Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №05 за 1978 год - Вокруг Света

Администратор ухмыляется из-за столика, а навстречу спешит чистенько одетый, гладко причесанный хозяин заведения. Он вежливо хихикает, потирает от удовольствия ручки: как же, как же, такие гости, именины сердца, можно сказать. Ведет он вас к свободному столику, обмахивает его краем своей бледно-серой клетчатой юбки (обмахивает, не касаясь поверхности, поскольку очень опрятен). Все едоки, какие есть в зале, — чиновники, поскидав шлепанцы и низко наклонившись над столиками, кушают рис с цветной капустой и креветочками; какие-то простолюдины, вольготно закинув ногу на ногу и шевеля босыми пальцами, кейфуют, не снимая зеленых шляп, с сигарами и бутылочками содовой воды, — все посетители разом оборачиваются в нашу сторону и сосредоточенно наблюдают, как мы рассаживаемся.

Что выбрать? Сначала, разумеется, тайский супчик, острый, кисленький, зеленый, с крупно нарезанными овощами. Затем обжаренные до хруста цыплячьи ножки с ананасами и орешками кэшью; жирный угорь, мелко накрошенный и мягко прожаренный; креветки в тесте и, разумеется, коронное блюдо заведения — курочка в бумажке. Приносят на огромном блюде ворох промасленных пакетиков, в каждом из которых — небольшой ломтик курятины, темный грибок, похожий на свинушку, и какие-то толстые зеленые травки — все пропеченное, острое, истекающее соком, пропитанное жиром.

«Йеге, пангуэ!» — «Стаканы и лед, пожалуйста», — скажет кто-нибудь из наших старожилов, и эта нехитрая просьба вызывает восторг посетителей и обслуживающего персонала. Бирманцев очень трогает, когда с ними разговаривают на их языке.

Мы уже давно закусываем жареными креветками, макая их поочередно в блюдечки с черным, красным и зеленым соусами, а публика все никак не может успокоиться и вернуться к своему первоначальному занятию, смеясь и на все лады повторяя: «Йеге, пангуэ, мья-мья». Ликуют бедняки, для которых, возможно, это самое примечательное событие за весь день, чиновники пускаются с ними в какие-то страстные диспуты, а мы с вами едим все перечисленное выше вперемешку, орудуя кто красными пластмассовыми палочками, кто глубокой фаянсовой ложкой, а кто и просто руками.

Монахи и послушники

Исстари слова «монах» и «учитель» («сэйя») были в Бирме синонимами. По степени уважения, как говорят бирманцы, монах и учитель находятся на третьем месте после Будды и родителей.

Эта Древняя традиция связана с тем, что каждый ребенок мужского пола должен был пройти в монастыре курс обучения — послушничества. Монахи учили детей палийской грамоте (пали — язык, родственный санскриту, на нем написано большинство священных буддийских книг), а также доходчиво излагали житие Будды.

Послушничество мальчика в монастыре, теперь сведенное до трех-четырех дней, и поныне остается большим событием в жизни каждого бирманца. Для всей деревни (а в городе — всего квартала) устраивается пышное празднество, после которого обритый наголо, облаченный в новенькую рясу-тинган подросток едет в монастырь на арбе, запряженной буйволами, либо на «джипе», во главе многочисленной процессии родных и знакомых, всем своим видом выражая ликование.

К этой церемонии родители относятся серьезно и искренне верят, что даже самое короткое пребывание в монастыре перерождает мальчика и физически («После этого целый год не болел») и морально («Раньше шумный был такой, баловной, а теперь не грубит, разговаривает тихим голосом»).

В монастыре мальчишки хором, по ускоренному методу, разучивают ходовые строки из священных книг: «Все изменяется, все печально, все нереально...» Они собирают милостыню по утрам, не едят после полудня, а вечером ложатся спать вповалку на полу монастыря; и какая же радость для родителей и для всей улицы, когда мальчик, потупясь, проходит мимо отчего дома с нищенской чашей в руках!

Первое время странно видеть, как малолетний монашек гоняет по улице мяч и, широко улыбаясь, машет иностранцам рукой. А мальчишка и не думает грустить: он гордится своим временным саном...

Нередко послушниками становятся и взрослые люди, которые по каким-то причинам не выполнили этот обет вовремя.

Один наш знакомый, мелкий служащий, человек немолодой и семейный, поссорившись с женой, объявил, что уходит на два месяца в монастырь, и исполнил свою угрозу. Супруга отнеслась к его постригу довольно спокойно: это было уже не первый раз.

