Читаем без скачивания Дети Шини - Ида Мартин

– Не мог, – в его детской улыбке опять мелькнула издевка. – У меня нет.

– Чего у тебя нет?

– Ничего нормального.

Эта нелепая игра выводила меня из себя.

– Понимаю. У ненормального человека не может быть ничего нормального. И вообще, Амелин, кончай препираться. Мы уже все решили.

– Меня зовут Костя, – резко отпустив меня, он сам вышел в маленькую холодную комнату.

Его голая спина, плечи и шея сзади тоже выглядели отвратительно: лоскут неровной бугристой кожи, а на ней и под ней несколько красных длинных полос. Меня аж передернуло.

– Эй, стой, – закричала я, придя в себя. – Накинь хотя бы пальто.

Но было поздно, дверь громко захлопнулась. А когда он вернулся, перестал со мной разговаривать. Пошел, упал в кровать и накрылся подушкой.

На обед Семина сварила суп из рыбных консервов и потушила курицу с рисом на второе. Ее манипуляции на кухне выглядели фантастично. Было удивительно, что из магазинной ерунды может получиться настоящая еда. А еще она делала это с таким удовольствием, что я невольно залюбовалась. Даже когда картошку чистила, вся светилась. Чудачка.

С улицы парни примчались злые и взбудораженные, постоянно переругивались и обзывались. Понять, в чем дело, было невозможно.

– Не получилось с машиной? – осторожно спросила я.

– С машиной все хорошо. – Якушин был основательно заведен. – Плохо, что тут, оказывается, живут люди, которые телевизор смотрят.

И он рассказал, что пока Марков, Герасимов и Петров расчищали выезд и дорогу, к ним подошел местный приставучий дед. Начал докапываться, кто такие, зачем и откуда. Сам Якушин в это время был в гараже, а когда вышел, оказалось, что Марков успел изрядно нахамить деду, и тот объявил, что идет вызывать полицию. Петров предложил убить деда, но всем было не до шуток.

Получалось, что нам нужно срочно валить из деревни. Дружно обозлившись на Маркова, мы начали собираться, как полоумные.

Свежий суп пришлось вылить, а в чугунный котелок с курицей и рисом Герасимов вцепился, как в спасательный круг. И мы отдали ему котелок в обмен на черную толстовку с «Рамштайном» для Амелина, потому что его собственный свитер, всю ночь провалявшийся под стулом, высохнуть не успел.

Глава 12

Вероятно, дед свою угрозу исполнил, так как через полтора часа на повороте в сторону Волоколамска нам повстречалась пара полицейских машин.

Когда же до всех дошло, что мы едва не попались, но ловко ускользнули от преследования, стало отчего-то легко и весело, даже азартно.

Ярко освещенные солнцем снежные поля, мелькавшие за окном, теперь не угнетали, в них словно появился некий скрытый, но очень важный смысл. Все кругом было белым, первозданным и идеально чистым, как тот лист, с которого заново начинают делать все неудавшиеся дела, в том числе жить. А сверкающие лучи солнца, настойчиво проникавшие сквозь припорошенные кроны деревьев, еще сильнее разжигали ощущение этой радужной надежды.

– Сделай погромче! – закричал вдруг Петров сзади, мощным энергетическим вихрем врываясь в мое сознание.

Я прибавила звук, и машина бешено закачалась, потому что Петров тут же запрыгал.

О том, что детям завтрашнего дня не нужен сегодняшний, когда они живут во вчерашних грехах, кажется, орали все. Кажется, орали все. Кто-то нещадно путал слова, но это было неважно, потому что мы завелись, и создавалось впечатление, что наша машина буквально скачет по дороге в яростном ритме Красного флага [9].

Это было, как выбросить из головы все прошлое, не загадывать на будущее, не бояться, не планировать и ни о чем не сожалеть.

Я тоже жизнерадостно запрыгала на сиденье, и Якушин, добродушно расхохотавшись, так посмотрел на меня, что если бы такое случилось два года назад, я, наверное, умерла бы от счастья.

Когда приступ общей беспричинной радости улегся, парни стали есть втроем прямо из котелка. Ложка была одна на всех, и больному Амелину ее, конечно, не дали. Но у меня в куртке остались два сникерса – мой и Настин. Я отдала их ему и Якушину, потому что Настя сладкое не ест, а я могла потерпеть.

В общем, все было очень хорошо и весело, пока мы не добрались до Волоколамска.

Сначала кое-как нашли вокзал и высадили Маркова с Герасимовым покупать билеты: одному – в Москву, другому – в Псков. А сами поехали искать больницу.

Пришлось останавливаться чуть ли не возле каждого прохожего, чтобы узнать, как туда добраться. Ведь ни gps, ни карт у нас не было.

