Читаем без скачивания Невозвратный билет - Маша Трауб

Можно сказать, я его любила. Он меня смешил, покупал мороженое, иногда варил кашу утром. Был очень добрым и никогда ни в чем не отказывал. Помогал делать математику и рисовать контурные карты. Если я плакала, старался насмешить и успокоить. У него всегда находилось на меня время. Если что-то требовалось – деньги на карманные расходы, разрешение поехать с классом на экскурсию или ходить после уроков на хор, – я шла не к маме, а к дяде Мише. И уже он объяснял маме ситуацию, и я получала разрешение от родительницы. Не знаю, почему мама решила расстаться с дядей Мишей. Я уже надеялась, что он останется с нами если не навсегда, то надолго. Для меня наступило счастливое время – я перестала ходить на продленку и вечером к нам не приходила мамина лучшая подруга тетя Наташа со своим сыном Димкой. Он был младше на четыре года, и мне его хотелось придушить. Димка старательно доводил меня до того, чтобы я схватила его за руку и сделала «крапивку» – когда держишь руку обидчика и крутишь ладонями в разные стороны. Димка немедленно начинал вопить на весь дом. На крики прибегала тетя Наташа и долго рассказывала, какой отвратительной девочкой я расту. Димка за спиной матери хихикал и корчил рожи. Тетя Наташа жарила на ужин отвратительную картошку с мясом и заставляла меня ее есть. Димку она кормила отдельно – макаронами с котлетой, которые приносила из дома. Мне казалось, что тетя Наташа специально, от ненависти ко мне, пересаливает картошку, а мясо зажаривает до черных корочек. Как-то она пожарила на ужин грибы с картошкой и заставила их съесть. Очнулась я в больнице – острое отравление. Я говорила маме, что тетя Наташа хотела меня отравить, но мама отмахнулась.

– Можно я сама буду готовить себе ужин? – спросила я маму, выписавшись из больницы. На мне не то что лица не было – я была похожа на ходячий скелет. Так сказала Светлана Петровна, когда меня увидела. – Пусть тетя Наташа не приходит.

Настина, а не моя мама через день возила мне в больницу бульон и паровые котлетки. Настя писала письма – про жизнь в школе, про учителей. Передавала тетради с домашним заданием, чтобы я не отстала по программе. Моя мама приехала только на выписку.

– Нужно сказать спасибо тете Наташе, что она согласилась за тобой присматривать и кормить. Она меня очень выручает. А ты опять безобразно себя вела, как она мне сказала. Когда ты перестанешь трепать мне нервы? – ответила мама.

– Я не буду есть то, что она готовит, – отрезала я. – Сама ешь, если тебе так нравится.

Как я теперь понимаю, именно дядя Миша убедил мою маму, что тетя Наташа нам не нужна. Он жарил для меня сырники на ужин. Я впервые в жизни видела мужчину, который готовит. А еще дядя Миша умел шить! Я ужинала, а он пришивал воротничок к школьному платью или зашивал дырку на колготках. Мама же считала, что я должна ходить с дырой на попе, пока не научусь зашивать сама. Я училась, старалась. Но проблема была в том, что я, как и многие из моего поколения, переученная левша. Писала правой рукой, но шить могла только левой. И не знала, можно ли так делать, а спросить было не у кого. В школе, на уроках труда я не могла сшить даже простейшую игольницу, потому что мне было неудобно шить правой, а левой учительница не разрешала. Я бы с легкостью зашила дыру левой рукой, но не знала, как к этому отнесется мама.

Дядя Миша стал для меня и нянькой, и поваром. И он действительно ко мне очень хорошо относился.

Так уж случилось, что в тот момент, когда мама сообщала дяде Мише, что их совместная жизнь закончена и он может убираться хоть сейчас, я была дома. И слышала каждое слово. Мама кричала, дядя Миша молчал. Я решила его защитить.

– Мам, не надо, – ворвалась я на кухню. – Не прогоняй дядю Мишу, пожалуйста. Он очень хороший.

Да, у меня никто никогда не спрашивал, кого я больше люблю – маму или папу. Извечный вопрос, который вводит детей в ступор. Не знаю, что было в голове моей родительницы, когда она поставила меня перед выбором.

– Тебе нравится дядя Миша? – рявкнула мать. – Ты любишь его больше, чем родную мать?

Опять же, не знаю, что на меня нашло, но я вдруг ответила:

– Да.

– Тогда и живи с ним, раз у тебя такая плохая мать.

Конечно, я ни за что бы не призналась маме, что часто об этом думала. Как было бы хорошо, если бы мы с дядей Мишей жили отдельно, а мама отдельно. Как было бы спокойно. Мама была столь же непредсказуемой, неспособной жить без скандалов, сколь спокойным и уравновешенным был дядя Миша.

Сейчас я думаю, что маме просто стало скучно жить с таким мужчиной. Он ее любил, но тихой любовью. Заботился о ребенке, но делал это, не считая, что совершает подвиг. А маме требовались подвиги, яркие эмоции, адреналин. Она умела с наслаждением ругаться и с наслаждением мириться. Дядя Миша мог бы стать идеальным отчимом для меня, но маме не хватало брутальности, зашкаливающих эмоций, слез и признаний, чего она ждала от потенциального супруга.

– Ну что? Ты готов ее забрать? – спросила с вызовом мама у дяди Миши. – Пожалуйста, я не возражаю!

Дядя Миша молчал.

– Кишка тонка? Ты же вроде мне рассказывал, как будет страдать Анечка, как ты к ней привязался всем сердцем. – Мама уже откровенно издевалась. Я смотрела на дядю Мишу, ожидая, что он сейчас ответит: «Да, я ее заберу».

– Анют, прости, я не могу, – выдавил из себя дядя Миша. – Ты же мне не родная дочь, понимаешь?

Я не понимала. Честно. Внутри все рухнуло.

– Что