Читаем без скачивания Ночной соблазн - Элизабет Бойл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В переулке царило молчание, если не считать обычных ночных звуков, носившихся вокруг, как клочья уставшего ветра.
Рокхерст нахмурился. Ветер. Вот оно!
Он понюхал воздух и уловил среди вони и смрада тонкую нотку аромата цветущей яблони.
Ее духи.
Значит, она все еще здесь. И совсем близко!
– Где она, мальчик? – спросил он Роуэна. – Покажи мне.
Он мог бы поклясться, что пес улыбнулся, прежде чем вскочить и направиться к крыльцу. Наклонив голову, он подтолкнул носом пустое место.
Рокхерст подошел и встал на колени рядом с собакой. Протянутая рука немедленно наткнулась на мягкие женские округлости. Ее грудь! Идеально округлая, теплая грудь!
Рокхерст отдернул руку и бросил укоризненный взгляд на Роуэна:
– Очень нехорошо с твоей стороны! Ты должен предупреждать хозяина, прежде чем тот натворит дел.
С этими словами он снова протянул руку на этот раз намного осторожнее. Пальцы скользнули по шелковому платью, ленточкам и вышивке по краю модного выреза и коротким рукавчикам, по рукам. Одна была в перчатке, на второй перчатки не оказалось.
Он раздевал в темноте достаточно женщин, чтобы понять: эта хорошо и модно одета. Хуже того, молода, ибо ее кожа была тонкой и нежной, тело – налитым. Не то что роскошная полная фигура матроны или светской женщины. Руки нежные и мягкие, сразу видно, что ей не знаком тяжелый труд.
Значит, перед ним мейфэрская дебютантка.
Рокхерст присел на корточки и покачал головой. Что она делает здесь? В Дайалсе? И как ей удалось сделаться невидимой?
Нет, должно быть, он не так все понял. Она не какая-то светская мисс, и, что бы там ни говорил Милафор, это – вообще не человек.
Но стоило графу коснуться ее груди, как молния желания пронзила все его существо.
– Спокойно, Рокхерст, – приказал он себе. Ничего не скажешь, его легко можно поймать на такую приманку, а грудь этой девчонки определенно великолепна!
Роуэн фыркнул, очевидно, прочитав мысли хозяина. Что ни говори, а у пса просто невероятная способность определять, о чем думает хозяин!
– Это необходимо, – убеждал Рокхерст огромного волкодава, – чтобы определить, кто она такая. Но слова графа, похоже, не убедили пса. Рокхерст нащупал шею Гермионы, посчитал пульс, поднес пальцы к ее губам и ощутил легкое дыхание. Она жива!
Странный трепет облегчения охватил его при этой мысли.
– Вы ранены? – спросил он. Но девушка оставалась молчаливой и неподвижной. – Глупая маленькая тень. Бьюсь об заклад, ты не уперлась ногами в землю, прежде чем выстрелить, и теперь валяешься без чувств. Граф потер подбородок и глянул на Роуэна. – И что, черт возьми, прикажешь с ней делать?
Роуэн уставился в противоположный конец переулка, где его слуга наверняка оставил экипаж. Все мысли пса уже были о говяжьей кости, которую кухарка сунула в подвешенный над огнем котелок, где кипел суп на завтра.
Ну вот, один голос за то, чтобы оставить ее. И Рокхерст склонялся к тому же… если бы не то обстоятельство, что она, как ни говори, спасла ему жизнь.
Хотя, не окажись она здесь, он смог бы прикончить Милафора, навсегда отбив ему охоту появляться в этом мире.
Но она спасла его… по крайней мере он надеялся, что она собиралась спасти именно его. И эта мразь Милафор соврал, утверждая, что она сделала это по ошибке.
– Все равно, ошибка или нет, полагаю, что нужно узнать, кто ты такая, – объявил Рокхерст, собирая оружие в кожаный мешок.
Он натянул фрак, повесил мешок на плечо и нагнулся, чтобы поднять девушку. И даже крякнул от усилий.
– Может, она и красотка, но уж точно худобой не отличается, – сообщил он Роуэну. Впрочем, он любил женщин с пышными формами. Женщина, по его представлению, должна иметь крутые бедра и пышную грудь.
Он представил ее грудь и задохнулся от внезапно нахлынувшего желания. Пришлось чуть отстранить девушку, чтобы она не прижималась к нему так тесно.
Граф свистнул Роуэну и уже хотел уйти, когда что-то привлекло его внимание. На земле лежала перчатка. Парная той, что была надета на ее руку. Тяжело дыша от натуги, граф поднял перчатку и спрятал в карман.
– Пойдем, мальчик. Уже почти утро, и мне хочется узнать, что принесет нам рассвет.
Гермиона очнулась и немедленно схватилась за голову. О Господи, какая мигрень! Словно вчера она злоупотребила вином… или слишком долго слушала очередную лекцию матушки о необходимости как можно скорее выйти замуж.
Но тут на нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи.
Слепящая вспышка в переулке. Зловеще-красные глаза Милафора. И граф.
Высокий и сильный. Широкие плечи натягивают ткань рубашки. Он поворачивается к ней с мечом в руках…
Гермиона поежилась, пытаясь припомнить остальное. Он поворачивается к ней с мечом в руках, и в глазах стынет жажда крови.
Боже, граф Рокхерст пытался проткнуть ее мечом!
Гермиона встрепенулась и обнаружила, что сидит в карете рядом с графом. Тут же примостился Роуэн, который неотрывно смотрит на нее, как часовой на каторжника.
Выглянув в окно, Гермиона поняла, что они проезжают через Беркли-сквер, совсем недалеко от ее дома. Он везет ее туда?
Но рассвет еще не наступил! Небо едва порозовело. Гермиона облегченно вздохнула: эта кошмарная ночь почти закончилась.
Но откуда-то эхом донеслись слова Куинс, предупреждавшей, что она останется невидимой только с заката до рассвета.
А экипаж катился все дальше. Граф свернул, но не к ее дому, а в противоположном направлении. К Гановер-сквер. Он едет к себе домой!
А через час солнце встанет, и она будет видима всем и каждому. И что станет с ее репутацией?!
Как там рассказывала Индия? Что-то насчет чердаков графа. Боже, что, если ее подруга права и Рокхерст собирается запереть ее в каком-нибудь нечестивом гареме?!
Если учесть все, чему она была свидетелем, такое вполне возможно.
Они добрались до следующего перекрестка. Дорогу загородил тяжелый фургон, поэтому граф остановил лошадей.
Гермиона снова посмотрела на небо и поняла, что это ее единственный шанс ускользнуть незамеченной. Едва лошади встали, она открыла дверцу и буквально слетела на мостовую. Роуэн это видел, но и глазом не моргнул. Слава Богу! Пес скорее всего был так же рад отделаться от нее, как она – избавиться от них.
Гермиона, даже не взглянув в их сторону, повернулась и помчалась к Беркли-сквер.
– Никогда больше, – твердила она себе. Никогда больше она не последует за графом в ночь. Да ведь она чудом осталась в живых!
Гермиона без приключений добралась до своего дома и подкралась к черному ходу. К счастью, ее брат, чаще всего являвшийся домой под утро, договорился с дворецким Фенуиком, чтобы тот вешал ключ от черного хода в сарайчике для хранения садовых инструментов.