Каждые пять минут звонил Марков и психовал, что на вокзале рядом с ними ходят полицейские. Масла в огонь подлила Семина, когда стала делать замечания, что мы очень быстро и опасно едем. А в довершение всего Петров заныл, что его укачивает.

В итоге Якушин по неосторожности грубо подрезал синий «Мерс». Понятное дело, что опыта вождения у него особо не было, а тут еще нервы и мы. Но водитель «Мерса» об этом не знал, и, возможно, если бы знал, это ничего не изменило. Потому что, возмущенно отсигналив нам сзади, он просто взял и обогнал, встав перед «Газелью».

Мы притормозили. Якушин напрягся, мы с Настей тоже, а Петров, которому сзади было ничего не видно, стал выспрашивать, что да как. Но все молчали.

Просто сидели и опасливо наблюдали, как из «мерса» решительно вышел довольно молодой, прилично одетый мужик с бородой, подошел и требовательно постучал в дверь. Мы с Настей в один голос закричали Якушину «сиди». Однако он, хоть и замялся, все же вышел к этому мужику.

Глупо, конечно, было рассчитывать, что тот пришел разговоры разговаривать, но когда он резко ударил Якушина в лицо кулаком, мы с Настей ахнули от неожиданности. Семина тут же закрыла глаза ладонями, а я полезла через водительское сиденье, спасать Якушина. Но мужик не стал дожидаться продолжения, крикнул еще что-то матом и быстро ретировался.

Якушин вернулся на свое место злой и расстроенный. Из носа у него шла кровь, на переносице появилась ссадина. Было видно, что ему стыдно перед нами, и от этого мы тоже чувствовали себя неловко. Даже Петров.

– Подумаешь, – наигранно беспечным тоном сказал он. – Что такого? А кто не получал?

– Да заткнись уже, – одернула я его.

Петров обиженно замолчал, однако тихонько достав камеру, подполз сзади и попытался поймать Якушина в кадр. Тогда я разозлилась по-настоящему, вырвала у него из рук камеру и запихнула ее под свое сиденье.

Настя сказала, что в ее сумке сзади есть целая упаковка бумажных платков. Петров начал их искать, и пока он шумно возился, перекрикиваясь с Настей, разбудил Амелина.

Я слышала, как тот спросил, куда мы едем, а когда услышал про больницу, хрипло, но отчетливо крикнул:

– Если отвезете меня в больницу, я вас сдам. Обещаю.

– От воспаления легких люди даже под присмотром врачей умирают, – попытался урезонить его добрый Петров.

– В больницу я не поеду, – упрямо повторил Амелин.

Я повернулась к окошку и попыталась разглядеть его в темноте кузова.

– Знаешь, Костя, нам и без твоих капризов проблем хватает.

– Ты наконец запомнила, как меня зовут, – едва сдерживая кашель, прохрипел он. – Теперь я тем более туда не поеду.

Якушин закончил вытирать кровь, внимательно оглядел пострадавший нос в зеркало, скинул использованные платки себе под ноги и вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая: «Что делать?» Я пожала плечами.

Если прислушаться к голосу разума, Амелина без разговоров нужно было везти в больницу, но что-то внутри противилось этому решению. Ведь он в таком же положении, как мы, и отдать его на растерзание просто нечестно, пусть он даже чудак и суицидник.

Якушин будто прочел мои мысли.

– Ладно, – сказал он. – Ты сам себе хозяин.

Затем мы развернулись и поехали назад.

После дорожного происшествия Марков неожиданно перестал названивать. А когда мы подъехали к вокзалу и перезвонили ему, не ответил. Герасимов вообще оказался недоступен.

Тогда мы с Якушиным сами пошли за ними, но в зале ожидания ни Маркова, ни Герасимова не оказалось. Обшарили все вокруг вплоть до туалетов – парни как сквозь землю провалились.

– Наверное, в полицию забрали, – удрученно предположил Якушин, когда стало ясно, что на вокзале их нет.

Дело шло к вечеру, легкий серовато-розовый полумрак зыбкой пеленой опускался на город, и внезапная мысль о приближающейся ночи напугала меня. Точно если до конца дня мы их не найдем, все исчезнет: и этот город, и Москва, и весь мир. И мы вместе с ним. Как в компьютерных играх, когда после провала миссии экран постепенно гаснет, а главный герой умирает вместе с уходящим светом. Тотальная и кромешная тьма из моих кошмаров, безысходная и вечная. Game over.

И тут мне в голову пришла странная, но вполне жизнеспособная идея. Я натянула капюшон, взяла Якушина под локоть и потащила к окошечку «Справочное».

– Скажите, пожалуйста, где у вас полиция? На нас тут, за углом, хулиганы напали. Вон как человека избили, – я ткнула пальцем в нос Якушину.