Читаем без скачивания Ночной соблазн - Элизабет Бойл

– Какого черта… – пробормотал Рокхерст, уставившись на пустое место, где секунду назад лежал его арбалет.

Куинс говорила, что любой предмет, который она держит в руках, любая одежда тоже становятся невидимыми! То же самое произошло с арбалетом.

– Так вы действительно не видите ее? – переспросил Милафор, подвигаясь поближе к Гермионе и переводя взгляд с нее на Рокхерста. – Как интересно! Ну же, котенок, покажись, иначе Паратус не сможет полюбоваться твоей красотой. – Он понюхал воздух. – Но вполне способен увидеть тебя, ибо ты человек. Вот только каким образом сумела сделаться невидимой? – Едва успев договорить, он опустил глаза и воззрился на ее руку. Вернее, на кольцо Шарлотты.

Сказать, что он поразился, значит, не сказать ничего.

– Клянусь всем для меня святым! – ахнул он.

Метаморфоза, произошедшая с ним, казалась невероятной. Сейчас он буквально лучился безмятежностью и казался невероятно красивым.

– Прошу вас, дорогая леди, пойти со мной, – попросил он, протянув руку. – Забудьте все, что я сказал до этой минуты. Я всего лишь подшучивал над нашим другом. И никогда не причинил бы вам зла. Нет, я сделаю вас королевой своих владений. Королевой всех империй на свете, если только вы пойдете со мной!

– Не верьте ему, – бросил Рокхерст, не оборачиваясь. – Не знаю, чем драгоценным для него вы владеете, но он убьет вас в тот момент, как это получит.

– Он лжет, милая. Я по крайней мере могу видеть вас и оценить вашу редкостную красоту. Неужели не мечтаете о мужчине, который смотрел бы в ваши глаза и видел самые глубины души?

Решимость Гермионы поколебалась. К тому же она нечаянно взглянула на Милафора. Арбалет заметно потяжелел, и болт отклонился от цели.

Но кольцо тут же ожило, и Гермиона невольно отвела глаза. Сморгнула застлавшую их дымку и сосредоточилась на единственной вещи, которая давала ей силу. На широкой мускулистой спине графа, казавшейся маяком в тумане. Успокаивавшей ее расстроенные чувства.

Постепенно к ней вернулись силы. Она снова подняла арбалет и прицелилась.

– Значит, у котенка имеются коготки? – промурлыкал Милафор.

– Черт возьми, надоели мне все эти выходки! – воскликнул Рокхерст, поднимая меч и показывая острием сначала на Милафора, потом на то место, где стояла Гермиона. – Так или иначе, давайте заканчивать.

– Да что это с вами, мой добрый лорд Паратус? Вечно предпочитаете убийство наслаждению! Мы могли бы заняться ею вместе. Сегодня я щедр и великодушен, – предложил Милафор.

– Не желаю иметь ничего общего с тобой и тебе подобными, – отрезал Рокхерст, снова целясь мечом в Гермиону.

И что он намеревается делать? Проткнуть ее? Надменный, спесивый…

– Тогда сначала убей ее, – пожал плечами Милафор.

– Пожалуй, так и сделаю, – бросил Рокхерст. Гермиона попятилась. Арбалет дрогнул в руке. В кого стрелять? В Милафора или графа? Но что ей еще остается делать?

– А вдруг она не имеет ко мне никакого отношения? В этом случае вы совершили бы ужасную ошибку, не так ли? Нарушили бы так называемый кодекс чести, запрещающий причинять зло своим собратьям. Разве не об этом он гласит?

Настала очередь графа колебаться. Он снова стал смотреть туда, где стояла Гермиона.

– На вашем месте я не расстраивался бы так, – продолжал Милафор. – Уверен, что она решит наш спор за нас. Хотите пари на то, кого она пристрелит? С каждой минутой ваш арбалет все больше тяжелеет в ее руках, и, кстати, дрожит она так, что неизвестно, в кого пустит болт: в вас или меня.

И в самом деле Гермиону трясло, как в ознобе. Господи, этот Милафор отвлекает и раздражает ее не меньше мисс Берк со своим кашлем!

Но по какой-то причине образ мисс Берк вернул Гермионе силы. Глубоко вздохнув, она приказала себе успокоиться, как всегда делала на состязаниях лучников. Теперь руки больше не дрожали.

Оставалось надеяться, что техника стрельбы из лука и арбалета почти та же самая. Да и всего-навсего необходимо послать угрожающего вида болт в человека. Остановить его…

Гермиона нервно сглотнула. Господи милостивый, о чем только она думает?! Это не соломенная мишень! Она целится в создание из плоти и крови!

– Черт побери! Стреляй же! – приказал Рокхерст. – Перестань играть со мной и прикончи либо этого ублюдка, либо меня.

О небо! Он требует, чтобы…

Гермиона, потеряв дар речи, покачала головой.

– Все хорошо, котенок. Не хочешь же ты убить меня, – вкрадчиво пропел Милафор.

– Застрели его, дура ты этакая, – выдавил Рокхерст, ткнув мечом в ее сторону. – Клянусь всеми святыми, убей его или отдай мне арбалет, я сделаю это за тебя!

Именно этого момента и дожидался Милафор. Стоило Рокхерсту отвлечься, как он прыгнул на него, клыки странным образом удлинились, как у волка, красное свечение стало алым, словно пролитая кровь.

Переулок и окружающие дома завертелись в зловеще завывающем смерче.

– Нет! – завопила Гермиона, поспешно целясь и нажимая на спусковое устройство.

Болт со свистом разрезал воздух. Тетива угрожающе звякнула. Но Гермиона не успела собраться, и отдача сбила ее наземь. Она еще успела услышать пронзительный визг, увидеть ослепительную вспышку света, словно превратившую переулок в сгусток огня.

При падении она ударилась головой. И провалилась в ту же тьму, которая внезапно воцарилась в переулке, и мертвенную тишину, последовавшую за выстрелом.

– Какого черта? – пробормотал Рокхерст, вонзая Карпио в тлеющие остатки того, что еще недавно было дверью, из которой появился Милафор.

Арбалетный болт ударил ублюдка в плечо и отбросил назад, через открытый портал.

У графа хватило сообразительности, чтобы уничтожить созданный Милафором вход. Запереть его накрепко, чтобы силы зла не могли больше проходить через этот туннель между двумя королевствами.

Немного придя в себя, он воззрился на Роуэна:

– Ну? И что ты на это скажешь?

Пес ответил печальным взглядом обездоленного поэта.

– Да, так я и думал. Следовало с самого начала тебя послушаться. Кто-то следил за нами. Молодая женщина, если верить Милафору.

Повернувшись, он заметил брошенный у крыльца арбалет.

– Означает ли это, что ты не собираешься стрелять в меня? – спросил он, но, не получив ответа, растерянно огляделся. Только безумец разговаривает с тенью! – Все еще не желаешь слова сказать? Но мне почему-то кажется, что далеко ты не ушла, – продолжал он, выискивая взглядом хотя бы малейший признак того, что она все еще здесь. Роуэн тоже держался настороженно.

В переулке царило молчание, если не считать обычных ночных звуков, носившихся вокруг, как клочья уставшего ветра.