Читаем без скачивания Безумный гороскоп - Людмила Ситникова

– Тряпку? Зачем?

– Да вон, – девушка кивнула на лужицу у окна. – Не вытерпел, бедняга. Наверное, от воплей старой дуры ему поплохело.

Ката испарилась. Вернувшись с тряпкой, она села на корточки и принялась сюсюкаться с песиком. Люсьена, бормоча под нос, ликвидировала последствия маленькой неприятности.

– Фу! Ну и вонища.

– А ты как думала?

– Но согласись, не бросать же такого красавчика на произвол судьбы?

– Где ты его взяла?

– Нашла. Я ехала домой и, проезжая мимо остановки, заметила его. Собак я с детства люблю, а таких пупсиков тем более.

– Может, он потерялся?

– Вряд ли. Ни ошейника, ни поводка. Сто пудов – собаку выбросили. Есть такие персонажи, сначала заведут, а потом животное гонят поганой метлой.

– И что ты собираешься делать? Кому всучишь пятнистого друга?

Люсьена пожала плечами:

– Понятия не имею. Грымзу уговорить не удастся – не разрешит оставить. А знаешь почему? Мне бабуля рассказывала, как Александру в детстве бродячая собака укусила. С тех пор она их на дух не переносит. Тиранка! Ровняет всех под одну гребенку.

У Люсьены ожил сотовый. Приложив телефон к уху, она пробурчала:

– Да. Ну привет. Нет. Голос как голос. Не сержусь. Не знаю.

Посмотрев на далматинца, Люсьена вдруг оживилась.:

– Слушай, можешь на время у себя собаку приютить? У нас никак нельзя. Порода – далматинец. Ага. Ну да. Серьезно? Класс! Ты лучший! Желательно сегодня.

Далее Катка услышала:

– Я подъехать не смогу. По кочану. Погоди минутку.

Зажав телефон в руке, Люсьена обратилась к Копейкиной.

– Кат, окажи мне услугу.

– В чем проблема?

– Надо встретиться с Пашкой, он согласен взять собаку. Ты ж на машине, отвези псинку.

– А самой не судьба? У тебя имеется тачка.

Люсьена бросила быстрый взгляд в зеркало.

– Я не поеду! У меня все лицо в прыщах.

Далматинец заскулил.

– Видишь, он тебя тоже просит. Ну Каточка, ну, пожалуйста.

Копейкина сдалась.

– Где твой Пашка будет меня ждать?

Прокричав «ура», Люсьена возвестила:

– Паш, подваливай минут через сорок к «Крылатской». Приедет моя знакомая. А ты потом мне отзвонись. Ну все. Давай. Целую.

Бросив сотовый на кровать, Люсьена захлопала в ладоши.

– Ес-с! Все складывается тип-топ.

– Кто такой Пашка? – с усмешкой поинтересовалась Катка.

– Знакомый, – отмахнулась Люсьена.

– Только знакомый?

– Представь себе.

– А глазки-то загорелись.

– Ката! Мы с Павлом просто друзья. Пока друзья, – добавила Люсьена и смутилась.

– Понятненько. И как выглядит твой Ромео?

– А тебе зачем? – испугалась Гжельская.

– Приехали! Как я его узнаю-то?

– А-а!.. Ну… он красивый, сильный и вообще лучше всех.

– Замечательно описала. Полагаешь, у метро «Крылатское» один он стоять будет?

Люсьенка протянула Катке снимок бойфренда.

– Этого достаточно?

С фото улыбался привлекательный шатен.

– Вполне. – Ката поманила за собой далматинца: – Эй, песик, пошли. Нас с тобой ждут.

У метро «Фиат» Копейкиной остановился ровно в десять. Обозрев стоящий у входа в метрополитен люд, Катка заметила Павла.

Парень дымил сигаретой, то и дело бросая взгляд на часы.

– Это твой новый хозяин, – сказала Ката щенку, который уперся передними лапками в боковое стекло.

На сигналы клаксона Павел не прореагировал, пришлось выходить из машины и топать к нему.

– Привет, – расплылась в улыбке Катарина. – Ты Павел, я угадала?

– Верно. А вы, должно быть, и есть та самая знакомая Люсьенки?

– В десяточку.

– А собака где?

– В салоне. Пошли, полюбуешься на будущего питомца.

Бросив на асфальт окурок, Павел пошел за Каткой.

– Запрыгивай.

– Ничего себе псинка, – выдохнул Пашка, – да ему уже месяцев семь.

– А это проблема?

– Я думал, он совсем еще маленький, а такую лошадь предки могут не разрешить взять.

– Не преувеличивай, он далеко не лошадь.

Далматинец принялся обнюхивать Павла, а когда это ему наскучило, пару раз лизнул парню руку.

– Ты ему понравился.

– Вижу.

– Где живешь? – спросила Катка, заводя мотор.

– Здесь недалеко, на метро пару остановок.

– Я тебя довезу. В метро с собакой не пустят, у нее даже поводка нет.

Павел принял предложение на ура.

Ехали молча, а когда Копейкина остановилась у второго подъезда высотки, Павел спросил:

– Почему Люсьена сама не захотела приехать?

