Читаем без скачивания По ту сторону Рая (СИ) - Шагаева Наталья



ГЛАВА 12

Глеб

До рождения сына приоритеты в моей жизни были больше материальные. Я спешил все преумножить, рвался выше, к власти, сметая всех на своем пути. После появления Димки, моя жизнь перевернулась, сын сместил все на второй план. Он мой наследник и мое продолжение.

Поэтому, когда Оксана истерично рыдала, что Димка попал в аварию, у меня внутри все перевернулось. То ощущение, когда своей жизни не жалко, главное, чтобы с ребенком было все хорошо. Всю обратную дорогу у меня внутри все горело, выворачивая наизнанку, в голове пульсировали только мысли о сыне. Я даже вспомнил о Боге, хотя никогда в него не верил. Дорога в клинику вообще прошла как в тумане, я постоянно звонил Оксане, но она, сука, не отвечала на звонки, что приводило в панику. Меня трясло от переживаний и сводило мышцы. Хотелось найти виновных и наказать.

В клинике я поднял всех на уши, и чуть не сломал челюсть принципиальному докторишке, который делал из меня идиота, уверяя, что пациент по фамилии Романов не поступал. Мне было не до этикета и вежливости, я отшвыривал всех со своего пути. А когда добрался до главного врача, то сам почувствовал себя идиотом. Иван Николаевич заверил меня, что с моим сыном все в порядке. Легкий испуг от столкновения на дороге. И все! Все, мать их!

По дороге домой я уже не пытался дозвониться до Оксаны. Меня накрывало злостью, и внутри уже расползалось отвратительное чувство, что мной опять манипулируют. И ведь она знает, что я этого не люблю, знает, что по головке ее не поглажу, но все равно это делает! Я созвонился с водителем, который возит Димку в школу, и тот сообщил, что ничего критичного не произошло. Они стояли на светофоре, и в них въехала какая-то курица, удар был несильный, сын был пристегнут и больше испугался. Водитель заверил меня, что на Диме нет ни царапины.

Дома меня уже топило яростью. Нет, мать могла испугаться за ребенка и в панике позвонить отцу, что логично и правильно. Только вот звонила и истерила Оксана уже после того, как моего сына осмотрел доктор. Она была уверена, что с ребёнком все в порядке, но ни слова мне об этом не сказала! Это такая месть за то, что уделяю ей мало внимания? Жестоко манипулировать ребёнком. Я знаю, что она хочет, но, к сожалению, дать не могу. Не умею играть, что-то изображать. Ну нет между нами искры и не было никогда. И ведь я не поменялся, и все эти годы ее все устраивало. Так что, мать ее, поменялось сейчас?!

Прямиком иду в комнату сына и выдыхаю, когда застаю его, смотрящим футбол и поедающим мороженое. Снимаю обувь и сажусь с ним рядом на пушистый ковер.

— Как матч? — интересуюсь я, забираю у него ложку и съедаю немного шоколадного мороженого.

— Три — один, наши выигрывают, — отвечает сын. Нашими он называет Барселону. Осматриваю Димку и не нахожу никаких травм, даже психологических. Он уплетает мороженое и эмоционально смотрит футбол.

— А ты уже вернулся из командировки? — интересуется сын, киваю ему в ответ, воруя еще ложку мороженого.

— Мама сказала, ты попал в аварию? — аккуратно интересуюсь я.

— Да, мы с дядей Пашей стояли на светофоре, а потом бах! В нас въехала «Мазда»! — с восторгом рассказывает сын.

— Ты был в больнице? Ты ударился?

— Нет! Это мама сказала, что так надо.

— Ясно, — усмехаюсь я и обнимаю сына. Слышу позади шорох, оборачиваюсь и вижу Оксану. Смотрю ей в глаза и сжимаю челюсть. Она испортила мне отдых со Стефанией! Хороший ход. Только зря она затеяла со мной эту игру. Отворачиваюсь от жены, продолжая смотреть с сыном футбол.

