Читаем без скачивания На свободное место - Аркадий Адамов

— А как же зовут этого знакомого?

— Виктором представился, — снова прыснула Леля, прикрыв ладошкой рот.

— Больше вы его не видели?

— Нет. На той неделе опять Гвимара Ивановича встретила, он и говорит: «Приятель мой все ждет, пока ваш Андрейка подрастет и вы посвободнее будете». А я ему говорю: «Вот женю Андрейку, тогда им займусь».

И Леля снова звонко и радостно рассмеялась. Но тут же вдруг, словно вспомнив что-то, посерьезнела и с какой-то детской тревогой спросила:

— А вы, значит, из милиции?

— Именно, — не очень серьезно подтвердил Шухмин.

— Ой, скажите мне наконец толком, что там у Игоря случилось? — она кивнула в сторону соседней квартиры. — Бог знает что болтают по дому.

В это время в комнату вошла невысокая полная женщина с ребенком на руках и стала бережно укладывать его в кроватку возле окна.

— Это моя мама, — сказала Леля.

Женщина повернула голову и кивнула Пете. Лицо у нее было отечное и болезненно-бледное, хотя на вид ей было лет сорок пять, не больше.

— Ну, что же случилось, говорите, — снова повторила Леля требовательным и чуть капризным тоном, который усваивают обычно хорошенькие и избалованные вниманием женщины.

— Толком пока ничего не известно, — ответил Петя. — Какие-то хулиганы, видимо, заманили в ту квартиру человека, избили и заперли.

— И ограбили, конечно?

— Ну да. А сами убежали. Вот он шум и поднял.

— Но ведь это же не Гвимар Иванович, надеюсь, заманил? Он скорей женщину какую-нибудь заманит, из нежности, — засмеялась Леля.

— Само собой, не он, — улыбаясь, согласился Петя. — А вот кто, найти надо.

— А где же Гвимар Иванович?

— Видимо, уже уехал.

— А! — Леля досадливо махнула пухлой ручкой. — Все равно никого не найдете. Никогда никого не находят Это только в газетах пишут, что находят. Да в книжках всяких Просто смех один.

— Почему же? Все-таки случается, что и находим, — улыбнулся Петя.

— Да, да, да. Рассказывайте. Вот у нас на улице каждый вечер хулиганят. Просто ходить страшно. Думаете, поймали кого-нибудь? Ни разу не слышала. А еще говорят, убийца ходит. Всех женщин в красном убивает. Это правда, а? — И, увидев Петину улыбку, Леля уже кокетливо добавила: — Ну да, вам хорошо, вы вон какой сильный. Я себе представляю, как вас боятся.

А Петя в этот момент невольно вспомнил совсем недавний случай, когда ему было далеко не так уж хорошо. Он и меня вспомнил, тоже, казалось бы, не козявка, а ведь постарайся Леха как следует, что было бы? «Нет, — подумал Петя, — нас лучше в пример не приводить». Поэтому он только улыбнулся в ответ на гневные Лелины слова и спросил:

— А как Гвимар Иванович попал к Игорю на квартиру, он вам не говорил?

— Конечно, говорил, — охотно отозвалась Леля. — Он сначала с его сестрой познакомился. Она дикарем приехала на юг отдыхать, а Гвимар Иванович ей в своем доме комнату сдал.

— Он же в Киеве живет?

— А у него дом на юге, на Черноморском побережье, или у родных его, я не поняла. Ну, а уж через сестру и с Игорьком познакомился.

— Вы знаете еще каких-нибудь приятелей Игоря? — на всякий случай спросил Шухмин, не очень-то веря, что среди них может оказаться и Колька-Чума.

— Одни художники. — Леля засмеялась. — А еще мой Алик, тоже несостоявшийся художник.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Леля работает старшей медсестрой хирургического отделения одной из городских больниц, там же врачом работает и ее муж Алик.

— Он ученик самого Ильи Михайловича Дальфа, — с гордостью сказала Леля.

— Слыхали такого? Алик кандидатскую у него защищает. А в отделение к нам даже из спецбольниц на операцию везут. Таких рук там нет и не будет.

Но тут в разговор вмешалась Лелина мама и раздраженно заявила, что хоть Алик и ученик Ильи Михайловича, но разве это дело, что он каждый вечер или на дежурстве, или уходит к приятелям в преферанс играть чуть не до двух ночи, как будто у него семьи нет.

Петя же сначала догадался, что Лелин командирский тон результат не только избалованности, но и служебного положения. А потом он несказанно удивился, что этот неведомый ему Алик меняет на какой-то преферанс такую красивую и веселую жену. В последнем, конечно, сказалась его незамутненная семейным бытом холостяцкая психология, я так считаю.

