Читаем без скачивания Гоблины в России (СИ) - Алексей Молокин

Исчерпывающие сведения о гадании на мурашках вы можете получить из книги Панзутия, которая так и называется «Мурашковедение», если, конечно, она будет когда-нибудь издана.

Итак, бывший шаман Панзутий сидел на пальмовом бревнышке и задумчиво считал весело шебаршащихся вокруг него мурашек.

— Панзутий! — осторожно позвал старший дознатец, не подходя, однако к придворному шарлатану слишком близко. — Слышь, Панзутий!

Несмотря на то, что шаман-непогодник находился, так сказать, не у дел, обращаться к нему следовало осторожно. Вдруг молнией шарахнет, или землю разверзнет. Не со зла, а так, рефлекторно. К счастью ничего такого не произошло, Панзутий медленно и величественно повернул косматую голову и оскалился, показав внушительные клыки.

— А, это ты, челядинец! Как, шубу уже купил? Нет? Зря, я на твоем месте побеспокоился заранее, а то всю суть свою холопскую отморозишь!

— Попрошу не оскорблять! — с достоинством ответил дворецкий. — Во-первых, я при исполнении, а во-вторых — сам был шаман, а стал шарман!

— Ну ладно, все мы немного холопы, — примирительно сказал Панзутий, — иди сюда, только осторожнее, мурашек не передави. А насчет шубы, это я серьезно. Бесплатный совет, основанный на научном прозрении.

Василий осторожно, стараясь ненароком не наступить на какую-нибудь мурашку, подошел к Панзутию и присел рядышком.

— Слышь, Панзутий, тебя Великий к себе требует. Для толкования протокола допроса.

— Знаю, знаю. Да посиди немного, сейчас вот мурашек соберу, и пойдем.

Панзутий что-то хрипло прошептал и подставил мурашкам широкий рукав своей робы, в который те немедленно заползли. Панзутий заглянул в рукав, потом нагнулся, осторожно, двумя пальцами поднял что-то с травы и, приговаривая нежным басом «ах ты моя хроменькая, умница…», отправил к остальным.

— Ну вот, теперь все в сборе, — удовлетворенно сказал Панзутий пивным басом. — Пошли.

В апартаментах Великого Орка уже успели прибрать. Теперь находиться в ней можно было без особого риска для жизни. Конечно, правдой еще пованивало, но не сильно, а так, слегка, вполне терпимо. Южная ночь, припав звездными ртами к оконным проемам, жадно вбирала в себя остатки правды, чтобы выдохнуть соблазн и надежду. Ведь соблазн и надежда, это почти всегда обман, а для качественного, стойкого обмана необходима некая толика истины. Как микроскопическая доза амбры для хороших духов.

Панзутий вежливо поприветствовал Великого Орка и его камарилью, внимательно посмотрел на расслабленного, бледного, тяжело дышащего свободным от кляпа ртом Сенечку. и скрестил руки на животе, ожидая указаний. Рукав робы он аккуратно придерживал пальцами, чтобы мурашки не рассыпались.

— Любезный Панзутий! — обратился к шаману-шарлатану Великий Орк, — Не могли бы вы объяснить нам вот это?

Великий Орк царственным жестом нажал кнопку воспроизведения на диктофоне.

Пока Панзутий внимательно слушал запись, очень напоминающую запись истинного голоса модного певца, поющего под фонограмму, Великий размышлял о том, что зря он послушался советников, рекомендовавших упразднить должность придворного шамана и заменить последнего социологом-пиарщиком. Штатный социолог-пиарщик много о себе мнил, много жрал и все время лез туда, куда его не просили. Кроме всего прочего, он оказался страшным хвастуном. По совокупности этих качеств, штатный социолог-пиарщик был оставлен дома в Средиземьи и командирован проводить агитацию среди горных троллей, известных своей тугоухостью и всеядностью.

— Ну, что скажешь? — по-приятельски обратился к Панзутию Ватерпас, с которым шаман состоял в отдаленном родстве.

Панзутий не ответил, только кивнул головой в сторону Властителя, давая понять, что отвечать подчиненному при начальстве невежливо. Дескать, жди, когда Сам спросит, тогда и скажу.

— Ну? — вопросил Великий.

— В общих чертах все ясно, Ваша Грозность. Вот этот шпендрик, воспользовавшись халатностью охраны проник в Ваши покои и похитил все три артефакта. Похитить-то похитил, а что с ними делать не знал. Поэтому он их продал по дешевке трем братьям, которые были в служебной командировке на этом острове. Командировка у братьев как раз заканчивалась, поэтому они вызвали на местный пляж некий летучий транспорт, и благополучно отбыли к себе домой, на север. Прихватив с собой в качестве сувенира полный комплект Ваших зубов. Вот, собственно, и все.

