Читаем без скачивания Все красное (пер. В.Селиванова для журнала "Смена") - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

Я локтями растолкала полицейских и настигла скандалившую Алицию.

– Успокойся! Пойдем отсюда! – орала я, пытаясь вывести ее из толпы. – Перестань оплакивать чужих, у тебя своих навалом! Торстен жив!!!

Алиция послушалась, бросила с трудом завоеванное место и… увидела Торстена. Торстен кротко позволял себя ощупывать, обцеловывать и тискать, только что-то взволнованно выкрикивал по-датски. Недовольный врач и полиция всеми силами пытались вырвать его у Алиции и запихнуть обратно в санитарную машину. Настоящее чудо, что они не разорвали его надвое! Сцена эта эффектно освещалась понатыканными всюду прожекторами.

– Он говорит, что кондрашка хватила рулевое управление, – уже на обратном пути объяснила нам Алиция. – Водитель – свое, а колеса – свое. Он уже ничего не успел сделать, это было перед самой цистерной, только снял ногу с газа. Очнулся через какие-нибудь полчаса, сейчас совсем хорошо себя чувствует. Но в больницу его все-таки забрали – боятся сотрясения мозга.

– Чей же в таком случае труп?

– Совершенно чужой мужчина. Они встретились на станции техобслуживания, у того сломался автомобиль, и Торстен взялся подвезти его в Аллеред.

– Ужасно! Невинный человек!… Наверное, ему было предназначено…

– А шофер цистерны? Он жив?

– Жив, только обожжен, он тоже вылетел на другую сторону. Торстен говорит, что это было сделано специально.

– Возможно. Убийца, пока на тебя охотится, прикончит половину человечества. В конце концов на свете останетесь только ты, он и тараканы.

– Почему тараканы?

– А тараканы останутся даже после термоядерного взрыва. Впрочем, не знаю, может быть, не тараканы, а клопы. Во всяком случае, какие-нибудь несимпатичные твари.

– Интересно, когда он это успел сделать…

– Он такой работящий, что мог бы весь мир перевернуть, если бы очень постарался. Кто из них самый старательный? Не Анита же.

– Не хочу сгущать краски, но, пожалуй, самый работоспособный из них Рой…

До самого дома мы размышляли, когда было проще всего испортить машину Алиции и мог ли это сделать Рой. Алиция оставляла автомобиль где попало, предпочтительно в местах малолюдных и слабоосвещенных. Возможностей было множество, и прийти к какому-нибудь выводу нам так и не удалось.

– Какое счастье, что он застрахован, – вздохнула Алиция. – Кажется, теперь куплю себе наконец новый…

Разбуженный и страшно разобиженный Бобусь не преминул высказать свое мнение о катастрофе.

– Конечно, – процедил он, – если так обходиться с автомобилем, что-нибудь подобное непременно произойдет! Я это предвидел. Ведь машина в страшном состоянии!

– Ага, – охотно подтвердила я, – совсем сгорела.

Бобусь пожал плечами:

– Сгорела, не сгорела, все равно она уже давно была ни на что не похожа. Алиция ею вообще не умеет пользоваться. Кто-то там что-то поломал!… Наверняка сама ковырялась и сломала.

– Ага. Регулярно ковыряюсь, – заверила его Алиция, которую чудесное исцеление Торстена и воспоминание о страховке привели в великолепное настроение. – Особенно усердно вывожу из строя руль и тормоза.

– Чтобы с тобой ездить, нужно быть самоубийцей…

– Нужно быть самоубийцей, чтобы жить в этом доме, – с трудом сдерживаясь, пробурчала Зося. – Интересно, когда это наконец до него дойдет?

– Но ты столько потеряла, дорогая, – пропела Белая Глиста тоном, в котором явственно сквозило удовлетворение, – столько потеряла!…

– Есть еще большая потеря, – тотчас парировала Алиция и показала на пустое место на стеллаже. – Автомобиль был застрахован, а магнитофон нет.

– Старый хлам, а не магнитофон, – фыркнул Бобусь.

– Некоторые любят старый хлам, – меланхолично сказала я, пытаясь одним глазом смотреть на Бобуся, а другим на Белую Глисту, которая была старше меня на целых два года. Толще же – на двадцать.

– Слушай, я все-таки пойду спать, – сказала Алиция решительно, когда мы наконец остались одни. – Утром надо ехать в Виборг, а сегодня, надеюсь, уже больше ничего не случится…

Уходя, г-н Мульгор дал понять, что кое-что его удивляет и он хотел бы внести в эти вопросы ясность. Обещал прийти вечером, когда Алиция вернется из Виборга. Оставшейся без машины Алиции пришлось ехать на автомобиле Оле, так что существовала надежда, что она вернется вовремя.

Общество Бобуся и Белой Глисты чуть не свело меня с ума. Я решила удрать на целый день в Копенгаген, но жаль было оставлять Зосю с ними наедине.