– У нее болит голова.

– Неправда.

– Нет, серьезно, она поскандалила с бабкой, и у нее разболелся затылок.

– Не умеете вы врать, я ж по глазам вижу, что лжете.

Катка отвернулась.

– Это из-за меня? – продолжал допытываться Павел. – Она все еще злится? Но я же попросил прощения, и вообще.

– Если честно, я не в курсе, – призналась Катарина. – Но могу предположить, что твоя подруга осталась дома совсем по другой причине. У нее, видишь ли, некоторые проблемы с лицом…

– Прыщи?

– Ну да.

– Люсьенка никогда не повзрослеет. Сколько можно вдалбливать – прыщи бывают у всех подростков.

Ката внимательно посмотрела на гладкое лицо Паши.

– Но у тебя их нет.

– Правильно, так я и не подросток. Давно из этого возраста вырос.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– О-о!.. Выглядишь лет на семь моложе. Я думала, вы с Люсьенкой ровесники.

Выходить из машины Паша не торопился. Он долго смотрел в лобовое стекло, после чего изрек:

– Вы скажите Люсьене, что я раскаиваюсь в содеянном. Был немного подшофе, пусть не сердится.

– Что у вас произошло?

– Да ладно притворяться, наверняка вы уже в курсе.

– Без понятия.

– Мы в ту пятницу вечером встречались, ну, и я дал волю рукам, а она мне по морде заехала. А чего, спрашивается, сразу по морде. Подумаешь, руку под блузку запустил.

– Люсьенка молодец! – выпалила Катка. – Окажись я на ее месте, поступила бы так же.

– Мы уже полгода встречаемся, – выдвинул железный аргумент Пашка.

Катарина хотела ответить, как вдруг ее осенило. Насколько она помнит, в пятницу Люсьена весь вечер провела дома. Так о какой встрече толкует сейчас Павел?

– Слушай, а вы во сколько с ней встречались?

– В полночь.

Ответ парня прогремел как раскат грома.

– В полночь?! Ты ничего не путаешь?

– Как же, спутаю я! В пятницу у Толяна день рождения был, я у него и перебрал. А когда с Люсьенкой встретились, меня уже развезло.

– Подожди-подожди, давай сначала. Скажи, почему вы встретились так поздно?

– Поздно? По-вашему, двенадцать ночи – это поздно?

– А по-твоему, рано?

– Самое то.

– Для чего?

– Для встреч, – невозмутимо заявил Павел. – Мы с Люсьенкой хотели прокатиться в клуб. Частенько там зависаем. Он в десять вечера только открывается. Как правило, поколбасимся там часиков до четырех, а потом она домой мчится. Ее родаки не в курсах, что Люська со мной снова дружбу водит.

– Что значит – снова?

– Мать запретила ей со мной встречаться, после того как засекла Люсьенку с сигаретой. Думает, что я научил дочурку дымить как паровоз. А Люська еще до встречи со мной травилась.

– Да ну?

– Ага. Она конспираторша еще та. Ей бы на сцене играть – актриса.

– Вы опять ездили в клуб?

– Не-а. Я ж говорю, поцапались. Она мне в челюсть заехала, из машины вытолкнула и рванула домой. Блин, а потом у нее тачка сломалась. Вот она мне простить и не может, что домой только в четыре утра заявилась.

Ката заерзала:

– Откуда такие подробности про тачку?

– Люсьенка мне на следующий день позвонила и такого наговорила. Уши вяли. Тогда я и узнал, что она на дороге несколько часов куковала.

Чувствуя, как по спине струйками стекает пот, Катка, попрощавшись с Павлом, надавила на газ.

Когда она влетела в спальню Люсьены, та возлежала на кровати, держа в руках маленькое увеличительное зеркальце.

– Вся рожа в прыщах, – завела она старую пластинку.

– Люсьена…

– Пашка мне отзвонился. Спасибо тебе, Катка. Теперь я твоя должница.

– Это весьма кстати.

– Ты о чем? – Люсьена отложила зеркальце.

– Не хочешь рассказать о своих ночных приключениях?

Гжельская вскрикнула:

– Катка! Ты чего? Какие приключения?

– Я узнала от Павла, что вы неплохо проводите время, оттягиваясь до утра в ночных клубах.

– Трепло!

– Почему ты вся трясешься?

– От холода, – огрызнулась Люсьена.

– Что произошло в ту ночь? – вопрос Катки прозвучал несколько воинственно.

– Он ко мне приставал, а я была не расположена к ласкам. Саданула его и порулила домой. По дороге ни с того ни с сего машина встала. Я – в панику. Что делать? Кругом никого. Страшно – жуть! И домой позвонить нельзя. Мать с отцом, если узнают, что я без спроса смылась, шею намылят.

– И как разрешилась ситуация?

– Я бабке набрала, а она хрен к телефону подошла. Вернее, он был отключен. Наверное, дрыхла без задних ног. И дед, как назло, не отвечал. Проторчала на дороге полтора часа. А в три рядом «Нива» притормозила. Из нее мужик здоровенный вылез. Ну все, думаю, конец мне пришел. Пашке себя лапать не разрешила, а уж этот точно разрешения спрашивать не станет.