Читаем без скачивания Мертвые могут танцевать: Путеводитель на конец света - Илья Стогoв

Как-то она познакомила меня со своими братьями. Братья в количестве то ли четырех, то ли пяти рыл жили в Петербурге и, как я понимаю, являлись видными деятелями местной якутской мафии. Мы разговаривали на протяжении приблизительно часа. Они были тупыми и по-настоящему омерзительными. Единственный вопрос, который читался у парней на лицах: не пора ли доставать ножи и рубить мне то, чем я сплю с их сестрой?

Луноликие и кривоногие упыри. Откуда в их семье взялась она – такая красивая и тоненькая?

Семья для нее была святое. Если речь заходила о родственниках, она сразу становилась серьезной и говорила, что семья у нее древняя и знатная. Уже потом, когда мы съездили к ее родителям, я видел на стене их квартиры грамоту со здоровенной печатью на веревочке. Слова были написаны по-якутски, прочесть их я не мог, но Юрюнг объяснила: в грамоте говорится, будто их род происходит от великого Тыгын-тойона.

Разумеется, я бегом побежал в библиотеку читать, кто он такой, этот тойон. Как я понял, предок моей девушки был сибирским Монтесумой – повелителем языческой державы, уничтоженной рыжебородыми и безжалостными белыми людьми.

В книжке о нем говорилось вот что:

Когда Тыгыну было шесть лет, играя, он поднял копье острием кверху и воскликнул:

– Дух Хаара Суорун-тойон! Все создавший отец мой! Тунгусы нас, невинных, обидели! Стерли наш род с лица земли! Если суждено мне отомстить им, то ниспошли кровавый символ войны и убийства: ханнах ылбыс!

В ответ на самом острие копья появился кровавый сгусток. Младенец проглотил его и с этого момента стал быстро расти, превратился в грозного воителя. Уже с десяти лет он превосходил всех силой, умом и знаниями.

«Высокочтимых-Людей-Потомок», «Знатного-Рода-Отпрыск» – так именовала его старуха-воспитательница. Когда Тыгыну исполнилось триста лет, его сажали на высокое сиденье и все приезжие подходили, издали кланяясь, как божеству.

Он единственный смог сражаться с русскими, когда они пришли.

7

До весны из всего отряда Пянды дожила горстка людей. Зато как только вскрылся лед, казаки получили подкрепление. Сперва из Тобольска по Енисею поднялся Иван Галкин с двадцатью головорезами. Чуть позже с большим отрядом пробился Василий Бугор.

Казаки перешли в контратаку. Несколько местных городков было просто срыто. На покоренных землях Пянда основал первый якутский острог. Главные силы остались под прикрытием укреплений, а небольшой отрядик казаки выслали на восток, чтобы глянуть: что видать?

Из посланных людей назад вернулись только двое. Остальные были перебиты сразу же, как только отошли от основного лагеря. Пянда понимает, что земля горит у него под ногами.

С трудом прорубившись через тайгу всего на несколько верст, Пянда уперся в ощетинившиеся отравленными стрелами тунгусские отряды. Собрав ополчение, тунгусы дали казакам решающее сражение. Русские понесли большие потери и отступили на Юрьеву гору. Там они в темпе срубили еще одну крепость и снова остались зимовать.

Только четвертым летом Пянда дошел до берегов Лены. Перед ним лежала Якутия. Силы отряда были на исходе. На полномасштабную войну Пянда уже не решался. С повелителем якутов Тыгын-тойоном казаки попробовали договориться миром.

Легенда гласит, что, впервые увидев русских, правитель якутов произнес:

– С выдающимися носами, с глубоко посаженными глазами, должно быть они сильные и трудолюбивые люди! Они годны для работы и будут у нас рабами! А чтобы уменьшить их силу, подрежем им жилы!

Отряд Пянды был взят в кольцо и разоружен. Якуты подрезали русским пленникам ахиллесовы сухожилия и отправили их на удаленные острова косить сено.

8

А потом она сказала, что беременна. Вернее, как обычно, она ничего не сказала. Я как-то сам все понял.

Ей еще не исполнилось и двадцати, а я был всего на полтора года старше. Мне хотелось с ней спать, а если быть совсем точным, то мне просто хотелось хоть с кем-нибудь спать, а с ней это выходило лучше, чем с другими. Общаться с ее родителями, возиться с ребенком, слушать ее бесконечное молчание – ничего этого мне не хотелось.

Сейчас я бы многое отдал, чтобы хоть что-то из перечисленного было в моей жизни. Да только кто ж сейчас мне это даст? Теперь-то я знаю, что секс – вовсе не главное на свете, хотя тогда мне казалось, что главное на свете – это именно секс.

Я спросил, будет ли она делать аборт? Она категорически отказалась. Точно не помню, но, возможно, она даже произнесла какое-нибудь слово. Например «Нет!». Я занял у нее денег и пошел покупать авиабилеты. Я с ней отправлялся в Азию, свататься к ее якутским родителям.

Бреясь перед вылетом, я весь изрезался, заляпал кровью воротник светлой рубашки и, наверное, был смешон в глазах ее богатого папы, который не знал, что скоро станет дедушкой. Наверное, вся моя дальнейшая биография уже тогда читалась по изрезанному лицу: безденежье, одиночество, отчаяние, две попытки суицида и сорок с чем-то мест работы… Он не хотел для дочери такого мужа, как я.

Квартира у родителей была огромная. Постели нам были приготовлены как можно дальше друг от друга. С утра я попробовал поговорить с папой еще раз. Я хотел спать с его дочерью и ради этого был готов на многое.

Говорить с блинорожим папой было бессмысленно. Он был таким же тупым животным, как и пятеро его сыновей. Он работал в «АлРосе» (торговал якутскими алмазами) и знал свою жизнь на много ходов вперед. Длинноволосых русских подонков в этой жизни не было.

Перед самым отъездом я увел Юрюнг в ванную, развернул к себе спиной, разорвал на ней трусы… В предыдущие разы она всегда очень громко кричала. Может быть, по-якутски, а может, по-звериному. Но в этот раз все произошло молча. Она была на четвертом месяце беременности. Уходя из квартиры, я подумал, что для ребенка все это может оказаться вредным.

9

Я не переживаю, что так вышло. Вернее, переживаю, да что тут поделаешь? Я уехал домой, она осталась в Якутске. Больше мы не виделись ни разу. Нашему сыну уже восемь лет. Я узнавал у общих знакомых: отчество ему записали какое-то взятое с потолка… не мое.

Она была самой лучшей женщиной в моей жизни. Тогда мне казалось, что впереди будут тысячи таких, как она, но оказалось, что нет впереди ничего интересного. По крайней мере, в этом смысле.

А за четыреста лет до меня из Якутска так же позорно бежал крепкий мужчина Демид Сафронов, по прозвищу Пянда. Но это было тоже не важно. По проложенному Пяндой пути в Якутию, страну дальнюю, от века неслыханную, шли уже не отдельные авантюристы, а до зубов вооруженные правительственные отряды из Тобольска.