Читаем без скачивания Великий маг - Юрий Никитин

Козе ясно, что на литературные форумы ходят, помимо фэнов, и сами литераторы. Особенно те, кто страстно желает, чтобы о них говорили, их обсуждали, их книги раскупали… Понятно, что сами заводят о себе разговоры, благо почти все форумы позволяют заходить под разными никами, спрашивать о себе и тут же отвечать от имени другого читателя. Новички начинают себя расхваливать, а более тертые стараются так уж явно не подставляться: две трети в своих постингах отводят на похвалу, а треть пускают на сдержанное поругивание.

Понятно, что наипервейшая цель такого завоевателя места под литературным солнцем – низвержение идолов. А я – уже идол. Если я по какой-то дури напишу что-то на форуме, то на каждую мою реплику такой завоеватель ответит под десятком ников, и везде от имени «критика», «читателя», «библиотекаря», «книжника» и прочих – он облает, выставит на посмешище, и создастся впечатление, что все, читающие мои книги, плюются от них, а меня все считают не иначе, как придурком, тупым ремесленником и прочее, прочее.

Посему всерьез литературные форумы принимать нельзя, а для несерьезы у меня есть закладки на сайтах игр, юмора, порно, новинок музыки и видеоклипов.

Глаза начали слипаться, а буквы поплыли по экрану. Сейчас бы встать, сделать два шага и рухнуть на кровать. Может быть, еще успею помечтать, как спасаю мир. Это хорошее начало сна, мысли ползают все медленнее, я спасаю мир от Юсы, от нашествия динозавров, от вторжения инопланетян, предотвращаю ядерную катастрофу… Иногда продолжаю какой-нибудь недавно увиденный фильм и всякий раз убеждаюсь, что во мне дремлет ко всему еще и гениальный сценарист с режиссером: никто не додумался еще спасать мир так лихо, так круто и так увлекательно…

И засыпаю легко и счастливо. В случае таких грез перед сном не бывает ночных кошмаров, несварения и прочих гадостей, а просыпаюсь свеженький, как муромский огурчик.

Правда, чаще всего после работы и перед сном я ловлю себя на привычной слабости: врубаю какую-нибудь новенькую рилтаймовую, начинаю строить свой мир, а там уже и не замечаю, как наступает утро. Конечно же, я баймлю практически только в рилтаймовые: для писателя это самое то – создаешь свой мир буквально с нуля, обычно это из каменного века, развиваешь все технологии, расселяешь народ по материку и отправляешь экспедиции на кораблях через моря и океаны, основываешь колонии на островах и других континентах, деревни превращаешь в города, создаешь новые учения, в интересах науки теснишь религию, но и ее не забываешь – она стержень любого народа, общаешься с соседями, дружишь во имя безопасности или торговли, иногда дружишь против кого-то, вступаешь в конфликты за земли, торговые пути, источники богатства, как то: богатые залежи железа, золота, серебра, а попозже – нефти.

Мы все то же самое проделываем с начала цивилизации: Гомер так же вел войска на осаду Трои, десять лет штурмовал ее, пока не взял и не разграбил, а потом в сиквеле успешной баймы долго квестил уцелевшего героя домой, преодолевая множество препятствий, вступая в схватки, побеждая где умом, где силой, а на последнем левеле, как водится, по законам жанра его ждал самый лютый бой с самыми главными противниками.

Да почему только писатели: мы все, все человечество, время от времени живем в баймах. Только у абсолютного большинства это не идет дальше утренних или вечерних грез, другие же выкладывают на бумагу, в результате чего и получается все это разнообразие: женские романы, фэнтези, боевики, приключения, эротика…

Так что, собственно, я должен быть счастливым человеком: занимаюсь в реале тем, что другие проделывают только в мечтах. Мне за это еще и деньги платят!.. Правда, это не совсем полная картина, умалчиваю только еще о своей «Последней цитадели», где я создаю и обосновываю мир, основанный совсем на других принципах, чем утренние грезы, еще затуманенные сном, не вполне отделившиеся от ночных желаний и видений. Но «Последняя цитадель» – особая тема, не хочу дать касаться ее всуе…

Хрен муромский, хоть и не строил цивилизацию на экране, но дважды просыпался в липком поту. Руки шарили в поисках одежды или одеяла, которое бы сбросить, но сплю голый, а собственную кожу сбрасывают разве что змеи да ящерицы. Встал, отправился в ванную. Барбос лежит на боку под дверью, дышит сипло, с хрипами. Не случился бы сердечный приступ, у короткомордых собак сердца слабые. Черт, когда же это я отключил кондишен… Или он сам вырубился от перегрева?

Из морозилки вытряхнул в тарелку полдюжины ледяных шариков, Барбос сперва не понял, что ему подсунули прямо к морде, ноздри затрепетали, уловил струйку прохладного воздуха, поднял голову, лизнул. Когда я обливался отвратительно теплой водой, он уже во всю гремел льдинками.

Заснул под утро, простыня влажная, кондишен тихонько взревывает от натуги, шелестящий шум напоминает непрерывный монотонный дождь, черт бы его побрал, уже месяц без дождей, прямо не Москва, а бедуинская Сахара…

Барбос поднялся со стоном, но его лобастая голова без протестов приняла тяжелый ошейник. Народ только-только выливается потоками из подъездов. Никогда я в такую дичайшую рань не выводил пса на прогулку. От утренней свежести ни следа, если даже и была такая.

У подъезда на лавочке разомлевшая от ранней жары консьержка лениво погладила Барбоса. Тот помахал ей обрубком хвоста. Лавочку притащили откуда-то из сквера, удобно старушкам сидеть и перемывать кости всем выходящим из пивного бара напротив. Правда, обычно сидят молодые ребята и девчонки, это называется тусовкой, что значит, кости перемывают еще как, старушки в ауте.

Барбос обнюхивал каждый кустик, а когда перешли шоссе, я дал ему полную волю, и зверюка вломилась в заросли. Я двигался по тропке, вдали маячат собачники. Их собаки носятся по кустам, но когда увидят Барбоса, это будет похоже на несущуюся навстречу конницу батьки Махно.

По тропке, что пересекалась с моей, прогуливался молодой парень. Увидев меня, расцвел, бросился навстречу, но из кустов вышел Барбос, остановился и посмотрел на него с интересом. Будет этот человек играть с ним или не будет?

Парень покосился на мою зверюку с осторожностью, сказал извиняющимся голосом:

– Вы знаете… на прошлой неделе меня покусала собака, я теперь обхожу всех стороной.

– Барбос, ко мне! – скомандовал я.

Барбос подбежал, вертя хвостиком. Я молча взял на поводок и потащил в сторону. Он смотрел на меня большими обвиняющими глазами. За что? За что меня? Ведь врет же, видно! Ведь все они, кто из-за изъянов в психике, кто по дури, но все, кто иррационально и панически боится собак, в оправдание всякий раз рассказывают одну и ту же басню, как однажды их покусала собака. Они все думают, что придумали оригинальную историю, но на самом деле, ты же знаешь, повторяют одно и то же и теми же словами, меняются только сроки: «На прошлой неделе…», «две недели назад…», «однажды…». Есть еще вариант, когда страдающий собакобоязнью придумывает и рассказывает леденящую душу историю, как в его дворе прямо вот на его собственных глазах собака «отъела пол-лица у крохотной дочурки моего друга…». Обязательно дочурки, заметь, а не сынишки, ибо девочку как бы больше жальче!