Читаем без скачивания Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За что ты так со мной?
– Я просто предложила тебе расслабиться. Как вчера.
Зебра резко отставила тарелку, вскочила и бросилась к туалету. Судя по звукам, её опять вырвало.
– Заболела? – спросил из-за стойки бармен.
– Перепила вчера, – грубовато ответила Рина.
– Весёлый вечер?
– Обхохочешься.
Теперь она обвела мужчин взглядом, но с тем же, как перед этим у Зебры, результатом: никто её не поддержал, не стал уточнять, как именно им было весело. Повисшая пауза показала бармену, что развивать тему не следует, и он перешёл на деловой тон:
– Что-то ещё заказывать будете?
– Нет. – Доктор, съевший всего две из четырёх заказанных бууз, поднялся, подошёл к стойке и попросил: – Посчитайте.
– За всех?
– Да.
– Мне твои подачки не нужны, – грубо бросил Кейн.
– На телефон положишь.
– Пошёл ты!
– Как хочешь. – Доктор протянул бармену крупную купюру: – Это за всех, кроме скандалиста, сдачу оставь себе.
И вышел на улицу.
Рина тоже поднялась, и к ней присоединилась вышедшая из туалета Зебра. Кейн и Кислый остались за столиком, с интересом наблюдая за развернувшейся у машин перепалкой: Рина что-то сказала Зебре, та в долгу не осталась – ответила, а Доктор закурил и демонстративно отвернулся, разглядывая дорогу. Затем Рина вытащила свой рюкзак и положила его на капот «девятки». Доктор попытался ей что-то сказать, убедить, но Рина ответила столь яростно и, по всей видимости, грубо, что на лице Доктора отобразилась абсолютная беспомощность. Зебра заплакала.
Рина закончила короткий монолог, развернулась и направилась к бару, оставив рюкзак на капоте «девятки». По дороге закурила.
Доктор посадил плачущую Зебру в машину, и внедорожник резко выехал с парковки.
Занавес.
– Как думаешь, у нас получилось? – спросил Кислый, разглядывая курящую на улице Рину. Вслед уехавшим друзьям девушка не посмотрела ни разу.
– Почему спрашиваешь?
– Потому что раньше Рина такой не была.
Кейн помолчал, обдумывая слова приятеля, потом вздохнул и медленно произнёс:
– Я уверен, что у нас получилось, Кислый. Даже думать не хочу, что всё было зря.
13 августа, суббота
На Ольхон опускался тихий, спокойный и очень мягкий летний вечер.
Откуда-то слева, из центра Хужира, слышалась музыка. Иногда – особенно громкие взрывы смеха и весёлые голоса, но звуки именно долетали – едва-едва, поскольку шумные отдыхающие находились далеко от базы, на которой остановились Феликс и Сергей. Здешние же гости предпочитали ложиться пораньше, на территории царила тишина, поэтому в домике друзья не остались – прихватили что нужно и расположились в отдалённой, стоящей у воды беседке, где и повели неспешный разговор. Втроём повели: узнав, что Сергей приехал на Ольхон, «на огонёк» заглянул Егор, участковый «с того берега», как в шутку представил старого друга Сергей. Утром – «Если будет погода, это ведь Байкал!» – полицейский пообещал отвезти друзей в Большое море, поэтому остался ночевать на Ольхоне.
Но Егор приехал вечером. Днём же друзья вдвоём объездили всю западную часть острова. Получили разрешение на посещение заповедника и направились на самый север, сначала по степи, остановившись полюбоваться на белый Едор, затем углубились в лес – главное испытание для тех, кто решил забраться на самый кончик Ольхона, поскольку ведущая через него дорога представляла собой первоклассную коллекцию рытвин самого разного вида и предназначения: от мелких, едва заметных, заставляющих едва подпрыгнуть в кресле, до здоровенных, способных гостеприимно проглотить подготовленный внедорожник и выплюнуть его, пережёванным, на обочину. Вместе с раздолбанной в хлам подвеской. Однако красота северного Ольхона стоила того, чтобы преодолеть все рытвины леса – красивейший Саган-Хушун, знаменитый легендой о трёх братьях; Шунтэ-Левый, который многие называют мысом Любви; и, конечно же, Хобой, самый северный, наблюдающий за тем, как Малое Море выходит в Большой Байкал. На величественный простор, которым можно любоваться бесконечно.[8]
Обратно приехали в сумерках, встретили Егора, поужинали и перебрались в беседку – негромко, никому не мешая, беседовать. Сначала обо всём на свете: машины, охота, рыбалка, «китайцев в этом году опять мало приехало…» Затем, и как-то очень плавно, перешли к байкальским тайнам. Вербин упомянул, что видел странный сон – без каких-то подробностей, Сергей тему поддержал, Егор добавил, и завертелся разговор о том, что видели сами или друзья, словам которых Егор с Сергеем абсолютно доверяют. Разговор о тайнах, которых не просто много – они повсюду, и не поговорить о них – всё равно что молча посидеть. Феликс давно перестал удивляться тому, что простые на первый взгляд байкальские скалы, ущелья, поляны могут оказаться местами силы или сценой для древней легенды. И уж тем более его не смущало спокойствие, с которым друзья смешивали нереальное с повседневностью – ведь именно так достигается гармония того, что есть сейчас, с тем, что было всегда.
