Удар был таков, что Конан пошатнулся и отскочил прочь, чтобы не упасть.

– Чтоб тебя разорвало, вероломный пес-киммериец!.. – взревел над ухом очень знакомый голос. – Все твое племя только на то и способно, что воровать женщин! Мои соплеменники, живущие в заснеженном Ванахейме, никогда этого не терпели! И я не потерплю!..

С этими словами Осгар ринулся вперед, на замешкавшегося врага, и принялся осыпать его ударами кулаков, локтей и коленей.

Ему удалось отшвырнуть Конана к стене, но тут его ждал сюрприз. Киммериец отлетел от глиняных кирпичей, точно рычаг спущенной катапульты. Его кулаки, как два молота, впечатались в грудь и подбородок Осгара, живо вернув хозяина гостиницы на середину комнаты.