Вскоре Петя распростился с обеими женщинами, чтобы отправиться к третьей, к сестре Игоря, Александре Евгеньевне, адрес которой, как и служебный телефон, дал ему все тот же Артемий Васильевич Белешов. От него Петя и позвонил Александре Евгеньевне на работу и условился о встрече.

По правде говоря, этот телефонный разговор оставил у Шухмина неприятный осадок. Александра Евгеньевна говорила сухо, отрывисто, каким-то неприязненно-скрипучим голосом, давая понять, что никакой радости от предстоящей встречи она не испытывает и предпочла бы вообще от нее отказаться. Но так и быть, пусть товарищ из милиции приходит. Только время у нее ограничено, и она может уделить ему всего полчаса, не больше. Шухмину, естественно, пришлось принять все условия, еще и поблагодарить за оказанную любезность. И хотя он был по натуре чрезвычайно добродушен и незлобив, ехал он на встречу с Александрой Евгеньевной мрачным, придумывая всякие язвительные обороты, которые использует в разговоре с этой дамочкой.

Большой старый дом постройки начала века в одном из арбатских переулков встретил его огромным полутемным подъездом. Высоко над головой загадочно светилась единственная лампочка, а в глубине еле видна была широкая, ведущая вверх лестница рядом с резной решеткой допотопного лифта.

На ступеньках лестницы сидела компания парней. Оттуда доносились, гулко раскатываясь по пустому подъезду, возгласы, пьяный хохот и ругань. Заметив входящего Шухмина, один из парней залихватски крикнул:

— Дядька, иди сюда, прикурить надо!

Шухмин еще больше нахмурился и двинулся к лестнице. Подойдя к рассевшимся по ступенькам парням, он негромко спросил:

— Кто это меня звал? Ты, что ли? Ну-ка, я тебя сначала рассмотрю и запомню.

Он схватил ближайшего парня за шиворот, притянул к себе и тут же отшвырнул в сторону, как котенка.

— Тьфу! Слизь поганая! Ну-ка, может, ты? — И он схватил за шиворот другого парня.

Остальные, повскакав на ноги, начали отступать к выходной двери, А один все же подскочил сзади к Шухмину, но не успел даже размахнуться. Петя повернулся и нанес свободной рукой такой удар, что парень с воплем прямо-таки влепился в стенку. Остальные, не раздумывая больше, кинулись наутек. Вслед за ними рванулся было и парень, которого Петя продолжал крепко держать за шиворот. Ворот пальто угрожающе затрещал.

— А ты погоди, — мрачно сказал Шухмин. — Успеешь. Передай, я теперь часто сюда буду заходить. И если кого из вас тут застану, ноги повыдергаю. Ясно? Ну, а если на кого из вас тут жалобы есть, то Москва ему недолго светить будет. Это я на себя беру. Так и передай. Личности ваши я уже все сфотографировал. Вот теперь — пшел!

И, придав парню необходимое ускорение, он направил его в сторону выходных дверей.

Настроение было окончательно испорчено.

Просторный скрипучий лифт, со следами былой зеркально-красно-деревянной роскоши, медленно и натужно поднял Шухмина на шестой этаж. На полутемной площадке Петя с трудом разобрал номера квартир на высоких резных дверях, увешанных почтовыми ящиками. Наконец из короткого списка на одной из них он выяснил, что Александре Евгеньевне надо звонить три раза, причем один раз длинно. Прямо-таки допотопный какой-то дом попался Пете на этот раз.

Дверь открыла высокая, полная дама в больших роговых очках, ее пышные седые волосы были красиво уложены на гордо вскинутой голове. На даме был светло-серый костюм, на шее виднелся странной формы зеленый камень на тонкой цепочке. «Ишь ты, — подумал Петя. — Недаром в Союзе художников работает».

— Проходите, — величественно произнесла Александра Евгеньевна, после того как Шухмин представился.

Потом она провела его в глубь длинного, плохо освещенного коридора, мимо нескольких закрытых дверей. Большая комната, куда они вошли, была вся заставлена старинной мебелью, на стенах плотно, одна к другой, висели разных размеров картины, большей частью портреты. В старой, замысловатой люстре, спускавшейся с высокого потолка, горело всего три лампочки из шести.

Александра Евгеньевна указала Пете на необычайно громоздкое старинное кресло с бархатными, потертыми подлокотниками и, демонстративно взглянув на огромные, стоявшие в углу комнаты напольные часы, где за стеклом мерно качался длинный маятник, густым, прокуренным басом произнесла, тоже опускаясь в кресло по другую сторону круглого стола:

— Так в чем дело, молодой человек?

Шухмин сдержанно сообщил, что произошло в квартире ее брата.