— Воспользовавшись халатностью, значит, — задумчиво протянул Властитель и посмотрел на команду сыскарей. — Ну-ну… Скажи-ка, любезный Базиль, где здесь можно купить голодного крокодила? Или на худой конец питона? Нет, трех крокодилов, или питонов, а то ждать долго придется, пока один заново проголодается.

— Ваша Мудрость, на что нам крокодил, он же жрет, знаете сколько, — засуетился дворецкий, — давайте лучше я вам попугая поймаю. Он и кушает мало и разговаривает. Давайте, а?

— Нет, крокодил, намного лучше, — сказал Великий Орк. — Попугай тебя одного месяц лопать будет, если ты ему вообще понравишься. Я же не садист какой, а гуманный правитель, так что, давай, все-таки, крокодила.

Помилуйте Вашество, заныли следаки, но Орк их уже не слушал.

— Так, Панзутий. В общих чертах понятно. А поподробнее нельзя?

— Можно, отчего же нельзя, — Панзутий плавным жестом простер руку к открытому окну. — Дозвольте мурашек выпустить?

— Валяй! — поморщился Великий. — Только смотри, чтобы ни одна мурашка на меня не села, я от них страсть как чешусь.

Мурашки стайкой светящихся мальков вылетели из широкого рукава шаманской робы, описали круг около головы, зажмурившегося от ужаса горлума, покружились вокруг Великого Орка, посидели на пустых подушечках-ложах, где некогда покоились драгоценные артефакты и брызнули в ночь, ненадолго добавив ей звезд, хотя, последних и так хватало. Одна мурашка отстала, села на нос старшему дознатцу, отчего тот страшно скосил глаза, потом весело стартовала с него, словно истребитель Ф-16 с авианосца и умчалась вслед за подругами.

В наступившей тишине отчетливо прозвучали тихие хлопки, словно попкорн лопался — это мурашки преодолели звуковой барьер.

Это только на земле мурашки медлительны, как, впрочем, и многие летучие твари, а в полете, они развивают очень даже приличную скорость. Хотя, конечно, немаловажно, чьи это мурашки. Если потомственного шамана, то будьте уверены, скорость у них очень даже немалая. Поменьше, конечно, чем скорость света, но значительно быстрее звука.

Наступила пауза. В образовавшейся тишине слышалось только тихое иканье Сенечки, да опасливое сопенье дознатцев, обдумывающих возможные последствия знакомства с крокодилом, которое посулил им Великий Орк.

Сам же Властитель, казалось, совершенно потерял интерес к проштрафившимся подданным. Но это только казалось. На самом деле, Великий Орк обдумывал сложившуюся ситуацию. С крокодилами он решил немного повременить, хотя и отметил эту мысль, как весьма конструктивную. Похоже, поиски артефактов будут делом непростым и небезопасным, решил он, и посмотрел на приунывшую ловчую команду. М-да… В сущности, хоть они и растяпы, но ведь других под рукой нет, так что придется посылать этих. То, что за артефактами предстоит отправиться в путешествие, Великому было ясно, оставалось выяснить куда.

Между тем в воздухе опять захлопало. Мурашки возвращались и одна за другой преодолевали звуковой барьер в обратном направлении. Теперь они светились каким-то тусклым красноватым светом, наверное, от усталости. Каждая подлетала к волосатому уху Панзутия, некоторое время шебаршилась в оливковой ушной раковине, после чего облегченно ныряла в родной рукав. На морде шамана появилось легкое недоумение, которое постепенно крепчало, переходя в крайнее изумление.

Наконец мурашки скрылись в рукаве робы, но Панзутий по-прежнему не говорил ни слова. Он подошел к распахнутому в ночь окну, пытаясь что-то высмотреть в густом пахнущем океаном мраке. Наконец вдали показалась бледно-розовая искорка. Она передвигалась судорожными скачками, словно бабочка, за которой гонится юный натуралист с сачком и банкой морилки. Искорка из последних сил влетела в окно и обессилено опустилась на воротник робы шамана.

Панзутий осторожно, двумя пальцами взял опоздавшую мурашку и, приговаривая «ах ты умница моя хроменькая…», поднес к уху. Покивав немного, он расплылся в клыкастой улыбке, бережно отправил мурашку в рукав и повернулся к измученной неопределенностью публике.

— Ну! — хором выдохнули все.

Панзутий приосанился, осторожно пригладил грязно-серые патлы, прокашлялся и начал:

— И поведали мне мурашки всю чистую правду, как она есть, неприкрытую и чистую, голую правду-матушку…

— Не надо нам правду, мы ее родимой уже нанюхались, так, что до сих пор в глотке свербит, — прервал его великий Орк. — Ты лучше нам суть расскажи.