Зося, чтобы не терять времени даром, стала искать письмо от Эдека.

– Она его не найдет до судного дня. Оставим ей эти паршивые бумажки и перероем все остальное. Во всяком случае, будем точно знать, где его нет.

Начали с погреба. Под вечер мы были совершенно измотаны и могли выбросить из головы ателье. Кусок за куском и сантиметр за сантиметром пересмотрели весь шкаф Торкилля с рисунками за тридцать пять лет, полки с садовым инвентарем и коробки с тысячью разных вещей. Просеяли искусственные удобрения и чуть не на куски разобрали катафалк. С ужасающей тщательностью проверили каждую штуку постельного белья. Теперь мы могли с чистой совестью присягнуть, что в ателье письма от Эдека нет.

– Если только она не спрятала его под паркетом, – сказала осатаневшая Зося.

Мы приготовили себе вполне заслуженное подкрепление. Бобуся и Белую Глисту на всякий случай решили не кормить.

– Если сожрут что-нибудь неподходящее, пусть сами отвечают. Я не желаю принимать в этом никакого участия. Не знаю, как ты…

– Можешь быть спокойна, я тоже, – ожесточенно закивала Зося.

В тот момент, когда я азартно доказывала, что убийца непременно должен поинтересоваться результатами своих трудов и что первый, кто позвонит, окажется самым подозрительным, явилась Эва. Паштет с салатом тут же застряли у нас в горле.

– Я просто зашла узнать, что слышно, – как-то нервно сказала она. – Случайно оказалась рядом и решила этим воспользоваться. Где Алиция?

В голове у меня промелькнули миллионы разных подозрений.

– Ты на машине? – поинтересовалась я.

– Ах, нет, – ответила Эва. – То есть да. Меня подбросили на машине, но возвращаться буду поездом. Вы не могли бы мне дать капельку кофе?

– Алиции нет, не помню, куда поехала, и не знаю, когда будет, – мрачно сказала Зося. – Кофе я тебе, конечно, дам. Слушай, Иоанна, для них тоже?

Эва вяло реагировала на наши рассказы и каждую минуту смотрела на часы. Белая Глиста при виде ее спала с лица, совершенно утратила чувство юмора, быстро забрала кофе и с необычной тщательностью закрыла за собой дверь. Зося почти все время молчала и с неприязнью посматривала на нашу подозрительную гостью.

– Мне пора, – сказала вдруг Эва. – Слушай, Иоанна, ты меня не проводишь?

Я немедленно согласилась.

– Это ужасно, у меня уже нет никаких сил, – говорила Эва. – Не могу от него избавиться! Пришлось зайти к вам, ни за что не хотела ехать на его машине. Таскается за мной всюду! Хоть бы Рой не узнал! Он не поверит, что мне на него плевать, видела же, какой он раскрасавец!…

– Мне такие не нравятся, – осторожно вставила я.

Эва махнула рукой.

– Джузеппе черный, а у Роя бзик на этой почве! Он свято верит, что меня волнуют только черные! Как я ему объясню, как мы поймем друг друга, этот чертов язык?!

Ситуация действительно осложнялась тем, что она объяснялась с Роем исключительно на английском. Язык этот ни для нее, ни для него не был родным, и это вызывало различные недоразумения даже в будничных делах. А что уж говорить о таком, из ряда вон выходящем!

– Слушай, ну что мне делать?!

– Категорически отлучить его от груди, – ответила я без колебаний. – Не слишком ли ты с ним мягка?

– Ох, не знаю! Может быть, но я не умею отказывать! Боже, как он меня мучает!

Она была так подавлена, что у меня никак не поворачивался язык спросить, не она ли убила Эдека и покалечила еще семерых. Я начинала в этом сомневаться: ей без труда можно было приписать убийство в состоянии аффекта, но поверить в ее долговременную хладнокровную деятельность я, хоть убей, не могла. Разве что начала, а продолжил ее ошалевший от любви милый. Кстати, подумала я, он, наверное, уже вернулся в отель, где дежурит Павел. Наконец-то они встретятся!

– Слушай, а чем он, собственно, занимается, этот твой Джузеппе? – осторожно спросила я. – Кто он?

– Не мой!!! – горестно завопила Эва. – Не мой!!!

– Ладно, не твой? Что он делает?

– Ох, не знаю, мне все равно! Он делец. Какие-то там аферы… Ужасно богат. Но на кой черт мне его деньги!

У меня мелькнула соблазнительная мысль напустить на него Белую Глисту, но я тут же подумала, что после Эвы он на нее, конечно, не клюнет. Надо быть слепым или ненормальным. А жаль.

– Он был в Польше? – коварно продолжала я.

– Не знаю. Может, и был. Ездит по всему свету. Какое мне до этого дело! Не знаю, что мне с ним делать в Дании! Сейчас!