Читаем без скачивания Волчий пасынок - путь к сухому морю - Виталий Обедин

Тем не менее, панцири надежно защищали их от ударов, а повозки и те стрелки из луков, что сумели уцелеть не позволяли налетчикам атаковать завязших шарумцев с боков. В конце концов, сагашетам отбросившим свои неуклюжие гаши, ставшие бесполезными в такой толкучке, удалось, орудуя длинными тяжелыми шарумскими мечами, меньшими силами оттеснить-таки сгрудившихся в проеме разбойников, предоставив возможность атаковать легкой коннице.

Не дожидаясь команды Табиба, Гай закричал, приказывая разбежавшимся во все стороны погонщикам начать растаскивать "стену" из повозок. Волчий Пасынок справедливо опасался, что, бросившись в недостаточно широкий проем, на три четверти перекрытый сгрудившимися сагашетами, их всадники и без того сильно уступающие числом не сумеют сгруппироваться и ударить в полную силу. Приставленные к животным люди несколько смутились, слыша приказы, исходящие от чужака, но уже привыкнув за несколько дней видеть последнего рядом с начальником караванной стражи, все-таки не осмелились не подчиниться.

Табиб Осане открыл было рот, чтобы разразится ругательствами и проклятиями, но Гай уже ринулся вперед, вслед за шарумцами-сагашетами, вне защитного круга оказавшимися сжатыми с боков и теперь беспощадно избиваемыми разбойниками. Часть добальтарцев и онокголов с боевыми кличами своих народов последовали за ним. Другие не решились атаковать без приказа Осане.

- Азус, Уран, Утра и Аэтэль! - прорычал Табиб, ударяя своего коня плоской стороной меча по холке. - Раздери его когти Хогона! Вперед! Га-ад-дай!

Увлекая за собой остатки воинов, могучий шарумец ринулся вслед за уранийским меченосцем, изрыгая немыслимые потоки брани.

Промчавшись меж медленно расползающимися в стороны повозками, Гай почти сразу же столкнулся с коренастым плосконосым и широкоротым орком, энергично размахивая тяжелым кривым ятаганом, наседавшим на шарумского сагашета. Кривой орочий клинок яростно долбил по бронзовым пластинам доспехов, торопливо отыскивая уязвимую щель. Раскосые глаза грабителя вспыхнули свирепым огнем при виде нового противника, не потрудившегося даже вытянуть свой хлипкий меч из ножен. Позабыв о сагашете, и без того едва отбивающемся сразу от нескольких теснящих его противников, орк широко размахнулся ятаганом, намереваясь одним точным злым ударом смахнуть голову с плеч черноволосого.

Гай стремительно опустил руку вниз, к эфесу затосковавшего по вкусу крови Хищника.

Surs dat Cresse ayan! Меч быстрее молнии! мысли!

Обнаженный клинок на мгновение замер в занесенной руке Волчьего Пасынка - узкая полоса странного белесого матового цвета - а затем обрушился вниз, но уже не на орка : тот валился с седла, выпучив глаза в немом изумлении, с грудью разрубленной наискось, от бедра до плеча, коварным выхватом с низу вверх. Второй жертвой уранийца стал желтолицый недобро осклабившийся кагас, еще даже не сообразивший, что его товарищ мертв. Тонкое лезвие, легким касанием отведя в сторону выставленную саблю, поразила степняка в шею, достав до позвонков. Выдернув клинок из раны, Гай перекрутил длинную рукоять Хищника в пальцах и, резко отмахнув назад, рассчитанным движением воткнул острие в горло человека, попытавшегося напасть со спины. Обратным движением меч Канны провернулся в ладони, возвращаясь в исходное положение и тут же косым, поднимающимся снизу вверх, ударом отбросил в сторону саблю еще одного кагаса. Продолжая движение, матовый клинок самым концом чиркнул по груди степняка, легко распарывая кожаную куртку и плоские, сильные мышцы разбойника.

Манера боя Волчьих Пасынков основывалась именно на таких, опереживающих действия противника ударах и контрударах сколько-нибудь долгие поединки с взаимным парированием допускались, но не поощрялись. Черные Гвардейцы Урануса обычно заканчивали схватки, едва успев начать их. Это не было зрелищно и как-то не впечатляло. Со стороны могло даже показаться, что их поединщики гибнут по нелепой досадной случайности. Зато это было быстро, жестоко и эффективно.

Табиб Осане ворвался в сечу подле Гая Канны и яростно заработал своим увесистым кривым мечом, расточая мощные удары направо и налево. Шарумец целеустремленно пробивался к Волчьему Пасынку. Одним быстрым взглядом начальник караванной стражи оценил не только, как сражался ураниец - вроде бы несложными косыми, и в тоже время неуловимо быстрыми и точными, взмахами посылая свой меч в сторону противников - без всяких замысловатых и сложных финтов, долгих обменов ударами и отдельных поединков, сразу, наверняка, с убийственной точностью поражая противника ; но и его оружие, узкий изящный клинок, словно бы отлитый из матового стекла. "Брилль!" мимоходом успел подумать шарумец, отражая градом посыпавшиеся на него со всех сторон удары. - "Не меч - мечта воина!".

Он не ошибся. Даже стальгородский булат бледнеет в сравнении с бриллем. Всякому известно, клинок, откованный из него (что вообще только гномам, владеющими тайными знаниями, подаренными самими недрами, под силу - ни в одном мехе не хватит сил раздуть горн так, чтобы брилль, бриллеском так же именуемый, расплавился) никогда не тупится, не боится ни огня, ни воды, не травится кислотами, известными кузнецам-умельцам, и даже, говорят, способен отражать самые гиблые чары. Ходят поговорки, что бриллевый меч в умелых руках разрубит что угодно.

"Парень носит за поясом свою смерть. И за пазухой тоже... Да любой наемник с готовностью перережет ему глотку и еще с превеликой радостью дюжину трупов прибавит, лишь бы только завладеть таким клинком! А истинный воин выгребет из карманов все, что в них есть, заложит имущество, продаст свою жену в гетеры, детей в рабство и с той же радостью отдаст все за принесенный им меч!.. Азус огнеликий! Только такой человек, как Гай Канна, великий тур-атта, будучи к тому же всеми ненавидимым волком-оборотнем, может осмелиться, путешествуя в одиночку, таскать с собой меч из брилля и карликового огненного кота в придачу!"

Меднокожий дафф с пучком волос на чисто выбритом черепе, ударил пикой, метя в лицо Табибу. Коротким взмахом караванщик отбил выпад, успев перехватить стремительно метнувшийся широкий языкообразный наконечник чуть не гардой меча, но сам атаковать не успел врезавшийся меж ними воин-онокгол разъединил противников. Мгновением позже, он слетел с коня, пробитый умело повернувшейся в даффских руках пикой. Грабитель несколько замешкался, силясь вырвать оружие, застрявшее в мышцах и пластинах доспехов, и Табиб, широко размахнувшись, богатырским ударом разрубил бритую голову надвое. Окровавленное распадающееся не лицо - жуткое кровавое месиво красным пятном мелькнуло перед глазами шарумца и исчезло под копытами топчущихся, оседающих на задние ноги лошадей.