Читаем без скачивания Дни черного солнца - Н. К. Джемисин

Не успев спохватиться, я рассмеялась. Тут до меня дошло, что я вместе с божеством смеюсь его шутке, и я умолкла. Отчаявшись понять, как себя вести, я просто любовалась его удивительно теплой улыбкой.

— Все правильно, Эо?

Не отводя от меня глаз, он возвысил голос, обращаясь к кому-то еще, и я запоздало вспомнила про зеленую женщину. Я нашла ее взглядом, и тут мне было суждено новое потрясение. Зеленокожая — Эо, ведь так ее звали? — улыбалась мне со всей лаской молодой матери, взявшей на руки новорожденное дитя. И еще она сменила цвет кожи: место зеленого занял розовый, неяркий и нежный. Даже волосы стали розовыми.

Пока я таращилась на нее, она кивнула мне, кивнула мужчине, повернулась и пошла прочь.

Некоторое время я провожала ее взглядом, потом замотала головой.

— Полагаю, я тебе жизнью обязана… — сказала я, оборачиваясь к мужчине.

— Поскольку ты оказалась в опасности отчасти из-за меня, будем считать, что никто никому не обязан, — ответил он.

В воздухе послышался негромкий звон, словно ветерок тронул колокольчики, вот только ветра на улице не было. Я в недоумении огляделась, ища источник странного звука, а он продолжал:

— Впрочем, если ты хочешь отпраздновать свое спасение и что-нибудь выпить, я тебя угощу.

Эти слова вызвали у меня новый приступ смеха: я сообразила, к чему он клонил.

— Ты пытаешься клеить всех смертных девушек, которых едва не доводишь до гибели?

— Не всех, — сказал он. — Только тех, которые не удирают с визгом.

И он окончательно потряс меня, коснувшись моего лица прямо под глазом. Я чуточку напряглась, как всегда, когда кто-нибудь обращал внимание на мои глаза. Вот сейчас раздастся неизбежное: если бы не…

Но в его взгляде не было даже тени отвращения, а прикосновение ощущалось без преувеличения как волшебное.

— И еще тех, — добавил он, — у кого глаза красивые.

Остальное ты преспокойно додумаешь сам, так ведь? Его улыбка, мощь его присутствия, его спокойное приятие моей необычности — и то обстоятельство, что сам он был еще необычней меня. Могла ли я перед ним устоять?.. Через два дня после нашей первой встречи я поцеловала его. Этот безобразник воспользовался случаем и наполнил мой рот своим божественным вкусом, думая немедленно затащить меня в постель. В тот раз у него не получилось, потому что я была не чужда некоторых принципов, но спустя несколько дней я привела Сумасброда к себе домой. И там, представ ему обнаженной, я поняла, что впервые встретила кого-то, кто видел меня всю целиком, а не частями. Сумасброд находил мои глаза бесподобными, после чего вдруг принимался цветисто превозносить мои локти. Ему нравилось во мне решительно все.

Мне не хватает его. Боги, как же мне не хватает его!

На другой день я проспала допоздна, а проснувшись наконец, едва смогла пошевелиться. Спина превратилась в сплошной сгусток боли, а, поскольку я не привыкла спать на животе, от непривычного положения еще и затекла шея. Добавь к этому опухшие, воспаленные глаза и мстительно вернувшуюся головную боль — и ты поймешь, почему я не сразу распознала присутствие постороннего в доме.

Спотыкаясь, я по стеночке пробралась на кухню, привлеченная звуками и запахами стряпни, и невнятно пробормотала:

— Доброе утро…

— Доброе, — отозвался жизнерадостный женский голос, и я от неожиданности едва не упала.

Схватившись для равновесия за кухонный столик, я резко развернулась, цепляя подставку с поварскими ножами… Чьи-то руки перехватили меня, и я заорала, отчаянно отбиваясь… Пока не узнала эти руки: теплые, большие, очень знакомые.

Солнышко! Благодарение всем богам, это был он. Я оставила поиски оружия, только сердце колотилось как сумасшедшее. Солнышко… и женщина. Кто такая?

Я мысленно воспроизвела ее ответ на мое приветствие, и все стало ясно. Этот скрежещущий, ржаво-приторный голос… Лил! У меня дома! Завтрак мне готовит! После того, как сожрала нескольких Блюстителей Порядка, угробленных Солнышком!..

— Во имя Вихря, что ты тут делаешь? — спросила я требовательно. — И, проклятье, да покажись уже наконец! Не смей прятаться от меня! Ты в моем доме!

Она весело ответила:

— А мне показалось, я тебе не понравилась.

— Правильно показалось. Но я хочу знать, что ты, по крайней мере, не облизываешься, поглядывая на меня!

— Ты этого не поймешь, даже если сможешь видеть меня, — ответила Лил.