Когда Димка засыпает, я спускаюсь вниз в кабинет. Наливаю себе виски, сажусь в кресло и кручу в руках бокал, играя с напитком. Идти ложиться в постель с Оксаной не хочется, потому что я ее придушу. Мне нужно успокоиться и найти подходящие, убедительные слова. Выпиваю виски залпом и откидываюсь на спинку кресла, прикрывая глаза. Перед глазами возникает образ Стефании: матовая кожа, глаза дикой кошки, которую сложно приручить, губы немного пухлые, естественные и сладкий запах порока. От этой женщины пахнет сладкой вишней с нотками ванили. Тело упругое, гибкое, податливое. А главное, ее ничего не пугает, она отдаётся и доверяет мне полностью, это сводит с ума и наполняет энергией. Каждому человеку нужно откуда-то черпать жизненные силы. Я питаюсь эмоциями, всплесками и эндорфинами. И Стефания мне это даёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Открываю глаза, вынимаю телефон, кручу его в руках в желании написать Стефании, я всё-таки испортил ей день рождения. А потом откладываю телефон — нельзя так близко подпускать женщин, они все принимают слишком близко к сердцу.

Встаю с места и наливаю себе ещё виски.

— И мне налей, — раздается голос Оксаны. Ухмыляюсь, смелая она — сама пришла. Наливаю ей вина, разворачиваюсь, жду, когда она сядет в кресло и отдаю ей бокал. Возвращаюсь на свое место, отпиваю немного виски и осматриваю Оксану. Держится уверенно, гордо, попивая вино и смотря куда-то сквозь меня. На ней длинный шелковый бежевый халат с запахом, которой демонстрирует мне глубокое декольте. Она всегда собранная, держит лицо и это одно из качеств, за которое я ее выбрал.

— Зачем ты это сделала? — напрямую спрашиваю я, ловя ее взгляд. Молчит, но смотрит, не отрываясь, продолжая пить вино. — Ты намеренно сорвала мне поездку. Зачем?! — повторяю я, но ответа не получаю. Замолкаю, поскольку каждый из нас знает все ответы, но не желает их озвучивать. Потому что создаёт иллюзию счастья и крепкой семьи. Оксана допивает вино, поднимается из кресла и медленно развязывает халат, под которым ничего нет. Она идёт ко мне, забирается на стол, и замирает, ожидая действий от меня. Забавно, женщине тридцать три года, но она скованна в сексе и не умеет заводить, сделать первый шаг.

Немного отъезжаю назад и осматриваю ее тело, пытаясь хоть что-то почувствовать. У Оксаны нет изъянов, красивое ухоженное тело, но оно давно не вызывает во мне сексуального желания. И если она думает, что с помощью секса я забуду про ее сегодняшнюю выходку, то ошибается. Такие вещи нужно жёстко пресекать.

Встаю, резко отталкиваю от себя кресло, которое с грохотом бьётся от стены. Оксана сжимается и правильно делает, поскольку я хватаю ее за шею и немного сжимаю. В каждой агрессии мужчины к женщине тоже есть сексуальный подтекст, но Оксана реально меня боится, она не умеет перенаправить агрессию в жесткий секс, который позволит выплеснуть отрицательные эмоции. Как бы я ее не воспитывал, Оксана всего боится. Иногда мне кажется, что эта женщина боится жить.

— Слушай меня внимательно, милая, — притягиваю ее испуганное лицо к себе. — Ещё раз ты посмеешь манипулировать мной с помощью сына, лгать мне и устраивать истерики, я тебя придушу голыми руками! — Оксана распахивает глаза, когда я сильнее сжимаю тонкую шею, лишая ее дыхания. — Ты слишком много стала себе позволять! — отпускаю ее, смотря как Оксана хватает ртом воздух. Обхожу стол и вновь наливаю себе виски. — Ещё раз выкинешь что-то подобное — пожалеешь! — Возвращаюсь назад, поднимаю ее халат и кидаю его на стол. — Оденься! — вновь падаю в кресло, смотря, как Оксана неуклюже натягивает халат, спрыгивает со стола, и садится на диван. Теперь нужно поговорить с ней спокойно, чтобы закрепить урок. Оксана затягивает пояс и начинает плакать, утирая слезы. Только этого не хватало! Меня раздражают женские слезы. Это ещё один метод манипуляции мужчиной и меня это не трогает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это унизительно, — всхлипывает она.

— Чем я тебя унизил?

— Унизительно раздеться перед мужем, предлагая ему себя, а он тебя не хочет, — всхлипывает Оксана.

— Вот только не нужно сейчас делать из меня монстра! Сексом проблему не решить!

— Я теперь твоя проблема?! — нервно кидает она.