Читаем без скачивания Мечта Пандоры - Андрей Столяров

Так что Боннар был не так уж и неправ. Включенный фантом нацелен на реализацию программы. Стрелявший действительно мог вернуться. Но нам нужен был не он. Брать рядового фантома не имело смысла. Кузнецов каким-то образом вышел на Великих Моголов. Это — ключ. Но мы не знаем, как этим ключом пользоваться. Работаем вслепую. Фантомы проявляют себя только в действии. Значит, нужно вызвать их на действия. А это может лишь старший. А он не будет этого делать, пока не получит реальных шансов захватить власть. Да, конечно, я бы на его месте так и поступил — сидел бы очень тихо, затаился, забился в щель, ждал бы, пока подчиненные фантомы не пройдут наверх достаточно далеко, в МККР, например. Да, затаиться и ждать. Никакой активности.

Меня все-таки вытошнило. Прямо на пол. Я едва успел согнуться — кашлял и давился, выталкивая изнутри горчайшую зеленую пену. Нет, это не «сыворотка правды» и не роценон, от них, как я знаю, не бывает последствий. Это что-то другое. Желудок содрогался в болезненных спазмах.

— Стоп! — сказал я себе. — Но ведь кто-то же убил Кузнецова? И стрелял в меня. Значит, активные действия они все-таки ведут. Почему? Может, потому, что Кузнецов нашел ключ? Нет. Чихали они на этот ключ. Он ничего не отзывает.

Концы не связывались. Я зашел в тупик. Оставалось последнее: а если Кузнецов нашел не ключ, а ниточку от клубка всей этой истории — слабую такую ниточку — а теперь и ее стараются оборвать. Что тоже проблематично: они не могут не знать, что имеют дело с государственной организацией — все факты, добытые мной или кем-то другим, немедленно передаются в центр. Нас просто не имеет смысла убивать. И все-таки нас убивают.

Во рту жгло так, словно язык обсыпали перцем. Неимоверно хотелось пить. Я двинулся в конец коридора, к душевым. Звонко щелкнула дверца лифта

— и сразу же за поворотом кто-то побежал.

Я нащупал под мышкой рифленую рукоятку пистолета.

Шаги приближались. Бежал пожилой человек, и это ему давалось нелегко: он тяжело дышал. Вылетел из-за угла, остановился в растерянности.

Это был советник.

Я шагнул к нему, не убирая руки из-за пазухи:

— Еще раз здравствуйте, господин Фальцев.

Радужная оболочка его глаз пропала от испуга.

— Куда-нибудь торопитесь? — заботливо спросил я.

— Я… я искал вас, — срывающимся голосом сказал советник.

— Пожалуйста.

— Мне очень нужно сказать вам, — так, чтобы никто не знал. Тайно, понимаете, тайно.

Я оглянулся. Коридор был пуст. Я убрал руку. В конце концов, даже если он фантом, то за моей реакцией ему не успеть: пока он вытаскивает пистолет, я его голыми руками положу четыре раза.

Советник загадочно покивал лицом в красных пятнах:

— Я хочу вам сказать, что я ничего не знаю.

— Очень содержательное сообщение. А о чем именно вы ничего не знаете?

— Ни о чем. Честное слово? Мое дело — финансовое. Я перевожу деньги, я оплачиваю счета и больше ничего. Они все решают сами.

— Кто они?

— Бенедикт и Витольд. И еще этот… Краб, техник.

— У вас в Доме есть волновой генератор? — пошел я напрямик.

— Не знаю, — испугался он. — Похоже, что есть. Наверное есть. Знаете, ощущение очень близкое…

— Господин Фальцев, мы же все равно установим, если вы имели дело с волновыми наркотиками.

Советник выпустил воздух со свистом, как проколотая надувная игрушка.

— Я пробовал «веселый сон», — обреченно сказал он.

Я недоверчиво посмотрел на него. История с «веселым сном» была мне известна. Эти аппараты предназначались для общей анестезии. Считалось, что они должны полностью снимать болевые явления при операциях, вызывая вместо них ощущение легкой радости. Но уже в процессе испытания опытных образцов было обнаружено, что они обладают наркотическим действием с длительным привыканием к наркотику. Аппараты вернули на доработку — меняли спектр, резонансную частоту — деталей я не помнил. Пострадало человек двадцать — в слабой форме.

— Почему сразу не заявили? — спросил я.

— Я… мне сказали, что во второй раз не излечивается… — упавшим голосом ответил советник. — И ведь я контролировал Дом через городской совет. Мог быть скандал. Но я хотел прекратить, я серьезно говорил с Бенедиктом…

— А «саламандры» дали вам понять, чтобы вы не вмешивались?

Советник осекся и, как черепаха, втянул голову.

— Смелее, Фальцев, — сказал я. — Вы же сообщаете мне это не из любви к согражданам. Вы хотите, чтобы мы избавили вас от «саламандр». Так? Кто конкретно вас доил?

— Краб, — еле слышно ответил советник. — Но наверное, есть и другие. Я не обращался к местным властям, потому что…

— Понятно. Это все?

— Все! — Он впервые поднял на меня затравленные глаза. — Чистая правда.

— Идите, — приказал я.

— Я могу быть уверен?..

— Да, — сказал я. — Закон гарантирует анонимность заявителя.

— Спасибо.

Он побрел — весь мятый и поникший, шаркая ногами.

Я устремился к душевым. Меня не интересовал советник Фальцев. Пусть рэкетом занимается городская полиция. В основном ясно — генератор в Доме выявят, а Дом закроют. Их не спасет ни Бенедикт, ни «саламандры» ни сам сенатор Голх. Тут — закон. Это хорошо. Значит, я могу больше не тратить время на Спектакли. Только главное: искать старшего группы. Нам нужен старший.

Дверь в душевую была заперта, но я сообразил это, лишь сорвав хлипкую задвижку. Влетел внутрь. Внутри было очень уютно. Посредине душевой, там, где каменный пол понижался к зарешеченному стоку, двое незнакомых мне ребят с сильно развитой мускулатурой держали подмышки обвисшего, согнувшего колени библиотекаря. Измученное лицо его было в свежих ссадинах, зрачки — глубоко под веками, в углах губ трепетала кровяная слюна. Видимо, шел крупный разговор. Как раз в тот момент, когда я влетел, третий человек неторопливо и сильно ударил библиотекаря тяжелым ботинком под ребра. Умело ударил. Привычно. Библиотекарь екнул нутром, качнулась неживая голова, изо рта выпал сгусток крови.

Я все понял. Было удивительно, как я не догадался об этом раньше! Зачем-то мягко и бережно прикрыл дверь. Защемило в груди — их было трое.

Тот, который бил, обернулся. Так и есть — Краб.

— Надо же, еще один, — без удивления отметил он.

Его напарники сразу же отпустили библиотекаря. Он мешком повалился на мокрый пол. Начали придвигаться ко мне с боков.

Шумела вода. Почему-то все души у стен были включены. Мелькнула мысль о пистолете — но одно дело фантомы и совсем другое — мелкие шантажисты. Я был в этой стране частным лицом и вовсе не хотел превратиться в центральную фигуру шумного процесса на тему «сотрудник МККР расстреливает мирных граждан». У нас в отделе не одобряли скоропалительных огневых контактов. Из такого процесса меня могли и не вытащить.