Читаем без скачивания Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Бен Мачелл

США. Это плотная, проложенная подкладкой, устойчивая к повреждениям одежда, в которой заключенные оказываются крепко и надежно зафиксированы. Костюм невозможно разорвать на полосы или каким-либо иным образом превратить в удавку. Такие одеяния часто бывают синими и придают заключенным сходство с раздувшейся и едва передвигающей ноги Виолеттой Бьюргард, – персонажем из фильма «Чарли и шоколадная фабрика», маленькой девочкой, которая стала похожа по форме и цвету на гигантскую чернику. Именно в такой костюм и нарядили обнаженного Стивена, а затем затолкали обратно в надзорную камеру. Он не мог сказать наверняка, но был почти уверен, что один из трех других заключенных в комнате отдыха сообщил тюремным властям про вопросы о побеге и самоубийстве, а также о том, что у Стивена есть лезвие. Ему было холодно. Он проковылял через камеру, чтобы сесть, и со вздохом заметил, что все его постельные принадлежности убрали. Стивен обернулся и увидел, как чьи-то глаза посмотрели на него через смотровую щель в двери, а затем исчезли.

После почти месяца в Северо-Западном исправительном центре штата Вермонт Стивена перевели. Он глотнул свежего воздуха, когда его усаживали в фургон для перевозки заключенных. Фургон двинулся на юго-восток через Вермонт, вдоль реки Винуски. Стоял июнь, и небо казалось огромным и голубым. Проезжая по шоссе I-89, фургон миновал озера и гряды холмов, покрытых густой зеленью: природоохранную зону Сентенниал Вудс, государственный лес Маунт-Мэнсфилд, государственный парк Кэмелс-Хамп. Стивен не мог ничего этого видеть, потому что сидел в клетке внутри фургона, а окна с пуленепробиваемыми стеклами закрывали решетки. Он сидел один, его тело мягко покачивалось в такт движению фургона, кончики пальцев онемели из-за туго застегнутых на запястьях наручников.

В Южном исправительном центре штата Вермонт Стивена ждало еще больше надсмотрщиков, чем в прежней тюрьме. Его раздели и обыскали, а затем наполовину повели, наполовину потащили в блок «Фокстрот» – в «Дыру» – отделение с самой строгой охраной в крыле самого строгого изолятора тюрьмы строгого режима.

– Я попал в «Дыру» в рамках их системы одиночного содержания, которую могут применить к любому заключенному, если тот проявляет склонность к побегу, представляет собой угрозу для других заключенных или для самого себя.

Четверо охранников сопроводили одетого после обыска лишь в шорты Стивена к его новой камере в «Дыре». Заключенные в камерах услышали топот ног охранников и подошли к дверям. Неторопливо, невнятно они стали нараспев скандировать:

– Ходячий мертвец! Ходячий мертвец!

Заключенные колотили и стучали по металлическим дверям, и от шума Стивен моргал и морщился, пока его волокли к камере. Он не выносил громкие звуки и теперь был полностью дезориентирован. Когда надзиратели втолкнули его в камеру, голова у него раскалывалась, а дыхание участилось. Новая камера была такого же крошечного размера, как предыдущая, только еще и грязная вдобавок. Унитаз был весь испачкан калом, стояла ужасная вонь. Один из охранников выкрикнул команду, но реакции не последовало. Он снова закричал, но Стивен либо не расслышал, либо не понял, что от него требуют. Затем, без предупреждения, четверо надзирателей набросились на него, повалили на пол и вышибли воздух из легких. Шквал ударов обрушился на Стивена, а потом его, задыхающегося, полуголого, бросили лежать на холодном бетонном полу.

Охранники вышли, захлопнулась тяжелая металлическая дверь. Крики и насмешки других заключенных эхом отдавались по коридору и отражались от стен камеры. Бледный и дрожащий, Стивен лежал, свернувшись калачиком на полу, и плакал. Не теми слезами злости и разочарования, какими он плакал в первые несколько ночей в прошлой тюрьме, а скорее жалобными, рвущимися от отчаяния из груди рыданиями.

Дни в «Дыре» проходили в болезненной неопределенности. Стивену не давали возможности организовать личное пространство, установить хоть какой-то распорядок дня. Периодически без предупреждения появлялись надзители и проводили обыски с раздеванием. Несколько раз в неделю Стивена переводили из одной камеры в другую, а оттуда – в следующую. Надзиратели колотили в его дверь посреди ночи и приказывали просунуть руки в проем, чтобы на него можно было надеть наручники, прежде чем они войдут. Стивен спал урывками, но и это удавалось с трудом. Дело было не только в постоянном ожидании того, что его вот-вот потащат в новую камеру или подвергнут очередному обыску, но и в том, что в тюрьме царила бредовая, маниакальная атмосфера. Некоторые из заключенных казались неуравновешенными. Другие часами пели странные бессмысленные куплеты. Третьи выкрикивали оскорбления в адрес охранников или издавали громкие звуки, подражая крикам животных. У одного заключенного была привычка имитировать стоны оргазма. Время от времени Стивен слышал, как группы охранников врываются в чью-то камеру под крики и проклятия заключенных.

Надзиратели обращалась со Стивеном подобным образом не потому, что им так хотелось или он просто подвернулся под горячую руку. Град ударов, сыпавшийся на него, постоянные обыски, переводы из одной камеры в другую, дезориентация и отчаяние… Все это было тщательно и заранее спланировано высоким коренастым мужчиной с темной бородкой-эспаньолкой. Марк Потанас в то время был начальником службы безопасности Южного исправительного центра штата Вермонт. У него глубокий голос и холодная, методичная манера описывать требования к ситуации. Стивена, по его словам, перевели в «Дыру» по особому распоряжению начальника исправительных учреждений Департамента тюрем штата Вермонт. Помещенный под стражу, Стивен находился под следствием федеральных агентств США, а также зарубежных сил правопорядка; маршалы США отмечали, что он потенциально склонен к побегу, и его застали расковыривающим швы вокруг окна своей камеры. В довершение всего Стивен незаконно хранил у себя лезвие бритвы. Потанас говорит, что разработал программу действий еще до прибытия Стивена в Южный исправительный центр штата Вермонт.

– План, который я разработал, был очень прост. Он не позволял Стивену чувствовать себя комфортно в своей камере. И под «комфортом» я подразумеваю закрепление за ним какой-то одной камеры. Поэтому я дал надзирателям указание, чтобы Стивена бессистемно переводили из камеры в камеру минимум три раза в неделю. И чтобы это могло произойти в любое время. Он мог выйти из душа или вернуться из комнаты отдыха и обнаружить свои вещи в новой камере.

Это, как утверждает Потанас, должно было помешать Стивену «обработать» за определенный период времени какую-либо камеру, будь то попытка ослабить оконные рамы или спрятать предметы, которые можно использовать в качестве оружия.

– Конечно, в этом есть определенный психологический аспект, – признает Потанас, – когда у человека нет возможности спать в одной и той же постели более двух ночей подряд. Насколько я могу представить, Стивен находился в постоянном ожидании того, что вот-вот произойдет.

Однако, по его словам, очень важно было не подчеркивать тот факт,