Для бедной монашеской братии традиционное утреннее подаяние действительно является единственным источником пропитания. Но в монастырях побогаче давно уже отступили от строгих правил: собранный рис раздается нищим у входа, а на монастырской кухне тем временем готовится кое-что повкуснее.

Даже сама процедура собирания милостыни, обязательная для монахов, приобрела оттенок деловой договоренности. Хозяйки по утрам выносят рис не всем подряд, как изображается на местных благостных открытках (цепочка потупившихся монахов и бегущие вслед за ними женщины), а только постоянным, своим. Если же в квартале с горшком в руках появился незнакомый монах, он может рассчитывать лишь на вежливое «кдобадийя», что означает «очень жаль, учитель, но я уважаю вас просто так».

Приходя в первый раз за подаянием, монах обязан представиться хозяйке, которую он облюбовал, объяснить ей, какова причина его появления в здешних местах (скажем, прибыл из провинции изучать санскрит), и хозяйка придирчиво выясняет, сколько времени он собирается у нее кормиться. Если срок ее не устраивает, она откровенно говорит, что на горшок риса он может рассчитывать такое-то время, а затем должен поискать кого-нибудь еще.

Гороскопы и звезды

От многих бирманцев я слышал, что смерть в очень редких случаях означает прекращение существования: только истинные праведники умирают окончательно, уходя, как Будда, в абсолютную нирвану. Обыкновенные же грешники обречены влачить бесконечную цепь непрерывных перерождений, являясь на свет в новом обличье буквально в момент очередной смерти.

Не следует переоценивать значение этой догмы в жизни рядового бирманца. Он привязан к своему нынешнему существованию не меньше, чем мы с вами. Но весь склад его религиозного мышления нацеливает его на неокончательность нынешнего бытия. Отсюда смутное недоверие к жизненному успеху, уклончивое отношение к постановке отдаленных целей.

Во всяком случае, до сих пор еще руководители бирманских учреждений, издавая приказ по случаю кончины сотрудника, заканчивают этот документ фразой, разрешающей усопшему «распоряжаться собою впредь по своему усмотрению».

Бирманец может смутно помнить дату своего рождения, зато он точно знает, в какой день недели и в какой час родился, потому что от этого зависит его имя и его гороскоп. Имена всех родившихся в понедельник начинаются с К и Г, во вторник — с 3 и С и так далее. Впрочем, не совсем: в бирманской неделе восемь дней, поскольку среда делится на два дня — дообеденный и послеобеденный. Соответственно у родившихся в дообеденные и послеобеденные дни разные инициалы. Родиться в среду после обеда — большое невезение, ну а тот, кто изловчился это сделать до обеда, может рассчитывать на семнадцать лет безбедной жизни, после чего пройдет десятилетний период разнообразных неудач. Те, что появились на свет в понедельник, по бирманским понятиям, как правило, ревнивы, во вторник — честны, в среду — вспыльчивы, но отходчивы, в четверг — мягки, в пятницу — болтливы, в субботу — сварливы, в воскресенье — скупы. Это сведения из самого несложного общего гороскопа, который зарифмован и распевается ребятишками наподобие считалки. «В понедельник, братцы, по числу пятнадцать ходит тигр, ужасный зверь, на востоке его дверь...» Общий гороскоп весьма полезен при выборе жениха и невесты. Графически он исполняется в виде круга. «Наружный круг невесты, внутри круг жениха. Найди свой день на круге — найдет тебя судьба». Один мой знакомый, родившийся в субботу, очень расстроился, узнав, что его избранница родилась в воскресенье: это крайне неблагоприятная комбинация для брака. Он, конечно, женился... но, как говорится, с тяжелым сердцем. От всей души надеюсь, что дальнейшая жизнь заставит его усомниться в правоте гороскопов.

Личный гороскоп (по-бирмански «сада»), составляемый опытным монахом при рождении ребенка и записываемый на пальмовом листе, настолько сложен, что его добротное толкование займет десяток страниц убористого текста. До сих пор еще при оформлении деловых отношений между частными лицами (главным образом, в деревне) «сада» служит удостоверением личности. Кстати, пальмовый листок, высыхая, не становится ломким, но приобретает прочность хорошо выделанной кожи. Готовый «сада» похож на кожаный футляр для очков, испещренный мелкими коричневыми письменами и чертежами. Хранить чужой гороскоп не рекомендуется, потерять же свой — к большому несчастью. Если содержание гороскопа кого-то не устраивает, его нельзя ни сжигать, ни закапывать в землю. Единственный выход — бросить в реку.