Но все-таки проявилась в окружавшей меня черноте, приняв свою обманчиво-нормальную личину. Кто ее разберет, подумалось мне, может, для нее обычной является как раз та, другая внешность — с чудовищной пастью, — и она пытается быть со мной вежливой? В любом случае я была благодарна.

— Насчет того, что я здесь делаю, — продолжала она, — я доставила его домой.

И она кивнула туда, где рядом со мной слышалось дыхание Солнышка.

— Вот как. — Я начала понемногу успокаиваться. — Ну… Тогда спасибо. Однако… э-э-э… леди Лил…

— Просто Лил, — просияла она, отворачиваясь к печке. — Ветчина!

— Что?..

— Ветчина, — повторила она и посмотрела мимо меня, на Солнышко. — Я бы ветчинки съела!

— В доме нет ветчины, — сказал он.

— О-о, — убито простонала она, почти смешно изобразив на лице мировую скорбь.

Я, однако, не обратила на это внимания: главным для меня было то, что Солнышко заговорил. Вот он прошел к буфету, что-то вытащил и поставил на стол.

— Есть копченая рыба велли, — сказал он.

Физиономия Лил немедленно прояснилась.

— О-о! Да это еще лучше ветчины! Позавтракаем как следует!

И она вернулась к готовке, мурлыча про себя песенку без мелодии.

На меня напало какое-то бездумное настроение, да еще голова начала кружиться. Я уселась за стол, отчаявшись понять происходившее. Солнышко сел напротив, и я ощутила на себе его тяжелый взгляд.

— Я должен извиниться, — проговорил он негромко.

Я так и подпрыгнула:

— Итак, ты у нас теперь говоришь!..

Он не ответил ни да ни нет — все было очевидно и так.

— Я не думал, что Лил решит злоупотребить твоим гостеприимством. Это не входило в мои намерения.

Я ответила не сразу — пыталась собраться с мыслями. Он впервые заговорил на месте убийства Роул, но только сейчас я услышала от него несколько предложений подряд.

И — боги мои! — до чего прекрасен был его голос! Вообще-то, я ждала баритона, но у него обнаружился тенор. Удивительно звучный, богатый. Каждое четко произнесенное слово, влетев в мои уши, прокатывалось до самых пяток, многократно отдаваясь в костях. Такой голос я согласна была слушать день-деньской.

Или всю ночь до утра…

Я самым суровым образом разогнала подобные мысли. Хватит уже в моей личной жизни богов!

Тут до меня дошло, что я просто сижу и хлопаю перед ним глазами.

— Ну… в общем, я… я как бы не возражаю, — выдавила я наконец. — Хотя, вообще-то, не грех было бы для начала спросить.

— Она настаивала.

Вот этого я точно не ожидала.

— С чего это?

— Я должна передать предупреждение, — вмешалась Лил, подходя к столу.

Поставила передо мной тарелку, потом подала тарелку Солнышку. У меня на кухне было только два стула, и она уселась на кухонный столик, взяв порцию, отложенную для себя. При виде еды ее глаза разгорелись, и я на всякий случай отвела взгляд — а ну сейчас ка-ак разинет…

— Какое предупреждение? — спросила я.

Несмотря ни на что, завтрак умопомрачительно благоухал. Я отщипнула кусочек и обнаружила, что она положила в яичницу рыбу, добавив перец и пряности, о присутствии которых в буфете я давно успела забыть. До чего вкусно!

— Тебя кое-кто ищет, — сказала Лил.

Я не сразу сообразила, что она имеет в виду меня, а не Солнышко. Потом пришло понимание, и я сразу насторожилась.

— Все видели, как превит Римарн вчера со мной разговаривал. Теперь, когда он… э-э-э… когда его не стало, полагаю, ко мне могут явиться его собратья-жрецы…

— Да нет, он вовсе не умер, — удивленно ответила Лил. — Те трое, которых я употребила вчера вечером, были простыми Блюстителями Порядка. Молодые, здоровые ребята, сверху корочка, внутри сочная плоть…

Она так сладострастно вздохнула, что я едва вилку не выронила: у меня начисто пропал аппетит.

— И никакой магии, способной отбить вкус, только та, что их и прикончила. Полагаю, они пришли туда с целью избить…

Я мысленно застонала. В смерти жрецов я усматривала одно несомненное благо: Римарн был единственным, кто распознал мою магию — и заподозрил меня в убийстве несчастной Роул. Теперь, потеряв своих людей, он уж точно примчится по мою душу!

Мне тотчас вспомнились слова Сумасброда: «Уезжай из города». Ну хорошо, уеду, а на что жить?.. И потом, я не хотела никуда уезжать. Тень успела прочно стать моим домом.

— Да я вовсе не его имела в виду, — прервал мои размышления голос Лил.