Да и сами рассказы – основанные на реальных событиях! – вызывали у Феликса искренний интерес. Ведь он понимал, что собеседникам нет нужды лгать: он не турист, они не гиды. Они просто рассказывали то, что знали.
– В общем, там если прямую линию провести – упрёшься в распадок, в котором когда-то было кладбище. Не христианское, старое кладбище. А поскольку преграды никакой нет и выход из распадка удобный, вот мертвецы и балуют.[9]
– По ночам ходят? – уточнил Феликс.
– И по ночам тоже, – подтвердил Сергей. – Но важно то, что ходят, и все знают, что там – плохое место, одно из таких, какие стороной обходят, но бизнесмены упёрлись, сказали, что место для их целей отлично подходит и строительство всё-таки затеяли. Их тоже понять можно: во-первых, прямо у дороги и от Иркутска недалеко; во-вторых, посёлок большой рядом, и других больших и приличных точек для всяких там дискотек в нём нет, то есть можно легко центровыми стать; в-третьих, землю взяли выгодно. Короче, сказали шаману, что всё понимают, но тут – деньги, и построились.
– Спокойно построились? – поинтересовался Вербин. – Без эксцессов?
– Построились спокойно, – кивнул Сергей. – Не знаю, как так получилось, но проблем во время строительства у них не возникло. Или я о них не слышал. Зато потом началось по полной программе: как большое гулянье, так или драка серьёзная, не просто помахаться, а с увечьями, или поножовщина, а за ней – труп. Люди на ровном месте в бешенство приходили, стоит что не так сказать – мгновенно зверели.
– Это всё «синька», – буркнул Егор.
– Водку везде пьют, – пожал плечами Сергей. – И везде по пьяни в драку лезут, но в том отеле статистика совсем дурная была. А главное, там люди пропадали…
– Прямо в номерах? – не понял Феликс.
– До номеров, вроде, не доходило, но народ реально пропадал, – серьёзно ответил Сергей. – Выходит компания покурить на улицу, пьяные, конечно, ну, или поддавшие как следует… В общем, тёплые… Стоят трещат о том о сём, всё у них в порядке. Потом докурили, собираются за стол возвращаться, а кто-то остаётся… то ли ещё покурить захотел, то ли позвонить ему надо – не важно зачем. Остаётся, в общем, а остальные уходят. – Сергей помолчал. – Так вот, если за столом оказывается кто-то знающий или не слишком пьяный и замечает, что после перекура не все вернулись – есть шанс человека спасти. Только нужно сразу подрываться и бежать на поиски. Девчонку одну так вытащили: подруга увидела, что её нет, и заставила парней на улицу вернуться.
– И что?
– Нашли примерно в километре от отеля, почти замёрзшую – зимой дело было…
– В километре? – удивился Вербин. – Куда она пошла?
– Она не знает, – пожал плечами Сергей. – Говорит, курила, со всеми не ушла, потому что ей позвонили, а кто позвонил – не помнит, поговорила, убрала телефон, смотрит – девушка какая-то стоит, незнакомая, но приятная. Сказала что-то неразборчиво, повернулась – и стала в сумерки уходить, а наша за ней пошла, как под гипнозом, потом устала и присела отдохнуть. Когда нашли – она уже засыпать начала. А есть те, которых не нашли. Ну, в смысле, вовремя не нашли, потом только, когда поздно стало.
– И как это объяснить? – тихо спросил Феликс.
– Я с самого начала всё объяснил, – хмыкнул Сергей. – С объяснения начал.
– Место такое, – взял слово Егор. – Там строить ничего нельзя и людям лучше не появляться.
– Из-за кладбища?
– И из-за него тоже. – Егор взял из тарелки кусочек сыра. – Где-то – из-за старых захоронений, где-то живёт кто-то, кто чужих не любит. По-разному бывает. Наука такие вещи старается не замечать, потому что объяснить не может, но опыт показывает, что не замечать их не получается – себе дороже выходит.
– Нужно проявлять уважение, – протянул Феликс.
– По большому счёту, этого вполне достаточно, – согласился участковый. – Здесь поговорка «Что посеешь – то и пожнёшь» работает на все сто процентов, без осечек. Как себя покажешь, так с тобой и обойдутся.
Жёстко, но абсолютно оправданно: терпеть хамов и подонков учат хамы и подонки, нормальные, уважающие
